Annotation
Роман «Стальные солдаты» входит в серию «Ледниковый период» и является по замыслу первым, хотя уже опубликованы из этой же серии романы «Чаша Афродиты» и «Весталка». Целью автора было отнюдь не создание еще одной хронологической книги о Сталине и его злодеяниях — ни с позиции Прокурора, ни с позиции Адвоката, ни даже с позиции Судьи.
«Стальные солдаты» — художественное произведение, это именно страницы жизни как самого Сталина, так и того недавно минувшего, странного по своей сути времени. Ледниковый период, начавшийся в России с 1917 года, с насильственным утверждением в ней утопий марксизма-ленинизма, не кончился и сейчас. Мамонты и саблезубые тигры еще бродят по ней. Лед тает, но еще много холода и размытой грязи — хватит надолго.
Николай Григорьевич Никонов
ОТ АВТОРА
ПРОЛОГ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. АНТИХРИСТ
ГЛАВА ВТОРАЯ. «И ВОЗЛЮБИ БЛИЖНЕГО СВОЕГО…»
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. «ГЛУПАЯ И ПРИМИТИВНАЯ»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК
ГЛАВА ПЯТАЯ. КОГДА В ДЕЛЕГАТОВ ЦЕЛЯТСЯ ИЗ ВИНТОВКИ
ГЛАВА ШЕСТАЯ. «НЕ УБИЙ…»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ШАЛЬ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВАРФОЛОМЕЕВСКИЙ ГОД
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ЧТО ЗНАЛА СВИНЬЯ…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ «ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ»
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. «РАССТРЕЛЯННЫЙ 4 ФЕВРАЛЯ 1940 г.»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. КРЕМЛЕВСКИЙ ПЛЕННИК
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ПАРАД
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. «ЭТО БУДЭТ ВЭЛИКАЯ… ОТЭЧЭСТВЭННАЯ ВОЙНА…»
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПОД МОСКВОЙ…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. СТАЛИНГРАД
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ТАНКОВАЯ ДУГА
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. НОВОЕ ОРУЖИЕ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. «И УВРАЧУЙ РАНЫ ДУШИ МОЕЯ…»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. НА ОТДЫХЕ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. СТРАШНАЯ МЕСТЬ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. И ЕЩЕ ОДНА СТРАНИЦА
ПОСЛЕСЛОВИЕ (ИЛИ ВМЕСТО НЕГО)
Никонов: Продолжение чтения
notes
1
2
3
4
5
6
7
Николай Григорьевич Никонов
Собрание сочинений. В 9 т. Т. 6
Стальные солдаты
(СТРАНИЦЫ ИЗ ЖИЗНИ СТАЛИНА)
Геннадию Петровичу Яшину — Благородному Человеку — посвящается
Роман впервые опубликован в журнале «Урал», 2000 г., № 3–5.
Под названием «Иосиф Грозный» сокращенный вариант романа издан в: М.: Эксмо, 2003.
Текст печатается по журнальному варианту.
ОТ АВТОРА
Роман «Стальные солдаты» входит в задуманную мной серию «Ледниковый период» и является по замыслу первым, хотя уже опубликованы из этой же серии романы «Чаша Афродиты» и «Весталка». Моей целью было отнюдь не создание еще одной хронологической книги о Сталине и его злодеяниях — ни с позиции Прокурора, ни с позиции Адвоката, ни даже с позиции Судьи.
«Стальные солдаты» — художественное произведение, это именно страницы жизни как самого Сталина, так и того недавно минувшего, странного по своей сути времени. Ледниковый период, начавшийся в России с 1917 года, с насильственным утверждением в ней утопий марксизма-ленинизма, не кончился и сейчас. Мамонты и саблезубые тигры еще бродят по ней. Лед тает, но еще много холода и размытой грязи — хватит надолго.
Один из моих оппонентов-недоброжелателей заметил мне как-то: «Да что ты знаешь о Сталине!» Могу ответить не только ему: знаю больше, чем Алексей Толстой, когда взялся писать роман о Петре. Сталина я хотя бы видел воочию, слышал его выступления, смотрел кинохроники, бывал в тех местах, где он жил (кроме Тегерана), и, наконец, еще октябренком собирал «досье» на Сталина, складывая в папки вырезки из газет, журналов и переписывая что было возможно. Сбор этого «досье», начатого примерно с 36-го года, я продолжаю и сейчас.
