Вот черт, она потекла! От жары ли в моем кармане, или еще по какой причине, но это было так.
Я перепачкал все пальцы, и книгу мою чуть не сдуло прочь.
Написать спасительную формулу я не мог – точнее, мог просто навазюкать пальцем, фиолетовым от чернил, несколько слов. Но на ум ничего не приходило. Абсолютно; словно холодный ветер старого мира выдул все мысли начисто из моей головы.
И я, доверившись внутреннему голосу, вывел первое, что пришло мне на ум:
«Сталь становится смертоносной, если Зед хоть пальцем прикасается к клинку».
Кажется, я уже говорил эту фразу; тем лучше. Значит, она верна. Значит, все же клинок Зеда прорубит нам путь на свободу.
Меж тем сыворотка все зрела; я видел её – на плече Ура вновь вздулись два бугорка, только теперь ярко-белого, ослепительного цвета, как горящий магний. Казалось, я вижу даже наннеров, которые снуют в этих подкожных капсулах и собирают по кирпичикам то, что откроет мой разум.
- Скоро она будет готова, – произнес Ур. – Заедем в одно место… это своеобразный город, Город Отшельников. Там, конечно, полно отребья, но есть так же и места, где можно спрятаться. Когда я волью тебе сыворотку, ты зависнешь. Возможно, надолго. Все это время ты будешь абсолютно беспомощен, и мы с Зедом станем охранят тебя. Лучше всего забиться в какой-нибудь подвал, запастись едой и переждать там то время, которое ты будешь болеть. За одним там можно обменять скары на деньги или на более удобное средство передвижения, – туманно намекнул Ур.
Меж тем город вокруг нас менялся; мы подъезжали к центру, к оси Великого Колеса.
Все те же развалины окружали нас, но на старых камнях заметны стали следы новой жизни; то тут, то там, сляпанные из глины и обломков белых полированных камней, из которых когда-то были построены здания Великого Колеса, стояли низенькие домишки. Черный в недоумении глянул на меня, обернув ко мне лицо, перевязанное непроглядной черной повязкой, и я кивнул:
- Все верно. Ты снова видишь людей – это настоящие люди, не призраки. Это местные.
Впереди, на месте небесного сталактита, которой, привидевшись мне, поразил мое воображение своими размерами, зиял разлом, от которого в разные стороны вились угольно-черные, забитые вековой темной пылью трещины, а посередине, подобно гигантской линзе, блестел выпуклый купол, начищенный и отполированный до блеска ветрами. Взошедший Торн отражался в нем всеми своими серебряными рудниками, и хрусталь сверкал нестерпимо, так, что мне пришлось зажмуриться. Казалось, что огромное здание, вся эта башня, горящая когда-то на солнце и под ледяными лучами Торна, просто рухнуло, ушла под землю, провалилось в трещину, а купол его, самая вершина, с тех пор так и остался торчать из земли. И Торн, медленно таща свою тяжкую тушу по все чернеющему бездонному небу, отражаясь от гладкого купола, заливал все кругом своим холодным светом, и было светло, как днем.
Дома, выстроенные местными жителями, в этом мертвенном холодном свете отбрасывали длинные тени, словно прочерченные кусками угля по серебристой белой земле, и вид имели неказистый и жалкий, словно какие-то неряшливые сухие кочки, из которых пустыня и Космос вытянули всю влагу, и космический злой вихрь вычистил ото всякой жизни. Тени людей, уродливо ломаясь, ползали по залитой этим странным светом почве, на которой даже камни были сточены временем до идеальной плоскости лепешек, и походили на тени перекати-поля.
- Как здесь возможно жить?! – ужаснулся Черный, поворачивая свое незрячее лицо во все стороны. – Здесь же и воды нет!
- Есть, – возразил Ур. Странно, но он не стал маскироваться, прятать свою чешую под гладкую личину человека. Должно быть, таких, как он – пришельцев из разных миров, – тут было много. – Вода здесь есть. Это единственное, что поддерживает жизнь здесь. Еда здесь стоит дорого, это правда – оттого, что приходится привозить её издалека, и с большим риском. Древняя катастрофа выжгла это место до самого каменного остова; сгорела даже земля, и за столько тысяч лет ветер не смог наполнить Чашу заново. Посмотри – кругом лишь каменная мертвая пыль.
- Отчего же люди идут сюда?! Что ищут?
