Убить, убить… Черт! Кажется, я маньяк. У Торна больше ни единой мысли не было в голове. Все его существо просто вопило – убить! Его тело было готово рвануться, рука, держащая меч, не промахнулась бы и не дрогнула… И все же он не убивал.

- Я хочу поменяться с тобой местами, – ответил я честно. – Именно то, о чем ты сейчас думаешь – я хочу занять твое место подле Дракона. Я хочу надеть твою одежду и стать завтра подле его трона.

- Зачем?

- Чтобы спасти Зеда. Завтра вы поедете в замок Аринды, и там он попадет во временную петлю, которая велит ему навсегда убраться отсюда. Игры со временем никого до добра не доводили.

- А тебя?

- А я с ним не играю. Я им управляю. Я знаю, как и куда нужно пойти, чтобы выйти из нужной тебе двери.

- Если бы ты знал это, – ответил Торн, – ты никогда не пришел бы ко мне. Потому что, несмотря ни на что, я убью тебя.

- Нет, – ответил я, – и моя Тэсана, как отражение в зеркале его Тэсаны, уставилась ему в обнаженную грудь. – Не сможешь. Ты гол и беззащитен. А я с защитой, – я указал на свой пояс и усмехнулся. Об этой части экипировки Торн позабыл совершенно, да он и не думал, что увидит такой пояс на ком-то другом, кроме себя и Зеда. – Кроме того, я стал регейцем. Ты знаешь, кто это – регейцы? Пусть и раненный, я – сильнее тебя. Послушай еще раз меня: я мог бы убить тебя, если бы я был не тобою, и не спрашивать твоего согласия. Но я все же его спросил; и не причиняю тебе вреда

Торн молчал.

Хищник, что жил в нем, велел, вопил, кричал – не верь, убей!

Человек молчал, не двигался.

- Я знаю, что делать, – произнес он наконец. – Я отведу тебя к Дракону. Он не человек. Он различает нас, людей, по запаху, не только по лицам. Он сможет сказать, я ли ты.

- Да, – я кивнул. – Именно.

***********************

Давр мне поверил.

Поверил тотчас, как только увидел.

Прежде, чем отвести меня к Императору и его гостю, Алкиносту, Торн, наскоро одевшись, вызвал охрану – четырех дюжих воинов. Мельком глянув на них, он удовлетворенно кивнул головой. По его мнению, эти четверо смогли бы удержать меня, если б мне вздумалось бежать или просто сделать что-то недоброе.

Я усмехнулся; подумалось мне, что ничего они сделать не смогли бы.

Нет, я не стал бы драться с ними на мечах; нога моя, конечно, не дала бы мне двигаться так легко и свободно, как полагается двигаться воину.

Но я знал, где Торн держит свой страшный лук, и мне хватило бы времени на то, чтобы взять его и выстрелить первый раз прежде, чем мои стражи успели б вынуть свои мечи из ножен.

Торн бесцеремонно растолкал спящую деву и выставил ее прочь, наскоро накинув на нее ее шелковый халат.

Уходя, она глянула на меня, сидящего на полу, и в ее миндалевидных глазах отразился ужас.

Я вспомнил вкус вина на ее губах и запах земляники; видно, наше страстное свидание, воспоминание о нем, отразилось в моих глазах, или я еще как-то выдал себя. Но в тот краткий миг, когда наши глаза встретились, она поняла, что Торн, командующий людьми и спешно натягивающий штаны, и я, чужак в одежда из кожи ящерицы, сидящий на полу – это один и тот же человек.

Женщина видит сердцем…

Потом дверь за ней закрылась, и Торн тоже исчез. Я прикрыл глаза и задремал; лекарство Зеда творило чудеса. Дергающая, ноющая боль отступала, и рана затягивалась. Ничто не беспокоило меня; все шло по моим расчетам, и я заслужил этот отдых – краткую передышку перед длинным путем дальше…

Торн перебудил весь замок.

Интересно, отчего и Зед считал его беззащитным добрым простаком?!

Торн разбудил стражу, и ей был отдан четкий приказ: никто живым из замка выйти не должен, до того мига, пока Торн не разрешит!

Торн поднял всю стражу Драконов – в зал для аудиенции, куда он собирался вести меня, были приведены лучшие лучники и добрая сотня мечников. Торн хотел максимально обезопасить своего суверена от кого бы то ни было, будь я хоть наемником Фиолетовых Воинов, или злым колдуном.

