Нет, Иоргис Вевер не уступал: Андр сам должен отнести барону арендную плату.
— Ты должен выходить из дома и встречаться с людьми, — говорил он. — А то еще получится, что ты, как сыновья Викуля, будешь на чердак убегать и у трубы греться.
«Как сыновья Викуля, — усмехнулся про себя Андр, когда пересек железную дорогу, чтобы мимо станции, прямо через ельник выйти на большак. — Как будто сам был лучше! Посмешище всей волости. Жилой дом доделать не может, косогор не вспахан, — порос щавелем и чертополохом…»
Не помнил уже о том, что именно он этой осенью должен был вспахать косогор и засеять рожью. Чем дольше жил в Вайнелях, тем более чужими они становились. В нем не пробуждалось ни малейшего сознания, что и ему здесь кое-что принадлежит и ему будущее что-то сулит. Вот и сейчас, шел в имение, как на тяжелую барщину. Такой же робкий и боязливый, каким был и раньше, — просто боялся этого фон Зиверса, о котором хозяин Бривиней говорил с усмешкой и даже немного презрительно.
Барон жил в своем старом замке. Новый, дальше, на круче над Даугавой, уже наполовину отстроен, хотя леса еще не сняты. Главная башня до того высока, что с нее он мог обозревать все свои владения до самых Рандан, — так уверяли в волости. Вокруг большой башни высились три поменьше с какими-то странными выступами и ломаными линиями. Со стороны Даугавы тянулась галерея с шестью колоннами, соединенными овальными сводами. В замке проемы окон, заостренные кверху, еще пустые, без рам, но внутри ярко блестел огонь, там что-то гулко ковали. Вся постройка полна хаотического шума. Вокруг куч известняка, кирпичей и гравия набросаны доски и железные балки. Прямо к Калнамуйжскому озеру прорыта глубокая узкая канава под водопровод.
Чудесный вид открывался с этого берега на Даугаву, на окраину Клидзини и дальше — на Курземский бор. Стиснув зубы, окинул все взглядом Андр. «Ишь, дьявол! Засел здесь, в самых красивых местах Латвии, неизвестно откуда залетевший ворон. Ты, бедняк, надрывайся, работай, на четвереньках ползай, если ноги не держат, собирай копейку к копейке, чтобы он мог выстроить это гнездо, напоминающее старые времена меченосцев. И приходи к нему с замирающим сердцем, будто ты у него, а не он у тебя что-то украл…»
Андр Осис хотел плюнуть, но во рту пересохло, губы только беспомощно чмокнули. Со двора, обращенного к Даугаве, крутая узкая лестница вела на второй этаж старого замка, прямо к кабинету барона. Здесь уже ожидали четверо таких же арендаторов; усевшись на ступеньках, один над другим, они перешептывались. Сверху, из-за двери, доносился сердитый голос, там барон, кажется, пробирал пятого.
Арендаторы встретили Андра немного насмешливо. Молодой Вайнель впервые пришел в имение. «Это надо отметить, нельзя не вспрыснуть такое событие; на обратном пути непременно нужно сделать крюк и всем зайти к Рауде…» Молодой Вайнель неумело отшучивался, прислушиваясь, как барон отчитывал нерадивого арендатора.
Он вышел из кабинета с таким видом, будто его не только отругали, по и выпороли. Даже не приостановился, ничего не хотел рассказать, протопал вниз по лестнице и долго отворял дверь, словно ожидал, не позовут ли обратно, — должно быть, согласен был, чтобы его еще раз отругали, только бы не возвращаться домой с плохими вестями.
Андру казалось, что те четверо слишком долго задерживаются у барона, хотя на самом деле прошло лишь десять — пятнадцать минут, не больше. Наконец и он вошел, почти такой же растерянный и испуганный, как в тот день, когда мать вела его к священнику на экзамен.
Лишь только открыл двери — со стены навстречу потянулись ветвистые оленьи рога, он даже вздрогнул, впервые видя такие страшилища — будто они вот-вот ринутся на него и забодают. Рядом с дверью — безрогая серна, словно живая; на правой стене — большой мышиный ястреб с распростертыми крыльями, а в промежутке между двумя узкими окнами с березового сучка мрачно смотрела желтыми стеклянными глазами страшенная сова. Большая дубовая полка — наполовину пустая, на ней две-три книжонки, да два или три круглых жестяных футляра с картами имения, волости и лесов, и ножницы для подрезки кустов. На самом верху — стеклянная банка с омерзительной змеей, свернувшейся в какой-то жидкости, и еще одна пара оленьих рогов вместе с куском лобной кости, очень похожим на те, что весной валяются в зарослях кустарника, обглоданные лисицами, воронами и выбеленные солнцем. В шкафу за стеклом ружья — одноствольное и двуствольное, пороховые рога с медными наконечниками, кисеты с дробью и охотничьи сумки, в глубине, у стенки — огромный заржавевший меч. Андру казалось, что в комнате пахнет ржавчиной и каким-то порошком от моли.
