Звонил телефон. Поскребышев докладывал: отступление продолжается. В Политбюро уже паника. Ищут его. Особенно Молотов, Берия и Вознесенский. Ворошилов «нашелся», просит отправить на фронт. Жданов просит, чтобы Сталин выступил по радио. У военкоматов очереди добровольцев исчезли. Разведка сообщает: ждут налетов на Москву. Подвалы спешно оборудуют под бомбоубежища. Как быть с мавзолеем? В магазинах спешно раскупаются продукты, особенно мука, хлеб, сухари, сахар, консервы… Что предпринять? Противовоздушная оборона усилена истребительной авиацией и морскими зенитками, а также зенитками «Эрликон».

— Ждытэ… до завтра. Буду… — И, помолчав, добавил: — Эсли этым… растэравщимся… нэвтэрпежь… пуст утром., приэжяют… Суда… Всо!

— Бэгут!! — с еще большим раздражением сказал, бросая трубку и закрыв тумбочку, где находилась секретная «вертушка». — Бэгут! — Ходил по кабинету, по красной, такой же, как и в Кремле, ковровой дорожке. — Воюют ногамы… Ногамы! А вэдь надо… рукамы ваэват! Побросали танки, пущки, самалэты! И куда болээ савэрщенные! У Гытлэра нэт тажелых танков. У нас «КВ»! Тэпэр оны захватят наще лучшее вооруженна. Эще ладно, этот дурачина Кулик нэ дал развернут массовоэ производство рэактывных установок… Захватили бы и ых!

Оставалась одна надежда на второй, резервный фронт, которым он поставит командовать Жукова. А если и этот будет прорван? Тогда — будет создан т р е т и й! И этим третьим и всеми вооруженными силами будет командовать ОН САМ!

Так в деталях складывался в эти два дня ЕГО план ведения войны, о котором «не знали» и не хотели знать нынешние громкие обвинители Сталина. Обвинители еще будут и будут. Обвинять, да еще задним числом, куда как легко. Безопасно и просто. Но давайте поступим как в шахматной игре: снимем с доски самую тяжелую фигуру — ферзя, и пусть любой критикующий возьмется выиграть эту партию…

План разгрома фашистской Германии был по приказу Сталина разработан Генеральным штабом и его начальниками Жуковым, Ватутиным и Василевским еще в апреле. План был четкий, военный, со всеми стратегическими и тактическими особенностями. Он был доложен Сталину, и вождь в целом одобрительно отозвался о трудах воинственных генералов. Но план был чисто агрессивным, если можно так сказать, это был то ли негатив, то ли зеркальное отражение гитлеровского плана: напасть без объявления, навалиться всей силой. В две недели захватить Германию, а через месяц всю Западную Европу. Захватить — и получить истребительную войну от стран всего мира! Войну, заведомо проигрышную, ибо никакая держава ни в прошлом, ни в ближнем, добавим от автора, будущем никогда надолго не может быть владеющей миром. И в этом убедились и убедятся все, кто такую бредовую мечту лелеял.

Итак, план был, но это был план саморазгрома, и потому он остался без сталинской подписи. Ведь Сталин был умнее и дальновиднее самых прославленных своих полководцев, и он совсем не зря носил позднее присвоенное ему звание генералиссимуса. Оно было точь-в-точь в соответствии с его военными заслугами. Об этом старательно избегают упоминать лживые историки войны. Стремясь во что бы то ни стало обвинить Сталина в непредусмотрительности, в промедлении, даже в панике и якобы прострации, в которую он впал в конце июня, они забывают о том, что по приказу Сталина армии резерва начали выдвигаться на запад еще за месяц или даже два до начала войны, что военная промышленность была переведена на режим военного времени за год до войны, что Москва уже в сороковом была окружена тройным кольцом противовоздушной обороны, что по своей и военной разведке Сталин получил сведения о ракетах «ФАУ» и тяжелых трех-четырехмоторных бомбардировщиках Ю-89 и «Дорнье-19», которых у Гитлера, к счастью, было очень мало — и потому он отложил воздушный удар по Москве до приближения к ней.

Почему-то все забывают, что Сталин был не Богом, а человеком. И как человек, даже весьма осведомленный в военных проблемах, он не мог представить, почему армия, лучше вооруженная и насыщенная техникой, разваливается под ударами танковых клиньев Гудериана, Гота и Клейста. Он сам никак не ожидал, что генералы, еще недавно столь активно игравшие на учениях и вроде бы грамотные и толковые в военном деле, окажутся неспособными справиться с профессиональными фельдмаршалами фашистской армии.

