К решительному удару в северном направлении Япония начала готовиться с первых дней существования Советского Союза, считая его своим самым опасным врагом. Японский генштаб армии ежегодно обновлял оперативные планы нападения на СССР. Захватив в 1931 г. Маньчжурию, Квантунская армия приступила к созданию на её территории плацдарма для завоевания восточных районов нашей страны. В то же время, в середине 1930-х гг., на милитаристские планы «крестового похода» на Север всё большее влияние стало оказывать продолжавшееся обострение японо-американских противоречий. Многолетняя политика США и западноевропейских держав, направленная на сдерживание вооружённой агрессии Японии на Юг, в зону их колониальных владений в Азии, и подталкивание японцев к войне против СССР, не могла сгладить возраставшие разногласия западного мира с Японией. И та, и другая стороны стали осознавать, что борьба за обладание природными богатствами Азиатского континента и бассейна Тихого океана не может решиться мирным путём.
Именно поэтому в 1936 г. правящие круги Японии приняли решение о необходимости активизировать подготовку к войне сразу на двух направлениях: северном — против СССР и южном — против США, Великобритании, Франции и Голландии. Продолжавшаяся в то время подготовка к широкомасштабной агрессии в Китае стала рассматриваться как составная часть экспансии на Юг, что нашло своё отражение в таких документах японского правительства, как «Курс на оборону империи» и «Программа использования вооружённых сил».
Хотя с того периода в числе главных противников Японии стал называться не только Советский Союз, но и США, война против СССР, как и прежде, рассматривалась в качестве непременного условия дальнейшей японской экспансии в Азии. В документе «Политический курс государства в отношении обороны страны», разработанном в середине 30-х гг. армейским генштабом, указывалось: «Хотя с точки зрения экономических нужд империи мы многое ожидаем получить в Китае и районах Южных морей, в политическом и военном отношении главным стратегическим оплотом является для нас Маньчжурия… Лишь ликвидировав угрозу на Севере, возможно достичь целей политики государства в отношении Южных морей и Северного Китая». С таким выводом были согласны даже представители морского генерального штаба, которые всегда ориентировались на активные действия преимущественно в зоне Южных морей, против США и Великобритании.
В этот период, с середины 30-х гг., в правящих кругах империи стали вестись постоянные споры относительно приоритетности того или другого направления, об определении первоочерёдного объекта нападения и о сроках реализации планов расширения экспансии на континенте.
Во главе сторонников форсирования подготовки к агрессии против Советского Союза стоял с начала 30-х гг. военный министр генерал Араки. Он и его единомышленники поставили перед собою цель — осуществить нападение на СССР не позднее 1936 г., когда, по их мнению, «появится и повод для войны, и международная поддержка, и все основания для успеха». Они настаивали на том, чтобы готовиться к войне прежде всего против Советского Союза.
Оппозицию Араки и его приверженцам составляли сторонники последовательной и тщательной подготовки экономики и вооружённых сил империи, считавшие, что не следует спешить с реализацией планов войны против СССР, а сосредоточить внимание на укреплении позиций Японии в Китае. Представители оппозиции, возглавляемые генералами Нагато и Тодзио, заявляли, что для ведения «большой войны» против Красной России «Япония должна собрать воедино все ресурсы жёлтой расы и подготовиться для ведения всеобщей войны».
В середине 30-х гг. сторонники безотлагательного выступления против СССР составляли так называемую «северную» группировку военных кругов Японии, которая опиралась на поддержку «молодых» промышленных концернов. Сферой приложения капиталов этих монополий являлись новые завоёванные территории.
Авантюризму «северной» группировки в определённой степени противодействовали влиятельные буржуазные лидеры политических партий и представители монополистических объединений из числа «старых» концернов, сферой деятельности которых была в основном промышленность собственно Японии. Более влиятельные «старые» монополии, имевшие большой вес в правительственных кругах, требовали сначала «переварить» Китай, а уж затем, овладев всеми его ресурсами, приступить к решению «северной проблемы». Они, конечно, не возражали против захватнических планов, направленных против СССР или Китая, но выступали за более осторожное развитие «континентальной политики». Они склонялись к мнению о целесообразности идти по пути «постепенного изживания дефектов в деле обороны империи, чтобы через десяток лет достичь полной готовности».
Со «старыми» концернами приходилось соглашаться даже некоторым известным своими антисоветскими настроениями представителям армии. Так, генерал Исихара, обращаясь к руководству военного министерства и армейского генштаба, заявлял: «Наиболее опасным для нас противником остаётся наш традиционный враг — Россия… Однако сейчас империя должна сконцентрировать свои усилия на увеличении своей экономической мощи, доведя её до уровня, позволяющего состязаться с производственной мощью Советского Союза».
Планы овладения первоначально всем Китаем не вносили существенных изменений в военную политику Японии в отношении Советского Союза. В качестве конечной победы японские империалисты всегда подразумевали победу над СССР. Военные операции на всех других направлениях (Маньчжурия, Китай, страны Южных морей и владения США и Великобритании) определялись как промежуточные.
Приступая летом 1937 г. к новому этапу агрессии в Китае, японское военно-политическое руководство исходило из его скоротечности. После захвата важнейших административных и экономических центров Китая (вслед за чем, по мнению руководства, должна была последовать неизбежная капитуляция Китая), планировалось переключить все военные усилия на решение «северной проблемы», о чём свидетельствовали оперативные разработки генштаба японской армии.
Однако японские расчёты на скоротечную двух-трёхмесячную компанию в Китае провалились, и вооружённая борьба на китайском фронте, несмотря на первоначальные успехи японских войск, приняла затяжной характер. В условиях всё большего вовлечения в военные действия в Китае Япония не осмеливалась открыть ещё один фронт на Севере. В январе 1938 г. германский генштаб сухопутных войск по военно-дипломатическим каналам сделал запрос о сроках возможного начала военных действий Японии против Советского Союза. Представитель японского генштаба армии передал через германского военного атташе, что подготовка к войне с Советами ведётся усиленными темпами. Вместе с тем, ссылаясь на трудности войны в Китае и на финансовые проблемы Японии, представитель генштаба указал, что «для подготовки войны против СССР Японии потребуется ешё не менее года, но не более двух лет».
Готовясь к агрессии против СССР, военно-политическое руководство Японии во второй половине 30-х годов не могло не учитывать изменившееся соотношение сил на Дальнем Востоке. Наиболее трезвые японские политики понимали, что Япония ещё не готова к серьёзной войне с таким сильным противником как СССР. Они опасались преждевременного развязывания войны и считали, что приступать к решению «северной проблемы» можно лишь после того, как появится уверенность в поддержке действий Японии другими державами. При этом особые надежды возлагались на совместное выступление против СССР с Германией, в связи с чем в правящих кругах империи зародилась идея заключения военного союза с европейскими союзниками Японии по антикоминтерновскому пакту.
Весной 1938 г. японские дипломаты в западных странах развернули усиленную работу по сколачиванию антисоветского фронта для ускорения сроков начала войны против СССР, как на Востоке, так и на Западе. Одной из целей этой деятельности было обеспечение императорской армии военным имуществом, а промышленности сырьём и кредитами, необходимыми для быстрейшего завершения затянувшейся войны с Китаем. Кроме того, в Токио стремились к тому, чтобы в случае японо-советского столкновения поставки в Японию военных материалов не только не прекращались, но и возрастали.
