- Ну а главное как? Рубеж?

- Я думал, для тебя арбалеты - главное.

- Э-э, тут все главное.

- Оно так. Да мы-то как-то тут... Не пришей к п.... рукав. Свободные охотники. Ни мы никому не подчиняемся, ни нам никто не должен. Хотим охраняем, хотим - бражку пьем. Хуже того: местные воеводы поглядят-поглядят, да и скажут когда-нибудь: пошли-ка вы, ребята, отсель к такой матери, нечего в наших владениях распоряжаться.

- А что, есть уже такие приметы?

- Ну пока, вроде, нет, но будут. Ты бы поговорил с Великим князем, определил нас тут: кто мы, что и как.

- Зачем же с ним? Здесь свой хозяин, он нас пригласил, он место дал, с ним, значит, и решать.

- Да ведь... - Константин дернул плечом, в чем-то сомневаясь.

- Что?

- Все равно ведь без князя-то...

- Успокойся, воевода, - неожиданно для Бобра вмешался Владимир, - с братом все уже давно обговорено. Так что давайте сами решать. Тут. У Дмитрия без нас дел - голова пухнет.

- Давайте! - Константин с надеждой поглядел на Бобра. - Как бы хорошо все по местам расставить. Гора бы с плеч!

- Хорошо, - Владимир тоже оглядывается на Бобра, приглашая поддерживать, - у меня тут Акинф Федорыч распоряжается. Вы как с ним? Познакомились?

- Познакомиться-то познакомились, только я ведь уж сказал - ни он к нам особенно, ни мы к нему... К тому ж он здесь подолгу и не бывает, у него кроме Серпухова забот много.

- Вот и давайте отделим от него часть, облегчим жизнь немного, Владимир опять глянул на Бобра с вопросом. Тот пожал плечами:

- Ну, может, и рановато так-то сразу и отделять. Не обидеть бы большого воеводу.

- А как?

- Может, пока под ним, под Акинфом, дать Константину участок по границе и дело - блюсти и укреплять окский рубеж. Скажем: от Протвы до Каширки.

Владимир открыл рот - это была как раз вся граница его удела по Оке.

- Да, вот так бы! - поддакнул Константин.

Даже Владимиру это показалось слишком, но делать уже было нечего, да и не хотел он опасаться того, на кого возложил (уже!) главные надежды:

- Ну так и решим. Отчитываться будешь перед Акинфом, а действовать самостоятельно. А дальше посмотрим.

- Хорошо, - одобряет Бобер, - а Акинф сейчас здесь?

- Нет, в Радонеже.

- Тогда ты здесь, в Серпухове, завтра распорядись, а ему, когда вернемся, объяви, - обязательно сам! понимаешь?! - что заместителя, мол, тебе по разведке поставил, чтобы ты занимался общими делами и на мелочи дозоры, заставы, засады, - не отвлекался.

- Да, именно так.

- А тебе, Константин Кириллыч, тогда не здесь придется сесть, а в Лопасне.

- Тогда конечно. Самое удобное место для координации разведки. Одно плохо...

- Что?

- Что на том берегу.

- Чего ж плохого?

- Голова укрыта должна быть, а тут...

- Вообще-то да, но ведь разведка далеко должна смотреть. А для этого шею вытягивать приходится. Чтобы вовремя предупредить!

- Предупредит - и что? Одной разведкой Лопасню от татар не прикроешь.

- Верно. Поэтому главный форпост для нас, как ни верти, - Серпухов. Его крепить, его обживать, делать для татар неприступным. Так, князь Владимир?

- Так, князь Дмитрий. Давай Серпухов всерьез крепить, - в душе Владимира все пело: ведь уже на татар замахивались, и говорили об этом как о деле обыденном, хозяйственном, словно это был сев или сенокос!

- В таком разе, князь Владимир, - загудел монах, - тебе бы самому тут почаще появляться.

- У меня тут очень хороший хозяин сидит, окольничий Яков Юрьевич. Все старики его сильно уважают и хвалят. Познакомитесь поближе - увидите. Но я не против и сам почаще. Могу и вовсе сюда перебраться, что мне в Москве делать. Только без тебя мне тут несподручно, так что давай-ка со мной.

- Это мы с толстым удовольствием! - урчит Ипатий, - Только бражки с медком переправь сюда побольше загодя, а то ну как кончится. Тогда...

