Она ничего не ответила. Её стошнило.
Гримбл, не ожидавший такого оборота, на миг отшатнулся, лицо его перекосилось от отвращения и злобы, и он дал ей такую пощечину, что голова креати мотнулась едва ли не на метр в сторону, а нукеры не удержали её и она упала. Гримблу показалось мало пощечины, поэтому он размахнулся, словно подавал угловой на футбольном поле, и со всего маху пнул её в живот.
- Фу!!! Мерзость какая! - вскричал Гримбл.
Теперь креати лежала и не подавала признаков жизни. Гримбл сделал знак подручным.
- В позорную колодку её, пусть посидит до вечера. А уж вечером я займусь ею вплотную.
Нукеры бросились исполнять приказание, но неловко замешкались, разыскивая в перекрученной и спутанной ткани руки и ноги пленницы.
- Да выверните её из этой тряпки! - в раздражении зарычал Гримбл.
Подручные оглянулись на вожака, секунду осмысливали приказание, а потом в несколько рывков сорвали с креати длинный кусок ткани, в которую та была замотана, когда её привезли и вывалили из сачка.
Толпа ахнула, видимо не часто белым днем посреди вальдского городка можно было встретить невальдскую девушку в одной набедренной повязке.
Как и все креати, эта была невысока по человеческим меркам, метр сорок пять - метр пятьдесят, не выше. Обычный рост для "комнатной львицы", так журналисты чаще всего называли представительниц расы креати.
Кожа их имела оттенок карамели. Волосы всегда были цвета горького шоколада. Большинство креати красили их во все возможные цвета, включая и тот шелковистый ворс, что полоской сбегал у них вдоль позвоночника от самой шеи и до копчика, переходившего в короткий, сантиметров пятьдесят, пушистый хвостик. Этот самый хвостик большинство самцов независимо от вида и происхождения считали самой очаровательной и милой частью в телосложении креати.
Знающие человеческие мужчины авторитетно утверждали, что сложением креати больше всего напоминают этаких фигуристых, пропорционально развитых земных девушек, как гимнасток, или теннисисток, с плосковатой, на взгляд знающих человеческих мужчин, грудью, которую в среде знающих человеческих мужчин принято называть "девичьей".
Однако последнее обстоятельство совершенно не мешало тем же самым человеческим самцам вступать в интимные отношения с креати. Или, по крайней мере, мечтая о таких отношениях, с вожделением смотреть фильмы с участием креати. Названия лент говорили сами за себя: "Горячие ночи комнатных львиц"; "Приключения горничной"; "Веселый хвостик в студенческой общаге"; "Тайны Креатвиля"; "Планета ласковых кисок" и тому подобные.
Видимо в головах человеческих режиссеров не укладывалось, что процесс взаимного вылизывания и ласк где-то в галактике может быть ритуальным и в высшей степени добродетельным действием. Особенно этому заблуждению способствовало то невинное выражение, какое имели лица дочерей Креатиды - так называлась прародина креати. Лица их имели треугольную, немного вытянутую вперед форму, с крупными, чуть приподнятыми к вискам, золотисто-зелеными, в пол лица, глазами. Вертикальные зрачки этих глаз, то расширялись, то превращались в узкие, холодные, как не брошенная граната, прорези. Носы их были слегка приплюснуты и завершались треугольником четко очерченных, розовых ноздрей. Верхняя губа имела складку на месте, которое у предков креати раздваивалось, зато нижняя губа немного оттопыривалась, и придавала лицам креати то самое бесподобно лукавое выражение, будто обладательница его только что нашла бесхозную пиалу сливок и теперь улыбается, собираясь, эти сливки слопать.
Кстати, самцы креати имели совсем другие лица и слыли самыми отчаянными плосконосыми лежебоками в галактике. Они почти никогда не покидали родной планеты и жили в неге, окруженные гаремами из десятков отборнейших подруг. Однако это тема для отдельного рассказа. Следует помнить, что креати всегда оставались хищниками. Только три занятия они считали для себя достойными: устроиться в приличный отель горничной и выйти замуж за банкира или стать журналисткой в отделе криминальной хроники и подняться до кресла главной редактриссы. Лучшие же из лучших из креати, после обучения и жестоких тренировок, становились наёмницами, лучшими в галактике убийцами на контракте.
Одну из них теперь, крепко ухватив под руки, четверо вальдских объездчиков проволокли по центральной площади Коровьей Лепешки и усадили возле странного на взгляд Пита сооружения. Это конструкция состояла из двух вбитых в землю металлических крепких стержней, толщиной в мужскую руку. В пазах стержней ходили три толстых плиты с выемками, по две в нижней, и верхней плите. Плиты были тяжелыми, нукеры Гримбла приподнимали их в вчетвером каждую. Затем в нижние выемки сунули щиколотки креати, а в верхние - её запястья. Не торопясь, отрегулировали так, чтобы она не могли освободить ни ног, ни рук. Процедурой руководил Гримбл лично. А потом, для верности, ей надели еще и наручники.
