"Навалить бы тут чесноков. И в ус бы не дули. Да чесноки с пешцами в обозе едут. Теперь, пожалуй, уж не успеют. Послезавтра татары будут на Пьяне. День можно подержать их на берегу. Потом сюда... Еще день... а может и нет. Гонцов-то много в город ускакало, да если б от количества гонцов зависело количество пришедшей рати. Интересно, успеют они хотя бы конных пару полков пригнать? А то тяжеленько нам придется. На берегу остаться? Объедут. Пьяна - речка несерьезная..."

Бобер очнулся от дум, оглянулся рассеянно на Ивана. Тот пристально на него смотрел, не решаясь вымолвить слова.

- Как думаешь, Иван Дмитрич, успеет нас отец подкрепить кем-нибудь или не успеет?

- Кто отправкой займется...

- Что ты имеешь в виду? - Дмитрий немного опешил.

- Если отец не вмешается... Тысяцкий Михаил - мужик шустрый. Он не опоздает.

- А если отец, то, значит...

- Да, - Иван твердо взглянул на Бобра.

- Но у него ведь по устроению города масса хлопот.

- Да. Но он свободно может свалить их на того же Михаила. Если вдруг сам покомандовать захочет.

Бобер озадаченно покачал головой. Иван решился его подбодрить:

- Не сомневайся, князь. В любом случае, Михаил свой полк пришлет максимально быстро.

Бобер пожал плечами:

- Будем надеяться.

- А ты, значит, здесь их решил?

- Лучше негде.

- А фланг?

- Надо что-то придумать. Думай! Может, что присоветуешь. - Бобер никогда ни с кем не советовался, даже в шутку, а сказал это оттого, что совершенно не представлял, как быть с левым флангом.

* * *

Через день, 21-го августа, татары возникли на правом берегу Пьяны.

Взятый накануне лично Гришкой "язык" рассказал, что идет тумен булгарского хана Пулад-Темира во главе с ним самим. Из его рассказа следовало, что Пулад-Темир - сам по себе хан, Сараю вроде бы и не подчиняющийся.

"Если так, то нам проблем намно-о-ого меньше! - обрадовался Бобер, оттого и войско у него меньше,чем я ожидал, и с Сараем после легче разобраться. Скажем: мы на вас и не мыслили!"

Вдоль реки за каждым мало-мальски подходящим кустом засели арбалетчики. Настал их час. Задача была - напугать и не дать переправиться с ходу. Две сотни Корноуха остались на конях, готовые подскочить туда, где станет горячо.

Но татары, это выяснилось сразу, не ждали никаких засад на реке. Они высыпали на берег густо и широко. Даже заметив на той стороне всадников, никак не остереглись, решили, видимо, что это обычные разъезды разведчиков.

Бобер подивился такой беспечности, все больше укрепляясь в мысли, что татары тут непуганные и оттого наглые, а, значит, и опрометчивые, что и в ловушку заманить, и разбить их будет легче, чем он предполагал вначале.

Когда арбалетчики заработали, татары не отхлынули от берега сразу, а схватились за луки. Но стрелять оказалось особенно не в кого, а пока сообразили и отскочили на безопасное расстояние, потеряли около сотни человек. Поднялся визг и раздраженный переполох. Несколько небольших групп всадников кинулись вправо и влево по берегу. Корноух дернулся было делить своих, но Бобер остановил его спокойным жестом.

Пролетев с полверсты до первого удобного съезда, татары вновь сунулись к воде, вновь получили отпор, отскочили и помчались дальше.

Бобер оставался невозмутим. Стрелков у него было много, берег в зарослях, и от таких лихих наскоков был закрыт версты на три в ту и другую сторону. Действительно, татары, сунувшись еще пару раз там и сям, потеряв еще несколько десятков человек, вернулись. Началось непонятное, неприятное мельтешение: пойдут? не пойдут?

Конница князей стояла на всякий случай в полуверсте от берега, укрывшись за деревьями, в полной готовности. Но Бобер все-таки надеялся на благоразумие татарских командиров, полагал, что до переправы не дойдет. Хотя кто ж их, небитых-непуганных, угадает...

Часа полтора пришлось стоять в нервном ожидании. Наконец, на том берегу в глубине показались арбы, юрты, задымили костры. Князья, стоявшие с Бобром на лысом пригорочке, облегченно завздыхали:

- Никак обедать собрались косоглазые.

