— Бедняжка, — плаксиво произнесла она

— Зато не будет тащить меня в загс, — огрызнулся Валик. — Изловила и в погреб повела. Вот липучка, эта Лариса, — пожаловался он по привычке, постно поджимая губы.

В комнате воцарилось зловещее молчание. И только Валик, переживший очередной обстрел, смерть любимой женщины, не припал душой к этой напряженной мутной тишине. Доедая остатки оладий, он заглатывал сметану, шумно и жадно. Оладьи напоминали ему по форме человеческое сердце.

— Валик, мы завтра с отцом уходим с беженцами. Твой дядька договорился насчет машины, — тихо сказала мамаша.

— Да, — произнес Валик. — Я готов.

— Чего? — пробурчал отец — Только не думай, пожалуйста, что поедешь с нами. Выбирайся сам!

Валик не поверил своим ушам. С большим трудом доковылял он к крестному, но тот только пожал плечами и захлопнул дверь перед носом. То же произошло и у брата. Все отказались от него. А ведь он был так убежден, что крепче, чем родня, его никто не любит на этом свете.

Луна своей тяжестью продавливала небесный свод, звезды осыпались на голову Валика. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, он тихо подвывал, прижимая к груди дедовскую берданку. Он поглаживал шершавой ладонью приклад, сопли текли по щекам, а перед глазами стояла Лариса.

Валик ушел на войну.

Ирина Горбань (Донецк)

Две затяжки

—Держись, Серёга… держись. Осталось совсем немного — вот это поле перейти, а там и больница рядом, — рычал от боли Димон. — Сука, снайпер, достал. Тебя-то за что? Ни дня не воевал, покурить вышел во двор. Снял, сука, — продолжал орать Димон от злости, ненависти, тяжести и боли.

Парнягу надо донести до больницы во что бы то ни стало. Кровавое пятно на полотенце постепенно увеличивалось в размерах. Только бы выжил. Двадцать лет парню. Пацан ещё: ни одного патрона не израсходовал. Шубутной был, как ребёнок. С первой встречи всем понравился. Сгущёнку банками выпивал без кипятка. Ребёнок, да и только.

* * *

Сергей любил рассказывать, как от матери на войну сбежал. А она сердцем чуяла — ни на шаг от себя не отпускала, заваливала его домашними хлопотами. Да разве мужика коврижками удержишь, если автомат по ночам снится, если гибнут невинные старики, женщины, дети. Друзья говорили:

— Дурак, куда ты лезешь? Без тебя хватает солдат настоящих, а тебя ещё обучать надо.

— Не надо меня обучать. Злость — вот главный учитель и главное правило на войне.

— Мам, я пойду кота поищу. Сбежал паразит куда-то. Замёрзнет.

 Мать ничего не поняла. Только сын не вернулся ни с котом, ни без него…

* * *

Не дал снайпер пацану разозлиться как следует — со второй затяжки снял. У снайперов негласное правило есть: увидел огонёк сигареты — прицелился. Повторился огонёк — стреляй. Не промажешь. Любители покурить со второй затяжки падают подкошенные на землю.

* * *

Андрей и Димка осторожно уложили Сергея на носилки, предварительно перетянув его живот длинным полотенцем. Чтобы попасть в ближайшую больницу, надо было пройти через заросшее поле. Стерня стояла по пояс. Ребята шли напролом. Кое-где из земли торчали сухие подсолнухи, где-то остатки кукурузы. Обходить весь сухостой не было ни секунды времени. Рванув с земли носилки, пацаны побежали к больнице.

— Серёга, терпи, — прошептал Андрей. Он нёс носилки сзади, и ему хорошо было видно, как побелело, а затем начало желтеть лицо парня, как чёрная струйка крови стекла изо рта на подбородок, а затем скользнула к шее.

Димка этого видеть не мог. Он смотрел всю дорогу под ноги, прислушиваясь к боли, которая не давала нормально передвигать ногами.

— Андрюх, я ща упаду.

— Сдурел! Тащи! — взревел Андрей.

— Спина… проклятая спина…

Каждый шаг давался Димону всё труднее: отнимались ноги, боль доставала до мозга. Ещё немного и он с носилками рухнет на землю.

— Дим, может, я его на себе потащу? — отозвался Андрей. — Ты совсем валишься.