Когда он вошел, Макс фон Зиверс стоял у окна, должно быть, следил за прокладкой водопровода. Как только он повернулся, Андр поздоровался вторично, но барон и на этот раз не ответил, кажется, не расслышал. Это был довольно высокий, худощавый человек, со слегка изрытым оспой лицом, с редкой рыжеватой бородкой и такими же, гладко зачесанными назад волосами. Андр не был уверен, заметили ли его, и пробормотал что-то о Вайнелях. Барон сел и, свесив бороду над большой открытой книгой, полистал и процедил сквозь зубы: «Вайнели, Иорг Фрейман». Андр молча выложил на стол пачку денег. Деньги барон заметил. Внимательно, не спеша пересчитал, слюнявя худой костлявый палец, долго рассматривал до половины разорванную зеленую трехрублевку, наконец положил вместе с другими. Спрятав пачку в выдвижной ящик, поднял кверху лицо и впервые взглянул на Андра. Один глаз у него стеклянный, такой же желтый, немигающий, как у совы, и такой же мрачный. Зато другой совсем прищурен, чтобы как можно меньше видеть посетителя, допущенного сюда только потому, что принес деньги.
Спросить — ничего не спросил, но Андру показалось, — барон хочет знать, что он за человек и откуда. Пробурчал: зять Фреймана. Когда и на это барон фон Зиверс ничего не ответил, Андр повернулся к дверям. Но за спиной о чернильницу стукнула ручка, и он обернулся.
— На будущий год за Вайнели платить на пятьдесят рублей больше, — сухо и довольно резко объявил барон, глядя прямо перед собой и, кажется, не видя зятя арендатора. — С весенним платежом прийти самому Иоргису Фрейману.
Сказано ясно, такого посредника барон больше не хочет видеть. Со взмокшей спиной Андр выскочил из комнаты. На лестнице никого не было, пересмешники уже убрались. На Салакской горе Андр нагнал Лиедага, — до Обрыв-горы им по дороге. Хотя Лиедаг тоже сидел вместе с другими на лестнице, но он серьезный мужчина, высмеивать не любил, молодых и подавно.
— Сколько на Вайнели накинул? — спросил он, по-видимому так же, как Андр, все еще находясь под впечатлением пережитого. — Пятьдесят? На мою только сорок. Правильно, земля Вайнелей всегда ценилась дороже.
— Что он, всегда так косо глядит? — Это было главное, что врезалось в память Андра.
— Ишь, чего захотел! Чтобы на тебя прямо глядел? Когда перед ним мужик, то и одного глаза много. А ты не заметил, как он, считая деньги, лижет пальцы?
Андр рассмеялся.
— Правда! Как бумажку ощупает, так палец в рот. Должно быть, сладки наши денежки.
— Деньги-то да, но нас он терпеть не может. Если бы рубли имели ноги, приказал бы, — пусть сами идут к нему в имение, чтобы арендаторы не тащили в комнату мужицкий дух. В Курземе, говорят, живет один такой: в комнату не пускает — в щель просунет руку и кричит: давай сюда деньги!
— Вот подлецы! Будто мы эти деньги украли!
— Это еще ничего, по-моему, пусть себе такой немец надувается, пока не лопнет. Если моя рожа ему не нравится, пусть спрячет глаза в карман, я на его кривой нос тоже гляжу без удовольствия. Был бы я уверен, что через шесть лет не прибавит аренды, — можно было бы жить с расчетом на будущее… Тридцать шесть лет прожил мой отец в Лиедагах, теперь я живу. Живем, как птички на ветке. Вздумается барону — выгонит. Куда девались все арендаторы с Салакской горы? Сам погляди.
С Салакской горы видна вся низменность до железной дороги и леса. На скошенном поле еще виднелись остатки разрушенного хутора, и с этим безлесным пространством как-то не вязалась купа яблонь, оставшихся от сада. На том месте, где будут строить скотный двор для барона, — огромные кучи строительного материала — будто там расселся чудовищный паук, вцепившийся в землю когтями.
