И это говорю я – добряк с невинными голубыми глазами и наивным детским лицом?! Черный всегда смеялся и называл меня безупречным моралистом… он вечно защищал меня и поражался тому, что я боюсь лишний раз поранить человека… Черный Алмаз, его не так легко разрубить сталью, он слишком жесткий для её закаленных зубов… Сталь не станет его целовать, нет…

- Да что с тобой?! – голос Черного Алмаза звучал испуганно; он не боится за себя, нет. Он в силах вынести все, крепкий и упрямый. Его слабое место – это я, его добрый слабый друг, мягкое место в его безупречном алмазном сердце.

- Он подвис; он считает, – монотонно ответил Ур. – Обращение надо делать скорее. Его способности развиваются быстро; или они созреют, или исчезнут совсем.

Я смотрел на Торн, и он многократно вставал в моих видениях – огромный, тяжелый и мертвый, освещая мой путь. О да, говорил он, я сохранил людей, прикрыл их своим телом – и теперь только ты, Юный Торн, с ними можешь поговорить. Они вечно ссорятся и дерутся; они не уступят один другому! Как же они надоели мне…

Пустынные поселенцы… Жалкие подобия людей! Падальщики, поселившиеся на остове великой цивилизации, влачащие жалкое существование! Всяк мнит себя невероятным и необыкновенным, но истинно важных фигур тут единицы. Разбойники, так напугавшие нас в начале – полуголодные твари, сумрачные животные, крысы, падальщики, разодетые в пух и прах, питающиеся костями и объедками… они слишком трусливы, чтобы жить в большом мире, где их в любой момент подвесят за ноги за их сомнительную профессию, ха! Они лучше спрячутся за высокие горы Чаши и станут голодать и обирать случайных путников, чем сразятся с королевской стражей границ любого из существующих государств. Вот их настигнет Серый Демон… потом… поперережет их всех, до единого!

- Так куда? – повторил свой вопрос Ур; его слова дошли до моего сознания, и я лишь мотнул головой:

- Не знаю; вижу катакомбы, длинные коридоры из кирпича… из красного кирпича, с которого отвалилась штукатурка. Это старое место. В двери и окна смотрит свет. Туда.

- Я знаю это место, – ответил Ур удивленно. – Это заброшенный город. Ты уверен?

- Да.

Зачем мне это полуразрушенное строение?

Не знаю; знаю лишь то, что там у меня будет достаточно времени, чтобы разобраться во всем.

- Зед, держи его! Он завис!

Рука Черного хватает меня под локоть, и скары наши несутся бок о бок, ловко переставляя суставчатые ноги, чтоб не уцепиться друг за друга.

- Надо скорее, – повторяет Ур, и я снова погружаюсь в видения и хаотичные обрывки событий, прошлого и будущего, перемешанные в одном котле…

…В катакомбы мы приехали… вечером? Утром? Торн все еще светил на небе, завалив его все своей начавшей тускнеть тушей. Длинную дорогу бок о бок Эрна и Торн проделали вместе, длинную, и когда ночь прошла – или только началась, не помню… – мы скрылись от его назойливого присутствия.

Черный помог мне спуститься со скара – я свалился ему на руки, как мешок с тряпьем, – и на руках отнес меня туда, в спасительную темноту.

В темноте я начал видеть; я видел сухие старые стены, которые тоже начало разрушать время, и блестящие фальшивые глаза Черного.

Увидел я и странный зал, квадратный, белый – на стенах сохранились белые панели, порядком испачканные и закоптевшие, но все же белые, цвет еще угадывался сквозь вековую пыль.

Несколько кресел в нем – на одно из них опустил меня Черный, и я ощутил, что тело мое горит огнем.

Возник Ур – он наскоро обследовал меня и что-то говорил Черному о потрясении, которое активизировало мой мозг, и о Времени.

Да! Пора!

- Мне нужны вы оба, – произнес я через силу. Я очень хотел, чтобы они поняли меня, и не приняли мои слова за бред, в смешении настоящего и будущего. – Мне нужен ваш разум. Коли сыворотку, Вэд. Вы оба тоже должны принять её, и я возьму… – я с трудом подбирал нужное слово для того мыслеобраза, который висел перед моими глазами. – … я возьму ваши знания. Мне нужна связь… связь… А потом я начну считать. Мне нужны данные прошлого и будущего – их дашь мне ты, Вэд, – и настоящего. Их даст мне Зед. Будьте рядом со мной.