Потом он послал людей за моей одеждой – сквозь дрему я увидел, как некто осторожно подобрал тряпки, валяющиеся на полу, и почтительно поднял мой тяжелый пояс с тем, чтобы отнести их Дракону.

И уже после, наверное, почти на рассвете, послали за мной.

Торн сам разбудил меня, тряхнув крепко за плечо.

Он был полностью одет, в ту самую одежду, что я привез ему. Наверное, он надел ее для того, чтобы сравнить, и, по сему выходило, что все сходилось.

- Идем, – сухо проговорил он. – Я представлю тебя Императорам. Но смотри: выкинешь какую-нибудь шутку, и я убью тебя.

- Даже несмотря на то, что ты – это я?

- Даже несмотря на это.

- Экстравагантный способ совершения самоубийства, ты не находишь?

Торн ничего не ответил на мою шутку.

В зале аудиенций меня ждали Алкиност и Давр. Я почтительно преклонил колено перед ними и опустил голову. Новые одежды из шкурок лунной ящерицы все еще скрипели, как всякая новая кожаная вещь, но они уже пропитались насквозь моим запахом. Я видел, как вздрагивают ноздри Давра, когда он с недоверием принюхивается ко мне, я видел, как он с отвращением поморщился, унюхав мою смердящую рану – но, так или иначе, он понял, что я – это его веселый юный Торн, а не самозванец.

- Мой государь, – сказал я, почтительно склоняясь, и у него глаза на лоб полезли.

- Торн?! – произнес он. От волнения его голос совершенно не походил на человеческий. – Ты… откуда? Что с тобой стало?!

Торн-двойник в замешательстве отступил.

Вот теперь он испугался; он подумал, что теперь его вычеркнут из реальности, убьют – да что же за слово такое приставучее!

… А потом я, самозванец с серыми пустыми глазами, убью Давра Натх…

Однако, Давр и не думал убивать кого-либо из нас.

Он понял.

- Мой государь, – повторил я. – Мне нужно твое понимание, твое доверие и твоя помощь. Я и мой друг Зед прошли долгий путь, и открыли двери, которые долго стояли закрытыми. Регейцы, хранители этого мира, вернулись. Большая цепь теперь едина и цела. Кровь людей снова наполнилась памятью.

Алкиност заволновался; я видел, что он принюхивается ко мне, и улавливает знакомый запах Зеда, улетучивающийся и слабеющий с каждым мигом. И отсутствие самого Зеда пугало его, и селило черную тоску в сердце Дракона.

- Что Зед? – спросил он без обиняков.

Я повернулся к нему и почтительно поклонился.

- Зед здоров, и по-прежнему носит твой венец, – кратко ответил я, и Алкиност с шумом выдохнул – уфф! – Я пришел поздравить тебя, государь. Ты можешь гордиться своим выбором, ибо Зед стал первым из регейцев, и Слепой Пророк говорил с ним. Со мной – нет. С ним – да. Зед – регеец-воин, самый благородный из всех, существующих на свете. Сталь никогда не поцелует его, ибо он рожден крепче стали. И в его жилах льется твоя кровь. Ты помог ему стать тем, кем он стал. В твоей крови сохранилась Священная Память. Поздравляю тебя, Летающий..

Я еще раз поклонился, чтобы не видеть, как слезы заиграли в змеиных глазах Алкиноста. Он был горд и рад, и, наверное, если б он был человеком он рыдал бы в голос, и у него дрожали бы губы.

Давр поднял голову. В его глазах не было ни удивления, ни недоверия, ни того, что говорило о том, что он – повелитель. И все же я предпочел соблюдать этикет. Не для него – для себя, для того Торна, которому только предстояло стать мною.

Теперь Давр и Алкиност были равны мне.

Я чувствовал связь с ними так же ясно, как, наверное, чувствуют ее те, кто работают вместе, каждый день плечом к плечу. Теперь они были всего лишь звеном в когда-то порванной цепи, и этого мига, наверное, они ждали с самого рождения.

Память дремала в их крови всегда…

- Ты – один из них, из регейцев? – переспросил Давр деловито, и я кивнул. – Тогда дай мне твою кровь!

И на глазах у изумленного Торна я шел к его Дракону, к его суверену, и, выдернув у него чешуйку и резанув себе запястье, обменивался с ним кровью.

Я – ему.