- Так вот для чего эта служит штука! - едва не воскликнул вслух Пит. - А мы с Вином еще спорили и никак не могли понять, для чего она стоит посреди городской площади. Теперь ясно! Это разновидность позорного столба, основа всех демократий во вселенной. У таких агрегатов есть еще специальное название: коготки или логотки, нет, колодки!
Он посмотрел на людей в толпе, как они реагируют на происходящее. По всей видимости, картина, когда кого-то усаживают в колодки, для Коровьей Лепешки не была новой. Народ, конечно, большей частью помалкивал и не привлекал к себе внимания со стороны Гримбла и товарищей. Наоборот, многие переговаривались шепотом и указывали пальцами. У многих горели лица, но не от возмущения перед сценой жестокости и несправедливости, а как у тех, кто вдруг подсмотрел нечто очень любопытное, немного неприличное, что можно будет обсуждать не один вечер с дружками. Такие же лица были у сельских парней, когда Гримбл выбил дротики у Пита из рук.
А женщины Коровьей Лепешки были настроены откровенно против пришелицы. Против её сильного гибкого тела, сгорбленного теперь в неудобной позе. Против стройных ног и рук, заканчивающихся коготками и закованных в колодках. Против гривки темных волос и непослушной челки. Против круглых ушек, плотно прижатых к голове. Против хвостика, с нервно подрагивающим концом. Против нежной, бархатистой кожи, украшенной синяками и вздувшимися багровыми рубцами там, где прошелся кнут. Против безмерного спокойствия и терпения, написанного на безмятежном лице. Если бы только позволили, женщины Коровьей лепешки побили бы пленницу камнями.
Пит просто ощущал это физически. Поэтому не нашел ничего лучшего, как выйти в первый ряд зевак, отодвинув в сторону одного из приспешников Гримбла и громко спросил:
- Кто эта женщина, мистер Гримбл?! И чем она провинилась?!
Гримбл резко обернулся и, увидев, кто задал вопрос, чуть отступил в сторону. Потом осклабился:
- О нет! Это не женщина! - прошипел Гримбл. Потом набрал полные легкие воздуха и крикнул так громко, чтобы его услышали все собравшиеся на площади. - Это еще одна чужая тварь! - и вновь зашипел, словно издыхающий компрессор. - Пришла в наш мир! Вползла на наш порог! - он сделал паузу, потом рявкнул, заставив многих подпрыгнуть: - Они все такие! - от слова к слову его голос обретал всё большую силу, а лицо стало всё торжественнее. - Стоит где появиться хоть одному чужаку! - он гневно указал на Пита, толпа заворчала, словно старая собака в будке. - Как заводится другой! - и он указал на креати. - А потом еще и еще! Они приходят один за другим, и их становится так много, что простому человеку от них уже некуда деваться! - он простер длань и потряс ею. В толпе кто-то всхлипнул. - Они приходят и меняют нашу жизнь! Начинают с малого! - Он вновь опустился почти до шепота. - Да, они начинают с самого малого! Сперва они просто обыгрывают вас в свои хитрые игры! - Красноречивый кивок. - Для чего?! А чтобы опозорить достойного человека перед соседями и другими достойными людьми. Потом они отнимают ваше имущество, например, средства передвижения! - еще один красноречивый кивок. - А чем это кончиться? Быть может, скоро они возьмутся за наши дома, за наших женщин, за наших детей?! Подумайте! - Требует он. - Что станет с нашими детьми через пять лет!!! Где они будут жить?! Что есть?! Во что будут играть?! На каком языке будут говорить ваши дети?! Да, эти твари всюду стараются установить свой порядок! Потому что не хотят, не хотят жить так, как живем мы! А разве мы плохо живем?! Я вас спрашиваю?!!! - Толпа ропщет. - Разве мы живем не правильно?! А я скажу вам вот что - да пусть все так живут, как живем мы! Потому, что правильнее нас никто не живет! Верно я говорю?!! - Красноречивые взмахи рук сопровождаются гулом толпы. - Верно?!! - Он поднимает руку и вновь указывает на креати. - А эти чужаки! - Говорит он с отвращением, почти шепотом, обходя её, словно очерчивая магический круг. - Они только разрушают все! Да-да, это известно всем! Они приходят и разрушают всё, что вам дорого! И они будут разрушать вашу жизнь до тех пор, пока не захватят вашу жизнь целиком! Почему?! Вы спросите, почему они так делают?!! Да потому что они хотят захватить нашу землю! Да! Они все хотят захватить наш Вальдос! - Толпа ахает в изумлении. - А всех кто будет против них, они убьют! Вот оно - доказательство! - Он указывает на креати. - Всем известно кто она! Она - убийца!!! - Его лицо превращается в маску гадливости. - Нет-нет, вы только подумайте, подумайте головой, задайтесь вопросом, почему, как стоило появиться этому Гривеннику и этому сладкоречивому Сандерсу, и тут же бамс! - Самый красноречивый жест. - В наш мирный городок проникла убийца! - Руки обращены к толпе. - Спрашивается, для чего наш мирный город пробиралась убийца?! А я отвечу вам - чтобы убить кого-то! И уж конечно не какого-нибудь чужака! Она хотела убить кого-то из вас! - Он указывает в сердце каждого здравомыслящего жителя Коровьей Лепешки.
