Ливень покрыл озеро пузырями, будто чешуйками. И вот из воды, тяжело взмахивая только что обретёнными крыльями, действительно взмывают чешуйчатые тела: серебристое, серое и тёмное... чёрно-синее.

Он смотрит, не шелохнувшись. Лишь кусает губы. Она улыбается: на это раз без яда сарказма в уголках рта. И голос её звучит нежно:

- Ты создал прекрасных дам и рыцарей без страха и упрёка. Но рыцарям нужны драконы, а не песни о них. Женщинам - мужчины, а не мраморные статуи.

- Подобию никогда не превзойти оригинал, - обречённо промолвил он. Ливень иссякал, теряя силы. - Мои пороки вечно будут тяготеть над любыми из наших творений, да?

Она всплеснула руками, и грозовые тучи разлетелись, как стая испуганных птиц.

- Пороки! Ты кто такой, чтобы определять их в качестве таковых?

- Я... - краешек солнца несмело выглянул из-за горизонта, - вообще-то я...

- ...бог? - в каждой капле на траве искрилась её откровенная насмешка.

И он, наконец, улыбнулся золотыми утренними лучами, окрасил горизонт смущённо-розовым.

- Я хотел сделать всё правильно. Создать... Порядок.

Она фыркнула, демонстративно разглядывая острые ногти.

- Ты штаны свои на место не в состоянии положить. А туда же.

- Но ты ведь... - невысокий мужчина в тёмном плаще подошёл к женщине с грозовыми глазами, обнял за талию. Пальцы великого скульптора нежно очертили высокую скулу. - Ты ведь всё равно меня...

Они вместе уже так давно, что ему нет необходимости оканчивать фразу. Как и ей не нужно вслух произносить ответ на заданный в жарком каменном сердце вопрос. Утреннее тепло пробуждает притихший мир, птичьи трели хаотичны, почти не связаны между собой, но странное дело! Конечным эффектом превосходят сыгранное трио музыкантов.

"Потанцуем?" - солнечными зайчиками разбегается по листве.

И они танцевали, легконогие, по пёстрым радугам, по омытому дождём воздуху, над всем своим юным миром.

А время шло.

***

- Снова ты! - Его голос звучит устало. И раздражённо.

Девушка, сидящая на краю террасы, не отвечает. Она сжалась в комочек, спрятала лицо в коленях, только золото волос солнечными лучами разлилось по белоснежным одеждам. - Сколько раз повторять?! Прекрати прятаться здесь!

Незваная гостья подняла на Него взгляд заплаканных глаз. Но её губы сжаты в решительную линию.

- Я туда не вернусь.

Он взял её за плечо и заставил подняться с мраморного пола обиталища Бога.

- Я что-то забыл, когда предлагал тебе выбор.

В устремлённых на Него глазах бил крыльями голубой дракон холодной ненависти.

- Снова война. И снова - из-за меня. Таких совпадений не бывает.

- Милая девочка, - произнёс Он, едва подавляя рвущуюся из груди ярость. Злился не на этого ребёнка, разумеется - на себя. На своё бессилие и несовершенство, результатами которых стала в том числе и она, - милая девочка, кто сказал тебе, что это совпадения?

Создать мир не так легко, как может показаться. Но усовершенствовать его, уже созданный, не подвергая тотальному уничтожению, намного, намного сложнее. Жаль, мало кто это понимает. Сотворённые по отдельности форма и содержание никак не желают соединяться, обзавелись инерцией и то и дело стремятся вернуться в состояние покоя, остановив и без того слабое биение жизни в только набирающей обороты вселенной. Чем только не пытался Он связать идею и материю: гравитацией, волшебством, неопределённостью!

Лучше и качественнее всего реальность создаёт Сознание. Воля. Но чтобы мир стал самостоятельным и смог работать без присмотра, воля должна быть отлична от божественного сознания Творца. Неплохо придумано! Вот только катализатор протекания всех процессов в мире обладает скверным характером и ранимостью подростка.

Девушка вырвалась из Его руки и отпрянула в сторону.

- Ты даже не отрицаешь! Ты... ты так всё и задумал! Злобный кукловод! Тебе это нравится? Забавно наблюдать, как они страдают, бессмысленно дёргаются, мрут?

