…Венлан, дом у скалы, почти ничем не отличался от прочих домов города Сильфов. К нему так же вела расчищенная дорожка, и его так же окружала черная ограда, оплетенная густо зеленью. Только вот болотных огней над ним было больше, да белых цветов во дворе, поросшем мягкой сочной травой, было не счесть. Тиерн вдруг ощутил легкое головокружение, и на него спокойствие навалилось внезапно, глуша страх в сердце. Словно во сне или в видении увидел, как в темную ночь, под танцующими над крышей Венлана болотными огнями, словно под далекими звездами, гуляет прекрасная дама. Ноги её ступают по сочным травам, и она собирает белые, пахучие цветы, чтобы сварить свое волшебное зелье. Ветер нес сюда лепестки и опадающие листья, и осень здесь встречалась с весной. Здесь жило счастье; и глаза, глядя на ночную темноту над головой, были радостны всегда. Такое чудо могла сотворить только безграничная любовь и покой в душе.

- Что со мной? Ты отравил меня? – невнятно пробормотал Тиерн; ноги его подгибались, и пекарю пришлось поддержать его под руку, чтобы он не упал. Тиерн опустился в траву, и над его запрокинутым лицом вновь закружились далекие манящие огни. Дремота неумолимо наваливалась на него, и он не сдвинулся бы с места, даже если бы это наступала смерть. «Если это – смерть, то она прекрасна», – умиротворенно подумал Тиерн.

- Ты снова слышишь Песню, – пояснил пекарь,- если бы ты не ел моего хлеба, поддерживающего сердце, то ты бы уже снова уснул. Борись! Потерпи немного, и наваждение спадет.

Тиерн чуть кивнул; век его касался самый нежный, ласковый ветер, и земля, к которой он прислонился щекой, была теплой, словно бок животного.

- Я помогу тебе подняться, – сказал пекарь, – и дойти до беседки. Там тебя примут. Идем!

Скала, отесанная временем, так щедро была оплетена мхом, так заросла грибами и так богато была заткана травами, что казалась многовековым деревом, могучим дубом или старой липой с кряжистым стволом, в цвету. Вся эта зеленая пышная масса нависала над Венланом, погружая его в приветливые мягкие вечные сумерки, которые не могли прогнать даже сотни маленьких фонариков, вплетенных в зеленые косы мха и светящихся над крышей дома. Сделав несколько шагов по дорожке, Тиерн увидел цель его путешествия – маленькую беседку с колокольцами над входом, беленькую и хрупкую настолько, что поначалу она тоже показалась ему сном или галлюцинацией, вызванной хлебом.

- Мы пришли, – сказал пекарь, останавливаясь. – Дальше ты пойдешь один.

- Тебе разве нельзя со мной? – удивился Тиерн.

- Не сегодня, – ответил пекарь, отступая на шаг. Темнота тотчас поглотила его, словно его и не было никогда. А может, он привиделся усталому Тиерну, как и вся эта волшебная земля?

- Так значит, вот он, вестник из верхнего мира? И какие вести он нам принес?

Тиерн перевел взгляд на говорившего. То была женщина; простая земная женщина, и не исходило от неё никакого свечения, словно от видения. Но, глядя на неё, Тиерн понимал, что он чужд этому миру. Её миру – ибо этот мир сотворила она.

- Палачи мертвы, – не дожидаясь его ответа, произнесла она. – И еще что-то? Что?

Губы засыпающего Тиерна еле шевельнулись, он и сам не расслышал и не понял, что он сказал, но она поняла.

- Серые тени в капюшонах? Кровавые Учителя… Кто-то послал их на поиски новых Палачей. Ты уверен, что это не простые мародеры или воры? Учителя слушаются лишь одного человека в этом мире.

Тиерн что-то простонал; глаза его закатывались.

- Они гнались за тобой? И почему не поймали? Ты укрылся в склепе? А чем они ловили тебя?

Сквозь сладкую дрему и прекрасный зеленоватый туман Тиерн вдруг увидел свой кошмар – растянутую раскаленную металлическую сеть и багор, которым серые тени безжалостно протыкали всякое подозрительное им место, и забился, застонав. Женщина внимательно смотрела на его лицо, ничего не говоря.

- Так и есть, – глухо произнесла она. – Они вновь вышли на охоту! Договор нарушен. Мы больше не можем бездействовать. Песни больше не будет.