Еще раз хочу напомнить: «Стальные солдаты» — художественное произведение, где, без запланированных передержек и стараясь быть объективным, не отрицая сталинской жестокости и преступных деяний (особенно если смотреть с позиций сегодняшнего дня), я хотел бы показать Сталина и обычным человеком, и тем, при ком Россия вышла если не на первое, то уж и не на второе место в мире по своему значению.
«Он принял разоренную Россию с сохой, а оставил ее великой державой, оснащенной атомной бомбой», — это сказал о Сталине отнюдь не его друг — Уинстон Черчилль.
Мерить фигуру Сталина обычным аршином нельзя, ибо даже Ленин по сравнению с ним был не более чем Анти-христом-разрушителем. Время Лениных — Сталиных прошло. Но надо помнить о нем любителям революций.
ПРОЛОГ
Бог смотрит на высокие горы и дарует им вечные снега.
Армянская пословица
Думаешь, это Твоя страна и Твой народ?
Тысячу лет ты владел ею и гнал МЕНЯ? Ты наставил в ней свои храмы, и твои жрецы в них день и ночь проклинали меня? Анафемы? И ты думал, что покорил меня?
А вот я теперь покажу тебе свою силу и поверну и повергну твой крест, и твой народ, как стадо, пойдет за МОИМ сыном, имя ему будет: ВЛАДЕЙ МИРОМ, и видом он будет как человек, а сущностью — Сын мой: АНТИХРИСТ!
Его родит земнородная жена именем Мария, и страшен будет путь его, сокрушающий все твои заповеди!
Так говорил НЕКТО в черных одеждах, и раскаленно горели только его глаза, ибо едва выступал он из сотворенного им зловонного серного мрака. И так, не отвечая ему, внимал НЕКТО в белых одеждах и в белом сиянии…
И так было..
ГЛАВА ПЕРВАЯ. АНТИХРИСТ
Антихрист — противник Христа, злой дух, ратующий против истины и добра. Долженствующий явиться перед концом (века) мира. И будет побежден Христом.
Из Толкового словаря
И прииде Антихрист, и соблазнит мнози.
Библия
Партия — безумие многих ради выгоды единиц.
Этот коренастый, низенький, нескладно бойкий и всегда как-то нелепо ступающий (когда он шел, всегда коротковатые штаны его болтались вправо-влево) человечек с усмешливо-медвежьими, но тотчас по-медвежьи каменеющими, широко расставленными глазами отличался от всех обычных людей необъяснимо страшной, отталкиваюгце-притягивающей аурой. Он был намагничен, наполнен ею, никогда никому и ни в чем не уступающей, самоуверенной — надо бы страшнее, непонятнее! — магией монстра— нормальное слово-определение тут не находилось: некая биомашина с атомной силой дикого самодовольства, властности и неуживчивости. Посмотрите на редкие непарадные его фотографии. Вот он играет в шахматы у Горького, на Капри… Как надвинут его котелок, какая окаменелость упорства в выдвинутом подбородке. В шахматы он редко проигрывал, а если проигрывал, больше с тем играть не садился. А вот он смотрит кому-то прицельно в лоб — два пистолетных, винтовочных зрачка. Там же, где он лучится, улыбается, — личина, которую он так же легко надвигал, как и сбрасывал, — маска лицедея… Он никогда никому ни в чем не уступал — так было с детства… И еще он вечно спорил, спорил со всеми, кричал, картавил своим напористым голосом.
Таким он был с детства. Неуправляемый, непослушный, все куда-то лезущий, напичканный дурной, прущей из него энергией. В гимназии его звали: Квя-квя. Или просто: Квя. Гимназия и тогда не жила без прозвищ. Их давали друзьям и приятелям, врагам и недругам. У Вовочки Ульянова не было друзей. Ни одного. Он просто ни с кем не дружил. А если и возникало какое-то подобие дружбы, тут же ломалось, распадалось, и Квя уже словно не замечал бывшего «друга».
Нередко его обижали, давали и тумаки. А он никогда не лез в драку, до ужаса боялся грозных гимназически повес, был позорно труслив — и ненавидел обидчиков накрепко западающей, цепкой памятью. Спасало-защищало Вовочку Ульянова только то, что отец его был важный чиновник по департаменту народного просвещения. Кому-то Квя казался даже безобидным, и если ему грозили, то лишь затем, чтобы вволю похохотать, увидев, как сутулясь, нелепыми прыжками удирает он от гимназии к дому. Детки личных и столбовых дворян, золотозвонного купечества, они и потом не могли понять, почему их так безжалостно стреляли в залитых мочой и кровью подвалах и застенках дебилы и садисты в черных кожанках, точные подобия их бледных мертвоедов-вождей.
