С шестидесятых годов девятнадцатого века, когда началась жемчужная лихорадка, жемчужницы были выловлены из многих рек Шотландии. Эбенезер видел кучи разломанных раковин, сваленных на галечных берегах, свидетельствующих о безответственности ловцов, опустошивших русла в погоне за быстрой наживой. Он проклинал Морица Юнгера, торговца из Эдинбурга, который какое-то время скупал жемчуг по дешевке, а потом исчез и, задолжав тысячи фунтов, был признан банкротом. Теперь все с настороженностью относились к скупщикам жемчуга и сразу заламывали цену. Сейчас было разумнее не афишировать свои намерения.

В это лето сезон выдался коротким, и Эбенезер встречал других дельцов, слоняющихся в таборах странников, чтобы на месте скупить жемчуг за наличные. Деревенские мальчишки и городские парни с палатками обсели реки в надежде разбогатеть за несколько дней вылазки за город на уик-энд.

Впрочем, Эбен не унывал. В своем деле он был среди лучших, и ни одна заслуживающая внимания жемчужина не прошла бы мимо него. Его путь в профессию лежал через трудное ученичество в Лондоне, где он постигал науку оценивания, отбора и сортировки жемчужин, которые потом, просверленные и нанизанные на нить, становились прекраснейшими ожерельями. Он выдержал годы изнурительного труда, будучи на побегушках у самодура ювелира, зато теперь был готов открыть собственное дело. Ему нужен был запас сырья, добротного сырья, более того, он нуждался в горсти драгоценных жемчужин, которые согревали бы ему сердце и обеспечили место в этом бизнесе. Но пока таковые от него ускользали.

Болтая ногами в чистой воде, он возвращался к своим самым ранним воспоминаниям о том, как сжимал нитку жемчуга на шее матери. Он буквально влюбился в его сияние и тонкую игру оттенков, и теперь он воскресил в его памяти ее образ. К сожалению, мать рано умерла, оставив сына на попечение его двух суровых теток. Он вспомнил и отца, который бросил их еще до его рождения и о котором в кругу семьи даже не упоминали. Единственное, что он получил от него в наследство, – это свое второе имя, Альфред.

В детстве он любил читать сказку о том, как морская жемчужница раз в год поднималась к поверхности воды, чтобы поймать каплю лунной росы. Умом он понимал, что это чепуха, противоречащая научным фактам, но в глубине сердца желал, чтобы это было правдой. Из столь неприглядной скорлупы являлся миру дар, подобный божественной слезе. В его глазах жемчужина была королевой драгоценностей, напоминающей ему о матери, и поэтому еще в первые годы своей жизни он стремился как можно больше узнать об истории жемчуга.

Эбен умел ремонтировать часы, запаивать звенья золотой цепочки, мог оценить изумительный цейлонский сапфир, бирманский рубин или великолепно ограненный африканский алмаз, но лишь один драгоценный камень волновал его до глубины души. Сейчас он погрузился в свою привычную стихию, готовый к охоте.

Он улыбнулся, думая о том, что в потайных складках его старого пальто спрятан замшевый мешочек с горстью жемчуга, до которого не доберется никакой вор-карманник, если только не перережет ему горло.

Вид преуспевающего торговца делу только вредит. Да еще и его английский выговор вызывал настороженность у подозрительных шотландцев. Он был все еще достаточно молод, чтобы сойти за обычного конторского парня, который решил попытать счастья на быстрых речках Пертшира. Он намеревался остаться в этих местах и после окончания сезона, побыть здесь подольше, чтобы побродить по усадьбам в зимние месяцы, когда скупка пойдет живее. Хозяйкам нужна будет обувь и теплая одежда для их потомства, полагал он. Продажа пары-тройки хороших жемчужин – самый легкий способ пополнить семейный бюджет. Вот тогда и настанет время для выгодных приобретений.

