- Я благодарен тебе за то, что хоть передо мной ты не носишь своей маски цветочного мальчика, – продолжил Воншик говорить спокойно. Его голос звучал так убаюкивающе, тихо, что истерика постепенно утихала. – Не притворяйся передо мной и дальше. Если тебя что-то тревожит, ты можешь поговорить со мной.

- Ты не поверил, что я мог причинить вред Тэгуну? – спросил Хонбин. – Это я сделал. Я.

- Не поверил. И никогда не поверю, – уверенно ответил Воншик, крепче прижав его к груди. – Ты пострадал не меньше его. Уверен, что ты не виноват.

- Но это был я, – обреченно выдохнул Хонбин. Темнота перестала казаться страшной и пугающей, Воншик одним своим присутствием делал ее безопасной. Говорить в такой темноте было легче. – Я не мог больше терпеть. От напряжения в глазах раскалывалась голова, словно кто-то втыкал в нее длинные иглы, – поежившись от воспоминаний, произнес Хонбин. Он не понимал, зачем хочет оправдаться, зачем говорит это, но ему нужно было выплеснуть это, разделить весь тот ужас, что не отпускал его уже год.

- Зрение не пропало разом. Оно исчезало постепенно, через два дня от этой пытки перед глазами стало все расплываться, – крепко схватившись за рукав кофты Воншика, произнес Хонбин. – Этот ублюдок сказал, что он снимет ленты с глаз, снимет меня с этих крюков, если я выполню его условие.

Судорожный вздох Вошника яснее слов говорил о том, что рассказ причиняет боль и ему.

- Он сделал предложение и Тэгун- хёну. Он сказал, что оставит его в покое, если Тэгун сломает мне пальцы. Хён отказался. Сонтек разозлился и избил его плетью. Он бил его и бил. До крови. Я должен был что-то сделать, как-то помочь ему, но не мог. Было так больно, Воншик, – Хонбин всхлипнул, зажмуриваясь.

- Хватит, – попросил Воншик дрогнувшим голосом.

- Почему я оказался таким слабым? Почему не смог все вытерпеть?

- Прекрати. Пожалуйста… прекрати изводить себя.

- Я такой жалкий, – произнес Хонбин в пустоту, презирая себя, ненавидя за слабость, за темноту, за эту никчемность.

- Не говори это, – Воншик крепче прижал его к себе. – Спи, Бин. Постарайся уснуть, хорошо? – надломлено продолжил он. – Мы справимся. Обязательно. Не думай ни о чем больше, просто отдохни. Хочешь, я тебе спою?

Хонбин чувствовал, как по его щекам бегут слезы, но постарался спокойно согласиться. Воншик начал читать рэп, и его голос постепенно выстраивал огромную каменную стену, спасая от всех проблем, пряча от безжалостного прошлого в своей уютной теплоте.

Тэгун впихнул Хакёна в спальню, бросив на кровать, как мешок с картошкой. Хакён злился, он был вне себя от ярости.

- Отойди. Мне нужны те таблетки, – процедил он сквозь зубы стоявшему возле двери Тэгуну.

- Нет.

- Я не могу без них танцевать, понимаешь? Не могу!

- Тебе нельзя их принимать, – упрямо продолжал стоять на своем Тэгун. Его голос скрипел, неприятно, отталкивающе. Тэгун это тоже услышал, он надавил себе на горло с таким остервенением, будто хотел разорвать его. Его взгляд в один миг потемнел, глаза сузились, делая парня похожим на страшного зверя. Шрам на щеке стал еще более заметным.

- Хватит истерики, – жестко произнес Тэгун, совладав с собой.

Хакён почувствовал себя погасшим фитилем. Он не мог даже накричать на парня, когда он выглядел таким уязвимым. Стоять было сложно, поэтому Хакён забрался на кровать, устало откинувшись на подушки. Тэгун, поняв, что буря миновала, сел в изголовье. Хакён подтянулся выше, положив голову на колени парня.

- Прости, – виновато произнес Хакён. – Я сорвался.

Тэгун стал успокаивающе перебирать его волосы, так ничего и не ответив.

Хакён не делал ничего до самого вечера. Просто валялся в кровати, Тэгун даже приносил еду в постель, кормил, как маленького ребенка, и ложился рядом. Не было никаких поцелуев, лишь теплые объятия, которые согревали весь день. Вечером Хакён снова вернулся к тренировкам, уже в одиночестве. Делая перерывы, ему удалось немного позаниматься. А возвращаясь к себе, он услышал музыку. Тэгун играл на рояли. Хакён в этот раз не стал мешать парню, он сделал для него все, что мог. Дальше Тэгун должен сам, должен сам поверить в себя и свои силы, должен сам захотеть вернуться, вновь встать на их общую дорогу, чтобы снова вместе направится к звездам.

