Детей и стариков.
Им нечего поставить
В отсек для багажа,
Их некому избавить
От злого грабежа.
Пускай они на полки
Улягутся свои
И спят до самой Волги…
А в Курске — соловьи.
Вера Агаркова (Старобешево — Санкт-Петербург)
* * *
будь осторожен друг
город изрядно болен — в лицах людей испуг
горлом выходит осень горлом выходит муть
будь осторожен — путь
может быть слишком долгим и одиноким — дом
город тебя не ждет люди тебя не ищут
люди надели маски люди заводят пляс
не открывая глаз не размыкая рук не издавая звуков
люди вступают в танцы
будь осторожен друг
призраки где-то тут
все кто включился в пляску все кто надели маски
слишком больны и слепы
город заклеит окна город откроет склепы выпустит вороньё
нет ни тепла ни света нет ни глотка воды
друг не ходи за реку не доставай ружьё
тихо ступай по пеплу
тихо считай следы
* * *
они скажут вам: вечер свят
кто нас помнит, тот будет рад
мы голодные и хромые, мы замёрзшие и нагие
мы из выгоревших окопов, из расстрелянной в лоб пехоты
наши ружья достались небу, наши годы — воде и ветру
наши матери — степь и камень, плачут камни в степи слезами
наши сёстры взрослее лета, вяжут в косы цветные ленты
наши жёны рожают молча, наши дети — подобье полчищ
мы, забывшие род и племя, из костей, из хрящей, из тлена
собираем родное имя —
нашей родины —
и не сложим!
оно билось у нас под кожей,
оно было на лбы нанесено,
но во лбах у нас светят месяцы
в Рождество, ближе к лунной полночи
вам дозвонятся ваши братья, позабывшие мир и свет
братья станут молить о помощи
это мясо — родные мощи, этот голос — шуршанье недр,
эта память — кромешный страх
осторожно снимайте трубки, осторожно дышите в такт
* * *
Ирка, милая, снег идет
ты смеешься и в шубу прячешься…
Помнишь, Ирка? На Новый год
мы купили две пинты пражского
и болтали до петухов
ты срисовывала с открыток
Лондон, Питер, развод мостов
ночью, пьяные от признаний,
мы читали под звук часов
«Сон во сне» и «Путями Каина»…
Всё закончилось, фотка выцвела
стихло эхо былых стихов
в парке, где мы с тобой бродили
снова снег, но по снегу — кровь
грозно пишет свои картины
в год войны, в черный год потерь…
Ирка, как ты живешь теперь?
* * *
Вот оно — время тревоги
время слабых дрожащих рук
лентой красной стянули шею
духота маета испуг
я без крика кричу, не смею
сыну прямо в глаза взглянуть
в круговой беготне зрачка
где-то в сути самой, под кожей,
в долгой памяти ДНК
в шевелении губ «о Боже!» —
липкий ужас грядущей бойни
всех нас сгонят на злую сходню
всех нас пустят под ржавый нож
руки слабнут — и не-воз-мож-но
жить, писать, говорить, любить
время милости, время казни
время помнить и всё забыть
время пить и поить водой
время — лучшая в мире бритва
занесенная над страной
мой сыночек, сыночек мой…
* * *
«Цей дощ надовго…»
Дождь — неистовый, плотный, длинный
холод — лезет за воротник
дождь не стихнет, пока не сгинут
в поле тощие колоски
ветер свалит их, изувечит
ветер вывернет им нутро —
мясо жаркое, человечье
поле русское обожжет
Дождь — блаженный, болящий, стонущий
как юдоль моя — на юру
бесноватая, Богу молится
этот дождь — не пройдет к утру
этот год никогда не кончится
этот град обмолотит рожь
лягут рядом в родное полюшко
брат мой колос и брат мой нож
* * *
Когда-нибудь придется умирать
и в общем надо прекращать стесняться
морщин и живота и лопнувших подошв
и каждого стиха что не похож
на стих
когда-нибудь придется провалиться
в петлю
и в тень петли
и в тень стены, хранящей тень петли
и тень страны накроет наш погост
на мирном кладбище в немирный год
распустятся цветы как и сейчас цветут
когда-нибудь
придется всем уйти
так что же так тревожит ум беда:
когда уйти и главное куда?
нам всё равно не жить а выживать
нам всё равно полынь-траву жевать
и горевать и горечью блевать
и помнить всё
и ни-че-го не знать
* * *
Зачем нужны стихи
зачем растет трава и по траве
роса стекает длинно, сонно
и падает на землю как звезда
слова слова слова
торопятся толпятся в глотке
зачем нужны глаза не видящие чётких
граней
зачем так гладко тканный
на плечи свод небесный кладет тяжелый плат
зачем так дивно свят
обычный колокол в обычном сельском храме
и так свободой пьян и свеж тот воздух
которым дышишь трудно через раз
когда ты ранен
тишиной
любовью
безумной чехардой безумных фраз
зачем так чист мой лист
и мною же распят
во имя Слова, злого к глупым чадам
зачем добро всегда превыше лжи
во благо
затем что мы идем и попадаем в такт
неровно дышим говорим некстати
затем что мы с тобой —
пока что — живы, брат
пока что живы и пока что братья
* * *
Всё начиналось помимо воли и слов
по дороге в сельскую школу —
кладбище без крестов
коровы жуют траву прямо с древних могил
я — стриженый мальчик, худенький херувим
трогаю теплое, губами хватаю вымя
мама ты помнишь меня —
как моё имя?
каждый день я собираю капли времени-молока
каждую ночь оно проливается
через дыры в моих боках
каждой луною ко мне приходят усталые братья
поубивать в войнушки, попрятаться в прятки
белых испить капель
теперь их на всех хватит
коровы молча жуют масличный лен
в этих степях мама — все мы Иваны
не помнящие имен.
Алина Башта (Луганск)
* * *
Держи меня за руку — крепко-крепко,
Пусть ночью у нас не звучит канонада,
Пусть летние шорохи, дождь и ветки,
Пусть только не взрывы, не залпы «града»!
Луганск — моя боль, в небе бьют самолёты,
Отпустит и снова... То громче, то тише.
«Как жаль стало песен, — мне скажет вдруг кто-то,
Которых никто никогда не услышит».
* * *
Не прячьте глаз, Бог знает ваши души.
Оставьте лгать, ведь нет на то нужды.
Покажет час, кто искренне был нужен...
И тех, кому вы были бы нужны.
Оставьте страх, он прошлого не лечит,
