Annotation
Я леплю из пластилина.
Пластилин нежней, чем глина.
Я леплю из пластилина
кукол, клоунов, собак.
(с) Никитины
Курленёва Анастасия
Курленёва Анастасия
Создать душу
Создать душу
Я леплю из пластилина .
Пластилин нежней, чем глина.
Я леплю из пластилина
к укол, клоунов, собак.
(с) Никитины
Сначала было... плохо.
Океан при любом сотрясении проливался за край мирового Диска, Луна то падала на Землю, оставляя кратеры, то норовила отправиться в гости к лучезарному Солнцу. Впрочем, накладки были неизбежны: она впервые лепила собственный мир из первозданного Ничто. Многие идеи, казавшиеся такими удачными в проекте, потеряли привлекательность, столкнувшись с громоздкими ограничениями материальной реальности.
У него было больше опыта. И под его руководством края Диска оказались стянуты в одну точку, перевязаны морозным шнурком полюса, а для надёжности ещё и прошиты спицей оси вращения. Луна легла на орбиту и теперь исправно появлялась на небосклоне, лишь незначительно, и предсказуемо, уменьшаясь или увеличиваясь в размерах. Мироздание двигалось, музыкально стрекотало, росло и при этом не разваливалось на куски. В первом приближении она была удовлетворена.
Ещё тут зародилась жизнь. Созидающая фантазия прорастала гигантскими травами и миниатюрными деревьями, острыми листиками и мясистыми иглами, ядовитыми цветами и благоухающими корнями.
Потом настал его черёд пробовать силы в новом качестве. Звери и насекомые получились хорошо. Воодушевлённый, он с энтузиазмом взялся за глину и создал тех, ради кого они всё это затеяли.
***
Мелкая галька серебряно блестела в лунном свете, воздух наполняло благоухание маттиолы и нагретой за день хвои, стрёкот сверчков служил музыкальным сопровождением песне, доносившейся из глубины леса, оттуда, где мерцали огни жилья.
"Мило, - её улыбка усыпала траву бриллиантовыми капельками росы. Но в глубине грозовых глаз плясали насмешливые искры. - Я помню, как ты сочинил эту мелодию. В другом времени и другом месте. Для меня".
Он ответил неразборчивым шелестом дубовых ветвей. С одной из них взлетел и недовольно каркнул ворон.
Неслышные и незримые они посетили первый Город. Строения здесь не нарушали ландшафт или лесной покров, но органично врастали в него, становясь естественным пристанищем не только для венца творения, но и для мириад других крупных и мелких тварей. Жизнь копошилась тут тихо и безмятежно, не обременённая ни тяжким трудом, ни борьбой. Обитатели предавались только приятным занятиям: несколько пар кружили на площади в неспешном танце, лютнист, арфист и флейтист аккомпанировали певцам. Флейтист досадно сбился - когда она, задумавшись, повертела музыканта, осматривая со всех сторон, словно куклу. Спохватившись, она вложила инструмент в на миг ослабевшие пальцы, флейтист продолжил с той же ноты, и никто в Городе не заметил заминки.
- Красиво, - сказала она, имея в виду не столько музыку или танцы, сколько самих участников вечернего концерта: все как один стройные, гибкие и безмятежные. Однако в уголках её улыбки собирался язвительный яд. - Разве ты не доволен?
Они беспрепятственно проникли в ярко освещённую мастерскую у основания скалы. Скульптор работал над портретом. Пренебрегая глиняной моделью, высвобождал женские черты из глыбы мрамора. Работа была ещё далека от завершения, но уже теперь прослеживалось сходство с моделью, сидевшей тут же, напротив окна.
Молодой творец отличался несомненным талантом, твёрдая рука уверенно высекала лицо с высокими скулами и миндалевидным разрезом глаз. Тот, чьи пальцы лепили из первозданной Глины и заскучавшую девушку, и образ скульптора, смутился и затянул небо тучами. И хорошо, потому что там, у хрустального свода, звёзды играли в чехарду: так отражался от мира её смех.
- Какая очаровательная... рекурсия! Слепок со слепка, подобие подобия, уходящее в бесконечную глубину повторений. Ты забавный.
- Смейся, - догорало над морем печальными рунами заката. - Смейся сколько угодно. Только скажи, что мне делать теперь?
- С ними? С твоими недостаточно живыми куколками? - ехидный прищур Луны показался из-за склона горы. Вдруг стало холодно. Он вспомнил, что посоветовал... нет, потребовал тогда. Прежде. На Зелёном Острове, который Он поднял из морских глубин, а Она заселила первыми людьми.
"Уничтожь. И сделай других".
Горячий камень, служивший ему сердцем, сжался в предвкушении повторения. Немыслимо последовать собственному холодному, пусть и рациональному совету. Она тоже не смогла. Тогда.
Солнце умирало, окрашивая посветлевшие облака золотом. Теперь уже Луна восседала на небесном троне. Любуясь на себя в круглое зеркало озера, она мочила в воде светлую косу.
Но маленькая женщина с грозовыми глазами даже не взглянула в ту сторону: сделала пару шагов по лунной дорожке, и вот уже прыгает по обломкам скал, взбивает босыми ногами барашки волн. Она никогда не искала прямых и предсказуемых путей.
Ночные цветы распустили светящиеся чашечки, привлекая насекомых, и их деловитые покачивания слагались во внятные лишь Им двоим письмена: "Сам-то хоть понял, чего недостаёт твоим бледным статуям?"
Резкий порыв ветра сорвал яблоко с ветви. Оно угодило на острый камень и разлетелось кашицей. "Нет!"
Чуть погодя, Он тронул яблоню ещё раз - уже нежнее. Золотистые плоды дробно застучали по траве: "Я создал их по образу и подобию... нашему. И вложил всё лучшее, всё светлое и божественное, что нашёл в сердце своём. Всё, без остатка! Не знаю, что ещё им дать".
- О, нет, - мягкое тепло её голоса давило грудь духотой, предвестницей грозы, - в тебе есть много чего ещё.
- Например? - молодую берёзу согнуло требовательным порывом ветра.
- Ярость!
Один взмах руки - и её длинные ногти распороли небо и землю по линии горизонта.
- Упрямство!
Неуловимо мелкие, вёрткие частицы мира бросились врассыпную, нагнетая потенциал. Какое-то время они спорили, которые из них будут считаться отрицательными, которые - положительными, но вскоре две армии уже настолько разделились, что стало не до разговоров: напряжение нарастало.
- Гнев! Ненависть! Страсть!
Горячие струи подземного потока разметали камни: на фоне тёмного неба гейзером распахнулись молодые, влажные крылья. Деревья молний пронзали корнями землю, а ветвями небо, мерцая и превращая мир в череду отдельных картинок: вот музыканты вскакивают, прижимая к себе инструменты - громовые удары гораздо лучший аккомпанемент к тому, что сейчас происходит с миром. Вот девушка прячется у скульптора на груди - он обнимает её, но взгляд его прикован к окну. Вот двое танцоров глядят в небо, взявшись за руки, и их глаза восторженно расширены: в небо летит пепел, камни и огненные искры, а склон горы заливает алым.
В какой-то миг через эту нежданную брешь из недр земли вырывается влажное от огня воплощение страсти и устремляется в небо, где уже кружат его собратья: червлёные, бурые, рубиновые, золотые крылья расцвечивают свет безумным переплетением красок... но вот, наконец, хлынул дождь.
Она вытирает каплю, катящуюся по его щеке.
- Тоска. Раскаяние. Боль...