====== Солнце под кожей. ======

Тэгун впихнул Хакёна в спальню, бросив на кровать, как мешок с картошкой. Хакён злился, он был вне себя от ярости.

- Отойди. Мне нужны те таблетки, – процедил он сквозь зубы стоявшему возле двери Тэгуну.

- Нет.

- Я не могу без них танцевать, понимаешь? Не могу!

- Тебе нельзя их принимать, – упрямо продолжал стоять на своем Тэгун. Его голос скрипел, неприятно, отталкивающе. Тэгун это тоже услышал, он надавил себе на горло с таким остервенением, будто хотел разорвать его. Его взгляд в один миг потемнел, глаза сузились, делая парня похожим на страшного зверя. Шрам на щеке стал еще более заметным.

- Хватит истерики, – жестко произнес Тэгун, совладав с собой.

Хакён почувствовал себя погасшим фитилем. Он не мог даже накричать на парня, когда он выглядел таким уязвимым. Стоять было сложно, поэтому Хакён забрался на кровать, устало откинувшись на подушки. Тэгун, поняв, что буря миновала, сел в изголовье. Хакён подтянулся выше, положив голову на колени парня.

- Прости, – виновато произнес Хакён. – Я сорвался.

Тэгун стал успокаивающе перебирать его волосы, так ничего и не ответив.

Хакён не делал ничего до самого вечера. Просто валялся в кровати, Тэгун даже приносил еду в постель, кормил, как маленького ребенка, и ложился рядом. Не было никаких поцелуев, лишь теплые объятия, которые согревали весь день. Вечером Хакён снова вернулся к тренировкам, уже в одиночестве. Делая перерывы, ему удалось немного позаниматься. А возвращаясь к себе, он услышал музыку. Тэгун играл на рояле. Хакён в этот раз не стал мешать парню, он сделал для него все, что мог. Дальше Тэгун должен сам поверить в себя и свои силы, должен сам захотеть вернуться, вновь встать на их общую дорогу, чтобы снова вместе направиться к звездам.

Свежий ночной воздух окутывал теплым коконом. Хакён медленно спустился на дикую набережную, подбираясь ближе к искусственному водоему. Тэгун следовал за ним, не задавая вопросов, будто молчаливая тень. Хакён, несмотря на темноту, чувствовал себя комфортно, и причиной тому был парень, что следовал за ним.

- Как тут красиво! – доставая телефон, Хакён с восторгом стал фотографировать лунную дорожку на воде. – Встань туда, я тебя сфотографирую, – махнул он своему спутнику.

Тэгун закрыл объектив и отвернулся, не желая сниматься на камеру. Хакён не стал настаивать, сделав еще несколько снимков природы, убрал телефон в карман куртки и подошел к Тэгуну, который задумчиво смотрел куда-то вдаль.

- О чем задумался? – набрав в ладонь мелкого гравия, Хакён стал запускать их в воду. – Обо мне? – шутливо спросил он.

Тэгун улыбнулся.

Хакёну нужно было больше, он хотел поговорить об их странных отношениях. Уже целую неделю каждую ночь Тэгун целовал его, прижимал к себе и засыпал, а на утро снова делал вид, что ничего не происходит. Хакёна подобное не устраивало, он хотел знать, что происходит, и в тоже время не хотел, не зная, что ожидать в ответ.

- Ты снова сегодня не пришел на тренировку, – напомнил Хакён, слегка ударив парня по ноге.

- Не хочу.

Сказал, как отрезал. Тут даже не поспоришь.

- Ты знаешь, что я хочу возродить группу в полном составе?

- Я не буду петь, – категорично ответил Тэгун.

- Ты даже не попробовал, может быть…

- Хакён! – жестко оборвал его Тэгун.

- Хорошо, молчу.

Хакён отступил от парня, прогуливаясь по берегу. Мысли о группе не покидали его. У них уже хорошо получались танцевальные номера на старые треки, даже Хонбин стал справляться. Только Тэгун по-прежнему отказывался принимать участие. Он уже понемногу начинал общаться с остальными участниками короткими репликами, но на тренировки больше не ходил. Хакён пытался его вытянуть из комнаты любыми способами, он пообещал, что не будет принимать таблеток, что снизит нагрузку. Тэгун тоже шел на взаимные уступки – стал спускаться вниз, ужинать вместе с группой.