Почувствовал облегчение и Бобер:

- Дело нужное. Они ж на походе. Кабы не мы, они б после переправы обедать уселись. Подпортили мы им трапезу. Думаю, за кумысом разозлятся и еще разок попробуют. Но не сразу. Время есть - ссадите полки с коней, пусть тоже подкрепятся, вздохнут.

Князья распорядились через воевод, сами от Бобра не поехали. Оглядывались на него, смотрели за реку, ждали чего-то. Дмитрий понял их состояние:

- Давайте-ка и мы закусим, пока делать нечего.

Спешились. Присели тут же, на траве. Отроки раскинули нехитрый стол: хлеб, квас, лук, холодная зайчатина. Князья жевали молча, хмуро, нехотя.

- Эй, ребята, не напрягайтесь так, устанете. Расскажите лучше веселенькое что-нибудь.

- Веселенькое в голову пока не лезет, - откликнулся Василий,- как быть думаешь? Удержим мы переправу, ежели попрут?

- Переправу несомненно удержим. Только надо ли ее держать - вот вопрос.

- А как же? Нас ведь меньше. Коль уж здесь держаться не станем, тогда они нас...

- Ну не так уж и меньше, это еще вопрос. А потом, у нас за спиной еще пятнадцать тысяч войска.

- Где оно?! Ау! Хоть бы тыщь пять успел прислать.

- Во! Верно! Нам бы теперь и пяти тысяч хватило. Потому и переправу надо подержать, пока нас больше не станет.

- А станет?

- А станет... Мы тут с князь-Иваном местечко присмотрели. Надо их туда заманить и стукнуть.

Братья дружно уставились на Ивана. Тот важно кивнул:

- Хорошая поляна. Сам видел, - начал степенно рассказывать про поляну.

Бобер еле спрятал усмешку: "Да, брат! Гонору у тебя как у поляка: сам видел! Ишь!"

* * *

Татары ближе к вечеру действительно попробовали. Закрутив на своем берегу привычную Бобру карусель, засыпав дождем стрел русский берег, они двинули через реку несколько сотен всадников. Однако арбалетчиков по кустам, несмотря на жестокий обстрел и потери, осталось достаточно, а главное - против рискнувших переправляться стояли обе сотни Корноуха. Они как косой скосили первые ряды. Река заполнилась трупами, обезумело мечущимися конями. Татары быстро отхлынули и больше пробовать не попытались.

В самый разгар боя к Дмитрию подскочил гонец:

- Князь! Подкрепление идет! Приказано известить и получить распоряжения.

- Какое еще подкрепление?! Куда его? Зачем?! - поначалу просто не понял тот.

- Из Нижнего, - захлопал глазами гонец, - князь Дмитрий Константиныч ведет.

- Из Нижнего? А!! Хорошо! Только почему сам?.. Ладно, погоди малость, не до тебя пока!

Но когда стало ясно, что на переправе все кончилось, он отыскал глазами ждавшего в сторонке гонца, поманил пальцем. Тот подъехал.

- Ну, рассказывай.

- Из Нижнего подходит подкрепление - четыре полка конницы, четыре с половиной тысяч человек. Ведут сам Великий князь с тысяцким. Пешцев одиннадцать тысяч, выступили днем позже, придут - сам понимаешь...

- Та-ак... Обоз, конечно, с пешцами.

- Как положено. Князь крепко всполошился, торопился очень. От вас ведь гонец за гонцом: скорей! Вот он и... налегке.

- Ладно, что ж теперь... Где они? Как далеко?

- Ночевать будут в Сухой балке, в тридцати верстах.

- Та-ак... - Бобер замер ненадолго, сосредоточенно соображая. Решил. Передернул плечами, зыркнул на гонца (у того мурашки пробежали от ушей до плеч):

- Поезжай. Передай: завтра с лагеря сняться пораньше, чтобы к полудню быть в том месте, где дорога выходит из леса в поле и идет вдоль опушки. Помнишь?

- Помню.

- Сейчас поскачешь, еще раз приметь.

- Ладно. Только почему пораньше? Там ведь всего верст двадцать.

- Чтобы коней не утомить. Кони свежие должны быть. Может случиться, что прямо с ходу в бой. Так что двигаться в боевом строю, в полном вооружении, в полной готовности. Понял?

- Понял, князь, - гонец заметно потускнел.