— А кишки куда денешь?

— Мы ж его собрали всего и затянули полотенцем, — ответил Андрей, поглядывая на окровавленное полотенце.

— Тащи давай, деятель, — огрызнулся Димон. — Мало осталось — полдороги уже пронесли. Хорошо, что поле не убрано. Представь: тащили бы по пахоте.

— Серёга, ты дыши. Слышишь? Не вздумай, твою мать, загнуться. Не имеешь права.

Димон всё-таки рухнул у порога больницы. Спина не выдержала. Кому сказать — свалился не от пули, а по собственной глупости. Неудачно схватил носилки и в этот момент в позвоночнике что–то щёлкнуло. В спешке, в горячке не обратил внимания, а потом было поздно. Всё было поздно, кроме одного — сохранить жизнь товарищу.

Серёга тяжело дышал. Никакого стона, никаких воплей. Просто дышал.

— Сука снайпер. Пацана на мушку взять. Отстрелить бы ему...

— Ставь носилки, Дим.

Ребята осторожно поставили носилки на порог больницы и в этот момент к ним подбежали санитары в белых халатах и унесли парня в операционную, которая всегда была готова принять любых пациентов в любое время суток. Оставшиеся два хирурга и анестезиолог давно забыли о сне и покое. После победы отдохнут.

— Что отстрелить? — спросила одна из медсестричек, подойдя к ребятам.

Димон так и не договорил. Он лежал на полу тюфяком. Силы покинули в ту же минуту, как только он освободился от носилок. Сестрички дружно подняли его и потащили в коридор больницы.

«И откуда у них силы тянуть стокилограммовую тушу? — снова подумал Димон и сполз на пол.

— Эй, солдат, не дури, — прикрикнула на него медсестричка.

— Думаешь, я с тобой справлюсь? Доктор!

— Ну, и что тут у нас происходит? — вышел из палаты доктор.

— Смертельный случай?

Он спокойно снял с парня куртку, поднимая по очереди то левую, то правую руки, при этом внимательно вглядываясь в зрачки пациента.

— Давай-ка мы поваляемся на полу, — не дожидаясь ответа, доктор аккуратно уложил Диму лицом вниз.

Процедура длилась не более минуты.

— М-м-м... — взвыл Димон от резкой боли и повернулся на бок.

— Вот и славно, — сказал доктор. — Развалился тут, понимаешь, пройти негде. Сестрички, что тут у вас происходит?

Доктор заторопился в палату, оставив Димона в недоумении.

— Ну, у вас и доктор, девочки! Что это было?

— У нас настоящие специалисты. Всех на ноги поставят. Он по спинальникам у нас настоящий спец!

— Молодые люди, это вы принесли раненного? — вышел из операционной доктор.

— Мы, — в два голоса ответили солдаты, переглянувшись. — С ним всё в порядке? Успели?

— Не выдержал... большая потеря крови и рана, не совместимая с жизнью.

— Суки! — стукнул кулаком о стену Андрей. — Убили...

— Вы здесь не причём. Вы сделали всё, что могли в данной ситуации. Кто его так ловко?

— Снайпер.

— На то он и снайпер, чтобы никогда не оставлять шанса на выживание.

* * *

К месту дислокации ребята шли молча. Война живёт по своим законам и ей плевать на то, что не все знают главный пункт выживания — осторожность.

— Осторожно! — вскрикнул Андрей, рванув Димона за руку в сторону. — Мина.

— Б…! — сплюнул в бешенстве друг. Забыл. Тащили дружбана через минное поле. Как мы не вляпались?

— Потому что спасали пацана. Ладно, остынь. Это тяжёлые противотанковые мины. Нам бы ничего не было, если бы случайно наткнулись на неё.

— Не спасли... ты, это... под ноги внимательнее смотри. В этом деле главное — осторожность.

— Эй, ты кто? — Димон удивлённо повернулся к Андрею, кивнув головой в сторону незнакомца.

— Новенький. Серёгой зовут.

— Ну-ну, Серёга. Покурить вышел? А ну марш в укрытие! — рявкнул Димон на пацана. — Серёга он. Кому сказал, марш!

— Дим, ты чего? — опешил Андрей.

— Таскай тут каждого курильщика по медпунктам с больной спиной.