- Это опасно! Мы все подвиснем, и нас могут найти – народ слышал, что купец называл тебя Серым Демоном! На тебя уже наверняка объявлена охота!

- Будьте со мной, – повторил я настойчиво, из последних сил. Разум мой растворялся

И Вэд – или Ур? – вырвал чешуи со своего плеча, и в мой рот налил сыворотку, которая окончательно перемешала мой разум с тем, что еще не случилось, и что навряд ли случится.

Последнее, что я видел – это стеклянный взгляд Черного, который лежал на кресле рядом, и его рука держала мою руку….

====== 1.ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ. ЧЕТЫРЕ ВЕТВИ. ПЯТЕРО ПОД ТОРНОМ. ======

1. Где.

Снова дул пронизывающий ветер, и Торн вставал над долиной.

Я понял, отчего чутье мое привело нас именно сюда, в эти пустынные катакомбы. Я чувствовал, как над моим спящим бесчувственным телом гуляет ветер, а разум мой, отделившись от него, воспарил и слился с тем, что непостижимо, и зовется Разумом Мировым.

Раньше тут было сердце этого мира, этого города. Огромный замок-сталагмит, привидевшийся мне, сверкающий подобно дымчатому хрусталю на солнце.

Мой внутренний взор рисовал мне запустение и тлен, обломки – но разум Черного, сплетенный с моим, измененный странными препаратами, которые влил в нас Ур, показывал мне ту картину, что видели его глаза. Память земли… Память крови. То, что видел теперь он – это жило теперь в его крови, в его сущности, было частью его самого.

И то, что я принял за катакомбы, за подземные подвалы, занесенные песком и пылью, на самом деле было останками самой высокой башни, с верхней площадки которой когда-то открывался вид на весь город, от края до края. Мысленно следуя за памятью Черного, подошел я к высокому стрельчатому окну, сквозь разноцветный витраж которого лился свет, и у меня дух захватило от огромной пропасти, что разверзлась у меня под ногами. Отсюда и звезды казались ближе, словно до них и до земли расстояние было одинаковым…

Увидел я и падение этой башни – когда-то давно.

Стройная, изящная, словно шахматная фигура, выточенная из слоновой кости, многогранная, со стрельчатыми окнами, она долго сопротивлялась всем ударам Космоса, яростным ударам стихий, сухих магнитных бурь, шумящих над нею, когда облака разряжались страшными молниями в каменные остова. Они выкрасили её в грязный черный цвет; полопались все прекрасные витражи, и цветные осколки истерлись до состояния бесцветных стеклянных крупинок, и в оконные слепые проемы смотрел Торн.

Потом она сложилась, как карточный домик, и рухнула в сером облаке пыли. Её верхняя терраса, с которой люди когда-то любовались городом и звездами, неловко упала, и половина крыши тотчас превратилась в мелкое крошево. Половина осталась цела; долгие годы ветер и Космос обтачивали остов башни и присыпали страшные переломы пылью, вечной пылью, пока не уничтожили все намеки на былую красоту и величие, и не превратили – в подземные катакомбы…

Да, сюда я привел нас всех, и теперь в своем странном оцепенении глазами Черного видел не голый каменистый ад, а прекрасный ночной город.

Старый, прекрасный, брошенный город внизу, под горой, – такой, каковым его видел Черный, незримо присутствующий рядом со мной (я слышал его ровное дыхание), – весь словно прошитый блестящими нитями с нанизанными на них яркими шарами фонарей, был пустынным и покинутым.

Цветущие сады с тонкими деревьями, украсившими небо изящным переплетением своих хрупких ветвей, унизанными узелками-бусинами, фонтаны с разноцветными искрящимися струями, дома, беседки, хрупкие, как узоры на яичной скорлупе – все это было пустым и ничьим. Все стояло, искрящееся, волшебное, чудесное, словно ожидало чего-то, словно был канун самого прекрасного праздника…

- Что здесь было раньше? – спросил я, любуясь городом. Я знал, что ни Черный, ни Ур, принявшие вместе со мной сыворотку, ответить мне не смогут, но так же знал, что ответ я получу.