Вот почему, на два дня уединившись в Кунцево и работая над генеральным планом разгрома наступающих немцев, он задал им всем: генералам, маршалам, штабу — задачу: плюхайтесь, решайте, руководите — на то вы и военные, в конце концов, стратеги, академики войны. И такую же задачу задал Политбюро: попробуйте без СТАЛИНА!

И когда они наконец целой делегацией, почти все Политбюро, приехали в Кунцево, Сталин приказал, во-первых, у всех отобрать личное оружие (приказ этот действовал, кстати, до конца жизни Сталина), во-вторых, Власику: охране быть наготове, чтобы в случае попытки бунта арестовать их всех. Власик понял.

Заседания этого выездного Политбюро нет ни в каких учебниках истории партии, ни в документах, открытых для изучения, таких документов вообще, возможно, нет. Но они раскрыты во всех приказах Сталина и комитета обороны, обнародованных в июле.

Все эти приезжавшие «вожди», члены Политбюро, напомнили ему толпу перепуганных интеллигентов, когда он принял их в большой столовой, служившей также и залом заседаний, пока на даче не был построен точно такой же второй этаж. Соратники смотрели на Сталина с выжиданием, тревогой и опасением.

Он прекрасно знал, что никакого заговора против его власти нет, все квартиры и кабинеты их прослушивались его разведкой, но надо было сыграть выбранную роль до конца.

— Ну чьто? Зачэм прыехалы? Арэстоват мэня? — мрачно спросил он под всеобщее молчание. — Или… — он помедлил… — ви нашлы лучшего руководителя… А мнэ прыкажетэ подат… в отставку? Армыя разбыта… Армыя бэжит… Враг наступаэт… Кто тут., казол атпущэныя? Кто? Канещно, я, товарищ Сталин. Так?

За длинным столом, куда все уселись, установилось перепуганное молчание.

— Нно… Ии-осиф… ннадо ккак-то… объяснить, — заикаясь сильнее обычного, пробормотал Молотов.

— Все вас ждут! — Каганович.

— Какой может быть разговор?! — с ужасом Ворошилов.

— Мы все с вами, товарищ Сталин! — Маленков тут же..

— Мы всэ с вамы! — Берия.

Сталин своим, только ему присущим взглядом непроницаемо хитрого кавказца окинул присутствующих, переводя глаза с одного на другого, третьего, четвертого «вождя».. Сталин умел хранить внешнюю, простоватую как бы, иронию.

— Ну., чьто жь… — Сталин обрел обычную свою осанку. — Тогда объявляю засэдание Полытбюро открытым. А слово имэет… товарищ Сталин..

И уже другим, привычно прицельным, с наклоном головы, взглядом обвел соратников, как бы выщупывая каждого — от преданно глядящего, раскрыв рот, всесоюзного старца Калинина до все еще перепуганного, молчаливого Андреева и подхалимски настороженного Берии.

— Как выдитэ… без Сталина., нычего нэ дэлаэтся. И сэйчас… я прэдставлу вам план разгрома врага. Итот план ест жизнэнная дыректыва… А исполнят эе будэтэ ви… Я имэю в выду висшее руководство страны.

Когда Сталин, закончив доклад, опустился в кресло, вдруг раздались аплодисменты. Хлопал Берия… А за ним и Маленков, Молотов, Ворошилов, Калинин..

Это была следующая его победа в войне, так привычно названной далее Великой Отечественной… Он ошибся по срокам с планом разгрома немцев на три года: войну предполагалось закончить разгромом Германии еще в сорок втором. Он не мог предусмотреть столь мощной боеспособности наступавших и столь отчаянного сопротивления обреченных на разгром. Его необстрелянная, не обученная толком воевать армия теряла в три — пять раз больше бойцов, чем закаленная в боях, руководимая отличными офицерами армия противника. Он еще не знал, что самые лучшие солдаты отнюдь не двадцатилетние, а те, от сорока до пятидесяти, что придут в войска в сорок втором и сорок третьем. Он знал, что техника чем дальше, тем больше будет решать исход войны. Но этой ужасной техники перемалывания людей — танков, пушек, самолетов — теперь у него не было в нужном количестве: утерянную и брошенную, ее еще долго немцы использовали для довооружения своих дивизий. Ветераны помнят, как на них шли наши советские танки — и даже с русскими экипажами из власовцев. Но Сталин уже сегодня уверенно знал, что, благодаря ЕГО приказам, в самый короткий срок НОВАЯ армия получит новое и самое совершенное и страшное оружие.