- Этого добра тут, отец Ипат... - смеется Константин, - не беспокойся. А вот и пельмени! Ты, князь Дмитрий, если не едал, то сначала послушай. Тут вот укропчик солененький, рубленый, ты им сверху посыпь. Чесночку маринованного, если остренькое любишь. И откусывай осторожно, потому что там сок внутри очень жирный и очень горячий - все нёбо сполушубишь, если не остережешься. Давай!

Тут-то Дмитрий Боброк и влюбился в серпуховские пельмени, как когда-то его отец в "тверьскую" уху. Он ел, хвалил, отдувался, снова ел и никак не мог насытиться, а когда вспомнили о чехах, он так огрузнел от съеденного и выпитого, что не захотел уже и подниматься, всерьез подумав перенести визит на утро. Только удивленный взгляд Владимира заставил его устыдиться. Он затряс головой, заворочался:

- Алексей! Гаврила! А ну поднимайтесь! Расселись, зажрались, все дела забыли. Пошли!

Алешка с Гаврюхой не поняли, но привычно вскочили:

- Куда, князь?

- К чехам, куда ж еще.

* * *

У чехов было все по-прежнему: один дом темный, в другом светился первый этаж, а на улицу доносились то шум, то вой. Вой означал пение. Не то чтобы чешские песни были некрасивы, немелодичны. Просто у Иржи и Рехека в сочетании с огромной любовью к пению имелись такие вокальные данные, что слушатель, закрыв глаза, ни за что не отгадал бы, находится ли он среди певцов или в овечьем закуте, или даже в свином хлеву. Чехов, впрочем, сие не смущало ни капли, и стоило только им употребить кружки по три своего пойла, как концерт начинался и продолжался с перерывами до тех пор, пока певцы не валились спать.

Сторожа окликнули, Константин отозвался. Подошли к крыльцу. Бобер оглянулся на монаха:

- Поют. Что теперь от них толку?

- Не страшно. И расспросим, и растолкуем. Что ж нам, из-за их пьянки лишний день терять? Завтра с утра они еще тупей будут с похмелуги-то.

В дом ввалились вшестером и были встречены восторженным ревом и даже слезами. Женщины (все четыре были тут, все навеселе) кинулись целоваться. Хозяева прекратили выть, моментально прослезились и, раскрыв объятья, поднялись, крича одновременно:

- Ой же ж, княже! От не ждали ж! Откуда Боже принес?! От же ж радость!

Гости: четверо старых арбалетчиков и двое незнакомых (новые мастера?) молча почтительно поднялись, осторожно улыбались. Пришедших усадили, женщины кинулись обновить стол. Чехи, перебивая друг друга, начали выспрашивать - откуда? как? какие новости в Москве? Но Дмитрий жестко остановил их:

- Стоп! Наши новости вам воевода после расскажет. Рассказывайте вы. Все! Как дела и какие проблемы.

- Тай дела ж - лучшей не надо. Хотя надо б и лучшей.

- Это как же?

- Ну й, сам видишь: стукарня готова, действует. Сушильни аж три - тебе сказали? - материала достаточно. Арбалетов вже три десятка сделали. Дело пойшло. Но медленно. На такую стукарню можно с полсотни подмастерьев взять. Так рассчитывали, на то и три сушильни, да нет народу. Толковых мастеров вот они, все тут. Остальные мальчишки, из них мастера если й выйдут, так года через три, а то й и не выйдут.

- Ну и что? Учите, готовьте. Нам тут не три года сидеть - дольше. Мне - так, пожалуй, и до конца. Ну а вам, как решите, но только и вы ведь отсюда нищими не захотите уехать. Верно?

- То й верно... Иначе б не ехали.

- Ну вот! А то, что я вам в Москве еще советовал, - не получается?

- Что именно, княже?

- Чтобы детали к арбалетам на стороне брать, у настоящих мастеров? В Москве.

- Москва далековато.

- Ну тут, в Серпухове.

- Тут хорошие кузнецы есть, и уговор с ними есть. Хотя не привыкли мы... В своих руках надежней...

- Ну это уж вы зря. Тогда и так, и так дергайтесь: и своих учите, и других используйте.

- Дак той же ж делам, княже. Говорю - дело пойшло. Теперь только отлаживать его - вся забота.

- Ну а железо каково тут?

- От то добро, княже! Добро жлезо! Особо для стрелок. Просто лучшей не треба! Мы ж даже не вждали тако встретить! Оттого еще не хотим ничегойше з Москвы брать. Там жлезо всяко, и почти всегда хужейше. А тут... Мы уже крепко подумываем рога арбалету попробовать... Чуешь, куда тогда стрельнет?