Свою совесть он успокаивал мыслью, что не делает ничего такого, чего не делают все остальные в этом бизнесе. С его стороны это всего лишь практичность. С ним трудно торговаться, но его цены вполне честные. Однако горе тому глупцу, который вздумал бы всучить ему фальшивку – гипсовую бусину, покрытую пастой из чешуи лосося. Он мог определить тот тусклый жемчуг, что годился только для малоценных украшений или приготовления используемых в восточной медицине порошков от желтухи и укусов змей. Мог он распознать и настоящее сокровище, и не его вина, если продавец не понимал истинной ценности того, что держал в руке, и не умел обращаться с жемчугом подобающим образом. Невежество равносильно глупости. Если кто-то весь день ищет речные раковины и при этом относится к ним без должного почтения, то Эбен не собирался учить таких уму-разуму.

Как могут люди обращаться с прекрасным жемчугом с такой легкомысленной небрежностью, царапая их поверхность, ссыпав кучей в жестяную банку? Он слышал, что одна из крупнейших жемчужин среди когда-либо найденных была необратимо испорчена – ее испекли вместе с пищей и обнаружили только во время еды. Как же страстно Эбен желал найти экземпляр столь редкостный и прекрасный, чтобы весь мир явился к нему на поклон: короли, магараджи, императрицы – все пришли бы увидеть его сокровище и приобрести что-либо в его магазине.

Он знал с детства, что никакие драгоценности не способны согреть холодное сердце и наполнить любовью равнодушные объятия, никакие жемчуга не могли излечить безумие его матери или остановить покидающего их отца. И все же спокойная красота хорошего жемчуга вселяла в его сердце радость и сулила богатство и почет. Сейчас вся его жизнь была посвящена поиску сокровища.

В его глазах жемчуг был символом любви и совершенства, чистоты и мудрости. Об этом даже в Библии написано, и где-то он читал, что наиболее удачливы в жизни те, кто родился в июне, месяце жемчуга. Эбен вздохнул, надеясь, что так оно и есть, ведь он тоже был рожден в июне. Очнувшись, он снова обратил свое внимание на берег реки. Сидя на одном месте и мечтая, богатым не станешь, так что он вытер свои опухшие ноги, подхватил сумку и пальто и отправился на поиски ближайшего постоялого двора. Он улыбнулся, зная, что искатели жемчуга из палаток на берегу, хлебнув крепкого эля и жаждая выпить еще, всегда нуждаются в серебряной монете и продадут свой дневной улов, не сильно торгуясь.

Лето подошло к концу, начала по-осеннему золотиться листва, а кашель Сэма Бейли все усугублялся, и никакое домашнее врачевание Джин не уменьшали мокроту и озноб. Джем боялся за своего отца. Они никому не рассказали о своей богатой находке, и Сэм как одержимый снова и снова возвращался на то же место в надежде, что там отыщется еще одна драгоценная жемчужина, но весь его улов составляла мелочь, не идущая ни в какое сравнение с той красавицей, которую Джем нашел много недель назад. Над рекой свистел ветер, делая воду мутной от поднявшегося со дна ила. В конце концов Сэм слег, и Джем опасался, что до следующего лета отец не дотянет.

В зарослях уже палили помещичьи ружья, и Джем сбегал из школы помогать охотникам, чем немало огорчал школьного учителя. Тот приходил к ним домой за объяснениями.

– Джеймсу следует не таскаться по лесу, а сидеть за школьной партой, чтобы поступить в колледж в Данди или Эдинбурге. Тогда он сможет обеспечивать вашу семью, миссис Бейли.

– Я сделаю все, что в моих силах, – шепотом пообещала Джин, ясно осознавая, что ее муж не переживет зиму и у них совсем не останется средств на книги и образование.

Она заботливо укрыла мужа, но его от этого знобило не меньше.

– Пошли за доктором, – попросил Джем.

– Он не поедет в такую даль, чтобы его осмотреть. Надо везти его в город.

Но оба они понимали, что Сэм слишком слаб, чтобы везти его на телеге.

Когда мать вышла из комнаты, Джем сел возле узкой койки и прошептал:

– Пришло время продать эту жемчужину. Нужно купить тебе лекарства. Тогда следующим летом ты снова выйдешь на реку, и я буду доставать для тебя ракушки.

– Я свое уже отходил, сынок. Хватит и того, что мы нашли эту королеву реки. Можно всю жизнь искать, но так и не дождаться такой удачи.