- Макс, я не верю.

- Ну и зря, я ведь не Макс, я наполовину уже шмель - насекомое, и парни были уже не людьми, но они пошли и отдали жизнь за людей. И сейчас я понял, что точно не смогу переступить через них.

- Это бред. Ты готов был перешагнуть через свою семью, дочерей, родных и близких тебе людей, ты не против был уничтожить всё человечество, и вдруг не смог перешагнуть через смерть товарищей?

- Ты не можешь этого понять. Мы не люди, зачем нам любить людей? Давай закончим дискуссию, жми на кнопку и конец всему!

- Подожди, уважаемый, что-то тут не так!

Был человеком, стал насекомым. Работал на ФСБ. Потом предал, готовил операцию по оправданию агрессии, активно снабжал дезинформацией власти Земли, положил на это двадцать шесть лет, и вот, когда до вторжения остались считанные часы, ты вдруг перековался и стал спасителем человечества?

- Что тебе надо, сволочь, что ты в душу лезешь!? - Макс подтянул ремень винтовки, и ствол воронёным отверстием нацелился мне в грудь.

- Я просто хочу понять.

- Что ты хочешь понять?

Ты такой же как все земляне, вам вечно нужны душевные порывы, эмоции, любовь. Да это же идиотизм - умирать ради кого-то, любить кого-то... Зачем, когда можно жить, наслаждаясь властью и комфортом? Ты даже представить себе не можешь, какая власть у шмелей!

- Это-то я как раз могу представить, я не могу понять, почему ты позволил мне принести в этот энергоузел ядерный заряд. Что будет после подрыва, может ты обманываешь меня и это ложная цель?

- Да, я тебя обманываю, и как дурак, подставляюсь под смерть. Если это ложная цель, тогда зачем мне умирать?

- Не знаю, - честно ответил я.

Разговор явно зашел в тупик.

Я сел рядом со своей смертельной ношей, ужасно болела раненая рука. Виталик повернулся ко мне спиной, видно было, что он растерян и не знает, как поступить.

Наконец я нарушил молчание:

- Макс, а помнишь, как мы с тобой на абитуре еще, на полигоне вкалывали. Чурки деревянные на танковой трассе в землю забивали. А потом майор Петриков нас забрал на артиллерийскую директрису, мишени мы с тобой на тележки ставили. Вот время было...

- Да, Саня, помню, какое жаркое тогда было лето, и как цвел иван-чай...

- А взводного нашего помнишь?

- Музыку? Конечно помню. Он меня вечно доставал, - Макс изобразил голос взводного. - "Максименко, суббота не выходной, суббота ПХД, взял тряпку и пошел драить расположение!"

- Да, помню, даже фотка где-то была, где он тебя дрюкал, а ты с тряпкой в руках стоишь.

- Жаль, это время ушло, - с тяжелым вздохом произнес Виталик.

- Скажи мне честно: мы спасем человечество, если я взорву этот чертов заряд, или это ложная цель?

- Человечество спасем, а вот мир насекомых погибнет.

- Почему? Ведь мы только обесточим вторжение. Луч смерти и десант не сработают.

- Нет, уничтожена будет вся планета. Лишив энергии вторжение, мы не остановим рождение солдат-богомолов. А это значит, что родившись, они начнут реализовывать свои функции тут, в этом мире.

- Не понял!?

- Что тут непонятного, богомолы -- это биологические механизмы, единственной функцией которых является насыщение.

Они призваны пожирать всё на своем пути до состояния насыщения. Родившись, они приступят к уничтожению всего и вся, пока не насытятся. Их нельзя остановить, ими нельзя командовать, а поскольку тут ресурсов очень мало, они не насытятся, и будут жрать даже эти скалы, потом начнут есть друг друга. Одним словом, это страшный конец.

- Этот мир умрет от того же оружия, что готовил другим.

Макс повернулся ко мне лицом и сделав в мою сторону решительный шаг, быстро заговорил.

- Ты хочешь знать, почему я изменил свое решение? Что ж, я скажу тебе правду, тем более, что она всё равно умрет вместе с нами.