Его гнев угнетал всё вокруг: даже свет и воздух. Очень хотелось заставить дерзкую девчонку замолчать. Но она продолжала, хотя ей уже было трудно вздохнуть, а по щекам катились слёзы:

- Чудовище! Ты хуже любого дракона! Хуже войны! Хуже самой смерти!

Его рука непроизвольно сжалась в кулак.

"Ну же! Сотри свою неудачу в порошок, как первый философский камень. Или сомни, как священный кубок Грааля, также не оправдавший твоих ожиданий", - пронеслось Её полынным запахом. Ветер Её присутствия разогнал липкий туман Его отчаяния. Сразу стало легче дышать.

- Отправляйся назад, - сухо сказал Он девочке с покрасневшими от слёз, но всё ещё прекрасными глазами. - И делай, что должно. Потренируешься - последствиями сможешь управлять.

- Скольким из них придётся погибнуть прежде, чем я научусь? - короткое злое движение отбросило назад лезущие в лицо волосы.

Он не вздрогнул, не изменился в лице, хотя удар пришёлся точно в цель: будто девчонка и в самом деле была безвольной куклой, все действия которой направляет рука свыше. Например, Её.

Но нет. Просто от подобного рождается подобное. И не случайно вместо "скольким из нас" у неё вырвалось "скольким из них".

- Учись быстрее, - сухо произнёс невзрачный человек, изредка появлявшийся в храме Творца. - Или я зря дал тебе сердце вместо бессмысленного камня?

- Так перестань обращаться со мной, как с бессмысленным камнем!!!

Отчаявшаяся девушка не глядела, куда бежит, но в этом и не было нужды: колючки терновника раздвигались перед ней, а усыпанная галькой дорожка сама ложилась под ноги. Тем внезапнее оказалось столкновение грудь в грудь.

- Родная! - мужчина очень походил на неё: голубоглазый, тонконосый. Золотые волосы свободно падают по плечам. Только на лбу стянуты холодно скалящимся острозубым обручем. Символом власти считали его покорённые народы. И лишь сам молодой царь, да ещё те, кто мог читать в его душе, как в открытой книге, знали: венец из Лунного Железа - обруч, которым тиран сковал своё сердце, дабы не разорвалось оно от невыразимой скорби.

- Не зли Его. Только хуже будет, - царь хотел прижать к себе сестру, погладить по голове, и самому забыться в тепле ответной ласки, как уже бывало не раз. Но она оттолкнула его, хлестнув бешеным взглядом:

- Ты! Ты тоже с Ним заодно? Как ты можешь?!..

Всхлипнув, она бросилась прочь. Брат не последовал за ней - почувствовал на себе чужой взгляд. Не Создателя - к тому он давно привык. И смирился. Ведь такой ход вещей был единственно возможным. Правильным.

Но сейчас кто-то действительно чужой смотрел ему в спину. Здесь, в священной роще, ограждённой от остального мира зарослями ежевики и тёрна, скрытой пологом тумана? Можно поклясться самим Солнцем: непрошеный свидетель сейчас холодно улыбается одним уголком тонкого рта.

Этого "кого-то" царь ненавидел. Потому что тот, другой, тоже называл его милую девочку сестрой, сам же походил, скорее, на ночной кошмар. По крайней мере, кошмары, мучавшие молодого властителя по ночам, выглядели именно так: с высокими скулами и миндалевидным разрезом глаз, в глубине которых собирается гроза.

Царь вошёл под сень храма и встал на одно колено перед гончарным кругом, не использовавшимся по назначению никем и никогда: просто люди, построившие храм, посчитали, что Творцу-глиномесу понравится такой алтарь. Потом оказалось, что Ему всё равно.

- Не сердись, - тихо произнёс монарх, опуская голову. - Она ведь ещё дитя. Если я не сумел внушить ей достаточно почтения к Тебе и правила поведения, это моя вина. С меня и спрашивай, если должно.

Создатель не удостоил царя ответом. Или, возможно, тот просто не понял, что означал Его тяжёлый вздох. Земное воплощение Творца уселось на алтарь. Взгляд Его был устремлён вглубь храма, за колонны, увитые плющом и хмелем, в неверный полумрак.

- Ты тоже прятаться сюда пришёл?

Тени чуть всколыхнулись, как будто в колеблющемся свете свечей, которых тут не зажигали. К алтарю шагнул мужчина.