Множила бесславье на бои...
А потом легко, по-братски, в спину
Добивали «близкие» свои:
Все, кто наживался на разрухе,
Разбивал, громил и «отжимал»,
Воровал тушенку у старухи
И спускался зверствовать в подвал...
Будем жить...Не ради звонких мифов —
Жалок сфабрикованный заказ!
Мы соединились с русским миром,
Слов «мама» молвив в первый раз.
Ради тех, кто в плохонькой землянке
Ждал свой первый и последний бой,
Кто вставал с «лимонками» на танки,
Чтоб хоть пядь земли закрыть собой.
Тех, кто раны шил своим и пленным,
Открывал в блокаду закрома,
Кто о сводках сообщал военных,
Свет и воду возвращал в дома,
Кто скончался от битья и пыток,
Без вести пропал в недобрый час...
Видимо «свидомости» избыток
Украина бросила в Донбасс!
Ради всех, кто — верю — не напрасно
Обрели покой в моей земле,
Звездами горят огни Донбасса,
Освещая путь в кромешной мгле.
* * *
Я не люблю пустых зевак,
Бродящих в праздном любопытстве,
На раны города с бесстыдством
Поглядывая просто так.
Слывя заложником в АТО,
Мой город плакал мне в ладони,,,
И не было обид бездонней,
Когда он повторял: «За что?»
Он — не преступник, он — солдат,
Он, не стыдясь своих увечий,
Пытался так по-человечьи
Осмыслить: «В чем я виноват?»
И не прося прощенья, нет,
А просто зубы сжав покрепче,
Набросив камуфляж на плечи,
Он подготовил свой ответ...
Ты пережил со мной грозу,
Мой город, раненая птица.
Храню твой сон, сомкни ресницы,
Смахнув дождинку, не слезу..
* * *
Любовь покинула страну,
А может, землю...
От безысходности вздохнув,
Планета дремлет.
А сны страшны и тяжелы,
И в них упорно
Трясет безумие войны
Штандартом черным.
Заупокойную живым
Там служат мессу,
А разум разъедает дым
Карманной прессы,
И тьма не ведает границ...
Но вдруг однажды
Ворвется стая белых птиц
Лучом отважным
И опояшет шар земной
Теплом и светом.
От колыбели ледяной
Спасет планету.
И вспыхнут дали впереди
Ясней и проще,
Узнают летние дожди
Ее наощупь.
И тихо по аккордам фуг,
Под смех прелюдий
Любовь вернется к нам, мой друг,
Вернется к людям.
Драгана Мрджа (Белград)
Марш
Дон-басс!
Дон-басс!
Дон-басс!
Отголосками — марш войны.
C презрением, с силой — ударом ноги —
и двери уже снесены.
«Много на вас вины!»
Виновны за слово, виновны за букву,
за то, что остались в живых!
Виновны, и тени, стоящие возле вас —
и их боятся, и их!
Дон-басс!
Немилосердный, оглохший мир смотрит на землю, на нас.
Далеко! И здесь не слышны мне снарядов удары.
Как будто бы цирк покинул мой двор,
уехав туда, где пожары.
И что я могу? По воле великого Бога мир забывает,
как быстро последний становится первым,
как каждый что-то прощает,
все, кроме капельки детской крови, пролитой хоть раз.
Дон-басс, Дон-басс…
Неужели пойдет брат на брата? Неужели таков итог?
— Нет, ты мне больше не брат,
не род мой, ты мне — никто!
Наши пути разошлись, когда были сорваны маски,
потому что ты хочешь, чтоб меня не было,
потому что не хочешь, чтобы я был,
и смерть посеять повсюду — теперь в твоей воле,
как семенами весной засевали мы прежде поле.
Дон-басс!
Дон-басс!
Знаю, поднимут из пепла добрые руки, стараясь,
школу и почту, дом и крыльцо, и дорогу в мир за сараем,
но не вернет никто детскую жизнь, оборванную сейчас…
Дон-басс!
Дон-басс!
Знаю я все, я сама родилась на распутье
в дальнем краю, что на пути меча,
где гибнет тот, кто его возьмет сгоряча,
но и дитя там гибнет под маминой юбкой.
Дон-басс!
С тобою сегодня делюсь я хлебными крохами,
шахтерскими — вместо подарка, вместо просфоры,
чтобы собравшись с силами к третьей Пасхе,
с сердцем геройским, с верою, без опаски —
мир ваш, распятый, познавший столько горя и слез.
воскрес, как воскрес на кресте однажды распятый Христос.
перевод с сербского — Серафима Славицкая
Елена Настоящая (Луганск)
* * *
Я больше не плачу —
наверное, разучилась
за время, которое нас разлучило
и развело —
по разные стороны баррикад.
Мы больше молчим,
мы не пишем письма,
и где-то в Сети безнадежно виснем,
кому-то назло
постим килотонны пустых тирад.
Затёрты до дыр
и банальны слова о мире,
и мечется время в разбитой летней квартире,
как белка — вперед, и ни круга назад.
И кажется, если его окликнуть,
заставить забыть, заставить отвыкнуть
от мысли, что всё своим чередом,
от мысли,
что всё идёт так, как надо,
что вышла вся кровь, что нет нигде ада,
то можно вырвать кого-то у смерти.
И если кричать хоть немного усердней,
То пуля вернется к тому, кто все начал.
Тогда я смогу.
Тогда я заплачу.
Марк Некрасовский (Луганск)
* * *
День был такой погожий —
Не умирать бы, а жить.
Телом своим прохожий
Младенца успел закрыть.
Плотью своей и кожей
Осколки сумел сдержать.
День был такой погожий —
Не хочется умирать.
Миной лежит убитый.
Рядом убитая мать.
С властью теперь вы квиты —
Не будете «бунтовать».
Нас не поймёт иноземец —
Что же мы за страна?
Надрывно плачет младенец.
Жизнь его спасена.
* * *
Мины свист и все застыли дружно,
Словно смерть нам прокричала «Хальт!»
Каждый знал стоять совсем не нужно,
Но один я рухнул на асфальт.
Взрыв — и птицами летят осколки,
Мёртвых отделяя от живых.
Девушку узнал я по заколке
И не смог я опознать других.
Крепко бутыли обняв руками,
К маме прибежал домой с водой.
Мама с изумлёнными глазами:
«Ты ж, сыночек, стал совсем седой…»
* * *
Владимиру Крислянскому, протоиерею, смертельно раненному при обороне Луганска. Умирая, он молился о спасении луганчан.
Наш город в кольце блокады
Нет дома вне обстрела.
По городу лупят «грады».
Бьют, чтоб земля горела.
И нет ни воды, ни света.
Закрыты магазины.
И в это страшное лето
Гибнет всегда невинный.
В городе треть населенья —
Жизнь ведь всего дороже.
А в церкви идёт служенье
Есть вера — Бог поможет.
