– Хожу домой, когда получается, а скоро будут городские гуляния на Бутхэмском поле. Я откладываю деньги для ярмарки, возьму туда свою сестру Китти. Это лучший день за все лето, не правда ли?

– Я не знаю. Никогда там не был.

– Почему же? Все туда ходят, – сказала она, удивленно качая головой.

– Друзья не посещают подобные мероприятия, правда, я не знаю почему. Мама говорит, можно подхватить какую-нибудь болезнь, но это смешно.

– Тогда вам нужно сходить туда, хотя бы раз, – произнесла она неуверенно, понимая, что ей не следовало бы давать такие советы.

Видя, в каком он настроении, она прибавила, желая вселить в него решимость противостоять матери:

– Ну, только чтобы составить собственное мнение.

– Вы, безусловно, правы, но это не так просто, по крайней мере сейчас.

Он, отвернувшись, стал смотреть на сад.

– Мы должны являть собой пример, а я сейчас…

– Но всем необходимо веселиться, петь песни, плясать. На ярмарке много и других развлечений. Вам нужно увидеть все это самому.

– Я должен заниматься, но… – сказал он, посмотрев на нее искоса. – Я, похоже, ищу оправдания.

– Да, сэр.

– Эдмунд, прошу вас.

– Возможно, вы могли бы сходить туда в виде исключения и взять с собой мастера Хэймера. Ему наверняка понравится сбивать кокосовые орехи[12] и кататься с горки. В конце концов, это всего один день.

– Вы, Маргарет, пожалуй, правы. Один день не усугубит мое и без того бедственное положение.

Он улыбнулся и задержал на ней свой выразительный взгляд. Грета почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и не знала, куда деть глаза. Они вместе стали смотреть в окно на возвращающуюся Серенити. Глянув вверх, она заметила, как увлеченно они беседовали. Ее грозный вид говорил яснее слов.

– Куда пойдем теперь? – крикнула возбужденная обилием развлечений Китти, спрыгивая с карусели. – Сколько у тебя осталось?

– На мороженое хватит, но его придется разделить на двоих, – улыбнулась сестре Грета и, догнав Пейшенс, спросила у нее: – Ты их уже видела?

– Кого «их»? Ах, только не начинай опять про то, что придет Эдмунд и приведет своего брата! Вы поэтому разоделись в пух и прах? – съязвила та.

На Китти и Грете были накрахмаленные хлопчатобумажные платья, сшитые из драгоценных тканей Ады, а их головы были покрыты поношенными шляпами-канотье, украшенными жесткими полосатыми лентами. Стояла ясная погода, и ярмарочное поле заполонили толпы людей, стекаясь на звуки паровых органов и шарманок. Грета уже истратила почти все мелкие монеты, что были в ее кошельке, но она надеялась, что братья Блейк все же придут, несмотря на мрачную, напряженную атмосферу в доме. Неужели Эдмунда снова загонят в клетку, принудив делать то, что велено, или у него хватит духа сопротивляться?

Почему эти люди отказывают себе во всех радостях ярмарки с ее играми и соревнованиями, да еще в такой чудесный день, она просто не понимала.

Складывалось впечатление, что весь город, принарядившись, собрался на поле: повсюду мелькали шелковые платья с кружевами, матроски, клетчатые юбки, полосатые пиджаки и шляпы-канотье. Прохладный ветерок полоскал знамена, над головой реяли воздушные змеи, рвались в небо шары, мимо пробегали дети, размахивая бумажными флажками и вымпелами. Навесы для знатной публики, восседавшей за столами, были отгорожены натянутыми веревками. Грета узнала рыжеволосого полицейского с Сильвер-стрит, тот регулировал движение толпы, приглядывая за босоногими мальчишками, способными залезть в чужой карман. Просто слоняться тут и там ничего не стоило, и Грета, Пейшенс и Китти с удовольствием глазели на все многообразие палаток и прилавков. Здесь были кукольные представления, марионетки, тир и оркестры, старающиеся заглушить орган. Китти приходилось силком стаскивать с качелей. Где-то в толпе была и мать Греты с маленьким Томом. В очереди на горку она наконец увидела мальчиков Блейков, и у нее отлегло от сердца. Значит, у Эдмунда в итоге хватило решимости сбежать из дому и привести сюда своего брата немного поразвлечься.