- Приюта; многие из тех, кто живет здесь, в своей земле отвергнуты. Они либо промышляли разбойным ремеслом, либо имели такие взгляды, которые пришлись не по вкусу их соплеменникам, и грозили им костром. Либо, – Ур многозначительно глянул на свое плечо, – тут селятся те, кто пришел издалека – и кому уж точно не поздоровится, если компания крестьян с вилами встретит его в лесочке после сенокоса. Тут же живут те, кто смог смириться с мыслью о том, что не боги сотворили их, перевязав пучок луговых трав жилами животных – волков ли, горностаев ли, – а жизнь им дали те, Кто Ушли, – Ур красноречиво обвел взглядом пустыню. – Они научились пользоваться тем, что осталось от древней цивилизации, не боясь. Им и в голову не придет пугаться оживающего скара, упасть перед ним ниц и бить ему поклоны. У них пытливый ум; это они разгадали тайны того, как движется машина, которая не ими сделана. В своем роде, эти люди – будущее этой планеты. Впрочем, – Ур прищурился, – в одного бога тут все же верят. В Слепого Пророка. В человека, выжившего после катастрофы и написавшего историю этого, нового, мира на камнях, которыми потом замостил все дороги. Поэтому мудрецы говорят – «если хочешь познать истину и узнать о судьбах мира – путешествуй пешком, а в дороге смотри под ноги».
- И это правда? Был такой Пророк?
Ур пожал плечами:
- А кто бы знал? Но я, путешествуя, видел на дорогах Мирных Королевств камни с письменами.
- И ты читал их?
Ур промолчал; но что-то говорило мне, что – читал, и даже верил… может быть. А может, и нет.
Наверное, любому человеку нужна вера…
Когда мы приблизились к ослепительно сверкающему куполу, картина немного поменялась. Стали видны домики у подножия гигантской линзы, которые раньше, на большом расстоянии, из-за слепящего света были не видны. Вокруг них сновали люди; на ветру бились навесы из грубых тканей неприметного сероватого цвета.
- Что это? – спросил Черный.
- Это? Подобие базара. Это место – главный вход в пристанище изгоев. Видишь, вон там, у наполовину срытого вала, останки ворот? Раньше это были ворота в сад Дворца Правителя. Эта трещина в земле – русло высохшего водного канала. Он раньше опоясывал весь сад. Вода ушла, и, говорят, теперь на дне этого канала обитают какие-то чудовища.
- Чудовища?!
- Ну, я думаю, никакие не чудовища, – нехотя ответил Ур. – Скорее всего, какие-нибудь мутировавшие формы жизни. Или просто дикие животные. Кто бы знал…
- А мы сейчас зачем туда..?
- А как же? Еда; нам нужно много еды. Продадим ваши кольца, кое-какую мелочь… И будьте все время наготове: здесь не то место, где можно разевать рот! Того и гляди – прирежут и ограбят. Здесь деньги имеют большую ценность, чем где-либо еще.
Базар в этом пустынном городе был точно таким же, как и большинство базаров в большинстве миров. Было шумно и многолюдно; в большинстве своем люди здесь ходили в таких же кожаных одеждах, что были надеты на нас, с той лишь разницей, что наша одежда была рваной (на Черном) и грязной. Кое-где виднелись и скары, стоящие без охраны – Ур пояснил, что, возможно, они с секретом, не так просты в обращении, как наши, и так запросто их не угонишь – или же хозяева их настолько опасны, что даже на скаре человек не чувствует себя в безопасности от длинных рук мстителя. Может, они подстроены под параметры хозяина, кто знает.
А меж тем мы начали привлекать внимание. Еще бы! Кругом, на многие мили, смерть вычистила все до блеска. Люди кругом, наверное, годами не видели почвы, даже глину для своих домишек добывали далеко и везли сюда караванами, и платили за неё дорого – а тут грязища! На наших одеждах, кое-как отмытых, виднелись разводы, оставленные желтыми водами, в которых мы вытравливали заразу. Черный, как я уже упоминал, разорвал швы, впивающиеся ему в кожу, и теперь сверкал голыми подмышками. Особо потешались над сапогами Черного – они откровенно раскисли от грязи и потеряли всякий вид в желтой воде. А местные – наверное, это было очень важно, – носили сапоги добротные, круглоносые, на толстой крепкой подошве. Неудачливый разбойник, который, напомню, милостью нашей остался в одном исподнем, ежился под плащом, и тщательнее прятал босые ноги от косых взглядов.