Дальше на голову Тиерна опустилось благодатное небытие.

Пришел в себя он уже в беседке – над головой его звенели, покачиваясь, колокольчики.

Кроме него в беседке было еще несколько людей. Сквозь полуопущенные ресницы он посчитал – всего их было восемь. Все они восседали на небольших скамеечках вокруг круглого камня, расположенного посередине беседки, и на нем горел яркий огонь. Пламя освещало суровые лица, и он смог получше рассмотреть их.

Одним из присутствующих была та женщина, что разговаривала с Тиерном, хозяйка дома. Ничто не выдавало в ней важную персону, её ноги по-прежнему были босы, и она даже не переменила своего простого светлого платья, в котором собирала в саду цветы. Но, видимо, того и не нужно было делать – собравшиеся и без того оказывали ей небывалое почтение. И пусть её темноволосую голову не украшала корона – она была их королевой.

Прямо около неё, по левую руку, сидел кряжистый суровый старик с совершенно белыми волосами и длинной бородой, одетый в светлую домотканую рубашку и такие же светлые, чуть окрашенные в коричневый цвет каким-нибудь соком растений штаны. Его темные морщинистые руки лежали на палке-посохе. Рукоять этой сучковатой, отполированной его пальцами палки украшали красивые красные ягоды и целый букет из листьев, так, что непонятно было – то ли он собрал их, чтобы украсить себя немного, то ли для того, чтобы сварить потом какой отвар.

Второй, молодой, с быстрыми глазами, похожими на глаза смелого оленя, сидящий рядом, одетый так же, как и старик, с той лишь разницей, что его одежду украшал яркий, насыщенный узор-вышивка, сжимал вместо посоха меч. Третий, тоже молодой, в простом зеленом костюме охотника, пришел на эту поляну с луком и колчаном стрел.

Странно, подумал Тиерн, молодые люди, присутствующие на этом странном сборище, чем-то неуловимо были похожи меж собой. Они не были родственниками; лица их носили четкие свидетельства принадлежности даже к разным расам – например, лучник был кар, а мечник – несомненно, айк. Но было что-то неуловимое, какой-то признак, по которому Тиерн узнал бы их среди жителей верхнего мира…

Сидели еще три человека – молчаливые, какие-то незаметные, словно три куска тени, существующие сами по себе. И, наконец, еще одна женщина, явно знатная дама – её роскошное платье из алого бархата, спускалось до самой земли, ушитое жемчугом, и красивая богатая накидка укрывала её плечи. Кажется, у неё не было руки; но за это Тиерн не поручился бы, возможно, это лишь казалось ему, а точнее сказать он не мог, потому что вся она была укрыта своей роскошной накидкой.

- Я созвала вас для того, чтобы держать совет, – начала хозяйка Венлана, увидев, что Тиерн открыл глаза. – Этот человек из верхнего мира, который мы так давно покинули, и он принес недобрые вести. Палачи мертвы; но Кровавые Учителя снова вышли на охоту.

Ропот пронесся над головами маленького общества.

- И это означает, – продолжила женщина, – что вскоре не только Палачи появятся снова, молодые, злые, еще не уставшие от крови и не постигшие ценность жизни, но и возродится Учительствование. А безумные Учителя не слушают никого. И если они начнут рыскать по округе, то они найдут нас, и наша спокойная земля перестанет быть убежищем для уставших. Отступник, Предатель и Убийца жив, все еще жив. Только он мог выпустить Учителей. И нам нужно быть наготове.

- Закроем проход! – горячо предложил лучник. – Пусть те, кто живет в верхнем мире, сами позаботятся о себе! Достаточно зла мы видели от Верхнего Мира!

- Закроем непременно. Ни один из этих монстров не должен и ступить в Землю Вечной Благодати, – серьезно ответила королева. – Но мы не должны отгораживаться словами, и не должны говорить, что Верхний Мир – не наша забота. Что станет с нами, если наверху некому будет выращивать пшеницу? У нас не будет хлеба. А ты, Орлис, если вдруг сын твой поднимется однажды на поверхность и захочет остаться там, полюбив женщину – сможешь ли ты быть спокоен, зная, что там ходят Учителя? Нет; нам нужно изничтожить корень всех зол, и найти Отступника, чтобы никогда он больше не вызывал из небытия своих грязных прислужников.