– Маргарет, Пейшенс, идите сюда! – закричал он, увидев, что они остановились. – Хотите скатиться?

– Да, конечно! – крикнула Китти, даже подпрыгнув от радости.

– Нет, Китти, у нас монетки закончились, да и ты здесь уже все испробовала, хватит с тебя.

– Вы обе превосходно выглядите, – улыбнулся Эдмунд. – Пусть Китти скатится с Хэймером за мой счет.

И дети, визжа и что-то выкрикивая, помчались вниз по высокой спиральной горке. Склонившись, Эдмунд прошептал Грете на ухо:

– Спасибо вам за все это. Здесь так здорово! Как жаль, что мы тут не бывали раньше! Так красочно и многолюдно, я бы хотел все это сфотографировать. Думаю, попытаюсь что-нибудь выиграть.

После аттракционов оба молодых человека устремились в тир с его сценками из жизни Дикого Запада. Эдмунд сделал три выстрела и все три раза промазал.

– Еще раз, сэр?

Пейшенс, которая едва не открыла рот от удивления при появлении здесь Блейков, предложила:

– Давайте я покажу вам, сэр, как надо.

Взяв ружье, она, не целясь, три раза пальнула по движущимся целям.

– Ну и ну! – произнес Хэймер, качая головой. – Как это у вас получается?

– Если бы вы росли в фермерской усадьбе, то умели бы добыть себе кролика на ужин.

Она со смехом вручила Грете мягкую игрушку – слоника.

– Это тебе сувенир.

– Идемте смотреть на взлетающий воздушный шар, – сказал Эдмунд.

Глядя на него и Хэймера, Грета подумала, что темные костюмы в такой жаркий день не годятся, но спортивные пиджаки и соломенные шляпы квакеры не приветствовали.

Они задержались возле танцплощадки, и Хэймер с Китти принялись скакать и резвиться вместе с другими детьми. Пейшенс попыталась обучить своего юного господина нескольким па.

– Для меня это тоже слишком сложно, – извинился Эдмунд, выводя Грету на деревянный помост под некое подобие вальса.

Когда он взял Грету за руки, ее сердце учащенно забилось. Она танцевала с сыном хозяев дома! Такое было возможно только в этот особенный день, единственный в году, когда исчезают все преграды. Улыбаясь, он взглянул на нее сверху вниз.

– Спасибо, Маргарет, за то, что не дали мне упустить эту возможность. Молодость бывает только раз, и такие дни, как этот, нужно обязательно пережить.

– Надеюсь, у вас не будет неприятностей из-за того, что вы сегодня сюда пришли, – отозвалась она, желая, чтобы этот танец никогда не кончался.

– Папу это позабавит. А позаниматься я смогу и завтра.

– Значит, вы вернетесь в Манчестер?

– Еще ничего не ясно, – вздохнул он. – Теперь, когда папа узнал, что я нашел себе занятие по душе, которое связывает меня с его скромной семьей, он просто разрывается на части. Сомневаюсь, что я смогу сдать экзамены, но попытаться ради них я должен. В конце концов, они мои родители, и я должен относиться к ним с почтением.

Солнце уже клонилось к закату, когда они направились к выходу. Мать и Том ждали их там, чтобы забрать Китти, которая дулась и топала ногой, не желая уходить. Грета представила Эдмунда матери, сделавшей ему книксен.

– Прошу вас, миссис Костелло, не нужно. Я очень рад познакомиться с вами и вашими родными. Этот день был чудесным для всех нас, и все благодаря Маргарет. Она подбила меня прийти сюда и развлечься, – улыбнулся он. – Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Мы пробыли здесь немного дольше, чем я рассчитывал.

Все четверо, усталые и слегка обгоревшие на солнце, медленно прошли по мосту через реку Уз и далее вверх по склону холма, увлекаемые толпой, направляющейся в городские пабы, чтобы там завершить этот день.

Дома их уже поджидали.

– Где вы были?

Выпрямившись во весь свой рост, Серенити Блейк стояла на крыльце, глядя на них с презрением.

– Нам очень жаль, что хороший ужин пропал из-за того, что вы не сообщили о своем намерении уйти из дома.