— Не плачь, мама. Боги пришли. Они нас спасут. Они защитят нас от Пердикки.

— Это не боги, это не боги! — она сказала это с такой злостью, что Филадельф отпрянул от неё. — Это корабль! Космический корабль! О боже мой…

Она прикрыла лицо руками, в первый раз за восемь лет вспомнила, что хотела избавиться от этого жеста, и бессильно опустила руки. Она выглянула из окна вверх, на искривлённую серебристую пустоту, в которой отражалась она сама. Её отражение мчалось к ней, преодолевая не только пространство, но и время.

— О, Филадельф, ты не понял? Я вспомнила. Я вспомнила!

Птолемей. Его любовь. Женитьба.

Совместная жизнь. Сын.

А до того?

Бунты. Спасение. Обнаружение в гавани раненого Ракотиса. Перевод для него и Птолемея. Установка в царской библиотеке архитектуры для путешествий во времени. Поставка книг из будущего в обмен на золото для ремонта повреждённых двигателей звездолёта.

Звездолёт… Временелёт… ТАРДИС…

Барбара вздрогнула: в её сознании открылись двери, освобождая цепочки, годы воспоминаний. Школа Коул Хилл, переулок Тоттерс Лэйн, Скаро, шёлковый путь в Китай, планета Маринус, Мехико пятнадцатого века, SenseSphere, Франция восемнадцатого века, Лондон двадцать второго века…

Другая жизнь в качестве учительницы, путешественницы.

Её спутники. Доктор. Сьюзан.

Йен!

Прошло восемь лет. Что с ним случилось? Вспомнит ли он её? Жив ли он до сих пор? Сможет ли…

Стоп. Для него это не восемь лет. В прошлое попала только она. Он может быть жив. Он должен быть жив!

Барбара поднялась с пола и, забыв о сыне, распахнула двери и ушла из дворца.

Она бежала по улицам. Над головой раздался гром, рядом с зависшей над дворцом сферой. От её полированной поверхности отразилась молния. Сквозь маленький зазор между облаками на какое-то мгновение выглянуло солнце. На секунду сфера была окружена искрящимся кольцом света. Затем свет погас, и на город наползла холодная тень, погружая улицы в темноту. Барбара посмотрела вверх и увидела проплывающее медленно над ней отражение города, искажённое дождём.

На Канопике толпились перепуганные солдаты. Некоторые упали на землю, закатили глаза, и шептали молитвы. Другие сражались друг с другом. Их крики и звон мечей резали её слух. Барбара резко остановилась, прижалась спиной к зданию, и осторожно, боком двигалась по мокрому тротуару дальше. И как раз тогда, когда она почти прошла мимо толпы, все повернулись в её сторону. Мрачно глядя на неё исподлобья, солдаты двинулись к Барбаре.

Барбара повернулась и побежала; мимо других бежавших людей, мимо упавших тел, кричащих детей. Затем её сандалии стучали по невысоким ступеням, шлёпали по мраморной плитке, и, наконец, она остановилась, вся мокрая от дождя и слёз, посреди главного читального зала библиотеки.

В читальном зале было полно людей; промокшие, как и она, они жались друг к другу. Они посмотрели на неё. Некоторые опустились на колени.

— Помогите нам, — сказала женщина, сжимая неподвижных близнецов.

— Спасите нас, — сказал мужчина, у которого на месте руки была масса пропитанных кровью тряпок.

Вы Царица.

Где наш Царь?

Где наша армия?

Помогите нам!

Спасите нас!

Страдая от вины перед ними, Барбара пробиралась сквозь толпу умоляющих людей.

— Пропустите меня, пожалуйста, я не Царица, я школьная учительница…

Он заметила тяжёлую дверь, коридор, вдоль стен которого стояли колонны. Её сандалии тяжело шлёпали по чёрному камню. Крики превратились в насмешки, а затем умолкли позади неё. Перед ней висел кусок шёлка, неуместный в этом аскетичном декоре. Позади него дверь.

Она открыла дверь и прошла вовнутрь.

Пристройка.

Кабинет Ракотиса.

У неё кружилась голова, она смотрела на ряды полок со свитками, диванчики для чтения, столы.

И другие предметы: высокие латунные рамы, обтекаемые предметы из металла, вращающиеся друг внутри друга хрустальные круги. Предметы, названия которых она теперь знала.