У меня была семья, но с ней давно всё кончено, даже дочери стали чужими. В Индонезии я полюбил земную женщину, она скоро родит мне парня.

Если шмели узнают, что бесконтрольно развивается их генофонд - они убьют ребенка. Я хотел забрать её в резервацию, но она отказалась, она хочет умереть на Родине.

Ты понимаешь, на Родине! А где моя Родина?

Костя, Олег и Андрей никогда не сомневались, где их Родина. Я должен выбрать между целым миром и...

Макс не договорил, изо рта у него брызнула черная как чернила кровь. Он оступился и упал лицом вниз.

Я увидел, как сверху быстро спускаются человек пять смуглых ребят, то ли испанцы, то ли выходцы из Австралии, они, не останавливаясь, стреляли на ходу короткими очередями. Пули снова застучали вокруг меня.

Я бросился к Виталику, он был еще жив. С трудом подхватив подмышки, я попытался оттащить его с линии огня. Кровь била уже фонтаном, он пытался что-то сказать, но силы его быстро оставляли.

Я достал дистанционный пульт управления ядерным зарядом.

Виталик протянул руку: "Дай!"

Я понял этот жест, и вложил в неё пульт.

Макс, захлебываясь кровью всё-таки договорил:

- Между целым миром и малышом, я выбираю малыша.

Яркая белая вспышка ослепила и выключила сознание.

Суд

Когда я открыл глаза, то понял, что слепит меня яркое солнце.

Я лежал спиной на песке, и пытался смотреть в небо.

Ласковый ветер трепал волосы, откуда-то справа долетал шум прибоя. Среди криков чаек вдруг услышал женский голос.

Говорили по-латышски, иногда различались отдельные слова. Потом раздался заразительный детский смех.

Я перевернулся на живот, и увидел женщину лет тридцати пяти, вокруг неё бегали дети. Старшему - лет тринадцать, остальным значительно меньше, самый младший вообще ползал у ног.

Я пригляделся и узнал в женщине свою маму. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет. От удивления вскочил с песка и бросился к ней.

- Мама!!! - я кричал, захлебываясь от накативших слёз.

Женщина оглянулась, и я невольно остановился.

Дети, которые кружили вокруг неё замерли.

Я узнал их.

Старший - был моим братом, средним был я сам, а малыши -- это мои дети.

- Мама, где мы? - спросил я, не скрывая потрясения увиденным.

Мама тревожно и торопливо призывая руками, собрала вокруг себя детей. Они, прижавшись к ней, с интересом разглядывали меня.

- Мама, это я, твой сын, Саша, - я сделал шаг по направлению к женщине.

Она обеспокоено заговорила, обращаясь к детям - всё так же, по-латышски.

- Ангелочки мои, пойдемте скорее, нам пора.

- Ангелочки? Мама, я что умер? - я растерялся и не знал, что мне делать.

А мама и дети быстро уходили в дюны.

- Ангелочки, - повторил я.

Может это ангелы хранители?

Тогда тот, что похож на меня - мой ангел хранитель.

Наверное, я всё-таки где-то на небесах.

Да и странно было бы выжить в эпицентре ядерного взрыва.

* * *

Я огляделся по сторонам. Справа и слева от себя увидел одинокие фигуры людей, они стояли на приличном расстоянии друг от друга и смотрели куда-то за горизонт.

Все они в длиннополых ослепительно белых индонезийских рубахах.

Расстояние было большим, и всё же фигуры показались мне знакомыми.

Человек справа был похож на Макса.

- Макс!!! - не удержался я, и позвал товарища.

Тот повернул голову в мою сторону, но на призывный крик не ответил. Тогда я посмотрел в другую сторону и узнал Костю. Еще дальше, похоже, стоял Олег. И, наверное, где-то там - далеко, был и Андрей, но его я не смог разглядеть.

"Все тут", - подумал я.

"Наверное, сейчас будет божий суд, и выдадут направление - кому в рай, кому в ад".

От этой мысли я даже улыбнулся в душе. Появилась хоть какая-то рабочая версия происходящего.