Компьютеры.

Двигатели с серебряной обмоткой.

Система дистанционного управления кораблём.

А возле неё сам пришелец, у горла которого был кинжал Птолемея.

— Повторяю, Ракотис, нужно сделать так, чтобы система работала! — в голосе Царя было спокойное отчаяние.

Ракотис дрожал:

— Наша сделка это не включает. Ремонт моего корабля ещё не завершён. Ты знаешь это.

— Ты смог вынуть его из океана, — грозно хмурился Птолемей; его голос стал немного спокойнее. — Он должен работать. Если ты не воспользуешься своей технологией, чтобы остановить сражение, город будет захвачен, и будущее — моё будущее — придёт конец!

— Если ты заставишь меня и дальше держать корабль над городом, двигатели не выдержат. Если это случится, Александрия будет уничтожена; будущее, о котором ты так переживаешь, никогда не будет твоим.

— Ты умный, Ракотис. Ты сможешь сделать так, чтобы она заработала. Если мы сможем убедить народ, что боги на нашей стороне, Пердикка будет вынужден отступить. Победа будет за мной! Победа должна быть за мной!

Барбара прислонилась к стене. Она так устала. Пришелец перед ней моргнул.

И хотя его внимание разрывалось между требованиями Птолемея и необходимостью управлять кораблём, его глаза расширились, когда он увидел в дверном проёме её.

А увидев реакцию пришельца, повернулся и Птолемей.

Барбара, шатаясь, неуверенно зашла в комнату:

— Птолемей… пожалуйста, прекрати… звездолёт… над городом… только хуже, не лучше… ты не прав, Птолемей… не прав…

Не убирая нож от шеи Ракотиса, Птолемей заговорил:

— Что ты тут делаешь? И где наш сын?

Барбара глупо заморгала. Сын? У неё не было…

Филадельф! Я оставила его одного с солдатами…

— Почему ты его бросила, Барбара? Он погиб? Говори! Я требую!

— Филадельф… Я… Птолемей, пожалуйста… — она шагнула к Царю.

Две жизни столкнулись в её разуме, и она остановилась.

— Голова болит… не могу думать… Птолемей, я люблю тебя… помоги мне…

— Я велел тебе оставаться с ним! Если ты меня любишь, как ты могла оставить его на милость людей Пердикки?

Птолемей отвернулся, он чувствовал себя преданным.

— Послушай меня, Ракотис, — сказал он. — Меня предали. Мой сын мёртв. Если не хочешь, чтобы вместе с ним погиб весь Египет, сделай так, чтобы твой звездолёт заработал. Прекрати сражение. Сделай Александрию снова моей, — он настойчиво прижимал кинжал к горлу пришельца. — Сделай это немедленно, а иначе я клянусь богами, что… — он замолк, потому что гул системы управления поднялся до пиковой громкости и внезапно стих.

Сверкавшие металлические поверхности стали ноздреватыми. Хрустальные круги остановились.

Ракотис оттолкнул кинжал от своего горла:

— Системы не выдержали. Больше я ничего не могу сделать.

Птолемей смотрел на него.

— Твоему будущему конец.

— Я этого не допущу! — Птолемей бросился к Ракотису, его мышцы напряглись, рука крепко сжимала кинжал клинком вверх.

Снаружи раздался топот, шёлковый занавес отдёрнули, и комната наполнилась кричащими людьми.

И солдатами.

Армия Пердикки.

С могучим рёвом Птолемей повернулся и бросился к ближайшему солдату, который, защищаясь, занёс меч. Птолемей схватил его рукой за затылок и потянул его к себе, на кинжал. Царь и солдат столкнулись, вцепившись друг в друга, как братья, и рухнули на землю.

— Нет! — проталкивалась через толпу Барбара.

Её сознание онемело.

Она добралась до Птолемея, когда тот упал на землю и замер с открытыми глазами. Из его открытых губ текла тонкая струйка крови.

— Царь, — сказал кто-то у неё за спиной. — Царь мёртв!

А затем она видела лишь то, как распутываются тела двух воинов, слышала только последние вздохи двух тел, откатившихся в разные стороны. И Барбара подняла руки к глазам, чтобы не видеть то, что заставило её издать безумный крик.

Солдат, который ценой собственной жизни лишил жизни её мужа, был Йеном Честертоном.