Помниться, как-то раз дедушка уже возил меня в Россию, там мы остановились в Москве, в столице. Не помню где мы жили, но в памяти очень хорошо отпечатались те вечера, когда мы втроём — я, бабушка и дедушка гуляли по Красной площади, обязательно заходили в какой-нибудь ресторанчик и покупали пирожные — мои любимые эклеры.
Даже после смерти самого русского члена нашей семьи, я продолжаю совершенствоваться в области русского языка и литературы, каждый день повторяя русские тексты и прочитывая тысячу книг и стихов. Если честно, то русская классика мне нравиться больше, чем английская.
Беру в руки темно-синюю книгу с большими золотистыми буквами:
«Сергей Есенин»
Несказанное, синее, нежное…
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя — поле безбрежное —
Дышит запахом мёда и роз.
Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Прокатилась во всю страну.
Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист.
Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?
Все спокойно впивает грудь.
Стой, душа, мы с тобой проехали
Через бурный положенный путь.
Разберёмся во всем, что видели,
Что случилось, что сталось в стране,
И простим, где нас горько обидели
По чужой и по нашей вине.
Принимаю, что было и не было,
Только жаль на тридцатом году —
Слишком мало я с юности требовал,
Забываясь в кабацком чаду.
Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,
Так же гнётся, как в поле трава…
Эх ты, молодость, буйная молодость,
Золотая сорвиголова!*
Возможно, стихи Есенина — последнее, что напоминает мне о дедушке, которого я любила, наверное больше всего на свете, но что поделаешь, судьба сделала ход, а я продолжаю читать.
Усталый день склонился к ночи,
Затихла шумная волна,
Погасло солнце, и над миром
Плывет задумчиво луна.
Долина тихая внимает
Журчанью мирного ручья.
И тёмный лес, склоняясь, дремлет
Под звуки песни соловья.
Внимая песням, с берегами,
Ласкаясь, шепчется река.
И тихо слышиться над нею
Весёлый шелест тростника.*
Вернувшись домой, я не очень быстро поднялась в комнату и устало упала на кровать, даже не закрыв дверь в комнату, мне было попросту лень. Через несколько минут бабушка позвала кушать и я переодевшись в свои любимые лосины и толстовку спустилась вниз, предварительно помыв руки.
— Как себя чувствует Кэролайн? — мягко поинтересовалась бабушка, усаживаясь напротив меня.
— У неё температура и кашель. Насморк почти сжёг её слизистую.
— Какой кошмар, бедная девочка.
Не то чтобы у моей бабушки слишком часто менялось мнение о людях, но она уже не в первый раз говорит о Кэролайн по-другому. Как будто мы рассматриваем двух разных людей. К одному из них она всегда проявляет сочувствие и нежность, а ко второму неприязнь и отчужденность и это уже не раз замечала сама Кэролайн.
— Да, её очень жалко, — подтвердила я, легонько кивнув головой и принимаясь есть спагетти, пожелав бабушке приятного аппетита на русском.
Вообще, я часто пытаюсь показать ей, что я помню, помню дедушку, в, а то что он сделал для меня и так далее, ведь у нас с ней больше никого нет. Мы одни и, к сожалению, это очень печально.
После вкусного ужина, я вновь поднимаюсь по лестнице наверх и убрав вещи в шкаф, достаю скрипку. На улице уже успело потемнеть, но меня это совершенно не волновало. Если честно, то музыка меня даже успокаивала, когда было плохо. Все эти мысли о дедушке и о больной Кэр, о том, что я, фактически, одна, о том, что я потеряла слишком многих за короткое время, не в силах удержать, все это разом навалилось на меня и я не знаю как от всего этого избавляться, кроме как отвлекаться на время музыкой.
Послезавтра концерт и мне нужно подготовиться. За три прошедших дня я успела прорепетировать достаточно, чтобы быть в себе уверенной, но меня все ещё что-то мучило.
Открыв двери балкона, я сделала несколько шагов вперёд и зажала скрипку между плечом и подбородком, плавно начиная водить смычком по струнам. Музыка тут же разнеслась по всей улице, а лёгкий ветерок, словно подбадривающий меня, начал играться моими не выпрямленными волосами. Я улыбаюсь и продолжаю играть. Это то что нужно, мне легче, легче, легче… Я начинаю играть уверенней и проигрываю всю мелодию полностью, на что мне не хватало сил до этого. Снова улыбнувшись, я доигрываю последние ноты и заканчиваю дорожку. Тут же возвращаюсь вглубь комнаты и убираю скрипку в футляр вместе с нотами.
Только сейчас я начала понимать, что довольно-таки утомилась всем этим. Безнадёжно плюхаюсь на плетённое кресло на балконе и сижу так примерно минуту.
Вот знаете, иногда бывает такое чувство, когда ты понимаешь, что на тебя кто-то смотрит, кто-то наблюдает за тобой, но ты не можешь понять кто.
Так вот сейчас у меня сложилось впечатление, что я под наблюдением чьих-то любопытных глаз. Оглядевшись по сторонам, я не нашла ни одного дома, в окнах которого были бы люди, пристально смотревшие на меня.
Мысленно пожав плечами, я отогнала дурные мысли от себя и резко почувствовав, что хочу спать, вышла из балкона и закрыв двери, задернула шторы.
А сон все не шёл, несмотря на мою усталость, мысли были заняты все тем же ощущением, что на меня кто-то смотрел, что обо мне сейчас кто-то думает. Странно, что я ещё икать не начала.
На секунду мне показалась это все не смешным и я повернулась на другой бок, накрываясь одеялом чуть ли не с головой, лишь бы укрыться от всего что есть в этом мире, но это невозможно.
Наконец засыпаю, а на утро просыпаюсь с тяжёлой головой, в памяти моей странный сон о молодом человеке и неприятностях. Больших неприятностях и одиночестве.
Чувствую, не к добру это…
====== 7. А движения неловки ======
Комментарий к 7. А движения неловки Тема: Пикник – Закон мышеловки
POV Лорензо
Выхожу из своей машины и вальяжно направляюсь к подъезду Деймона. Поодаль от железной двери стоит полицейская машина, а возле неё полицейский, внимательно меня осматривающий. Спокойно прохожу мимо, старательно скрывая свою напряжённость и поднимаюсь на несколько этажей по лестнице. Тут же вижу ещё одного копа. Он смотрит на меня и останавливает. Сердце вдруг начинает колотиться, но я уверенно стою на месте.
— Местный?
— Нет, — качаю головой и понимаю, что пора уходить.
— Документы есть?
— Только права. – каменно чеканю я.
— Давай, — неохотно отдаю в руки ему права и тут же начинаю оглядываться по сторонам, судорожно придумывая причину столь быстрого ухода.
— Хм, — он прищуривается и сверяет фото с действительностью. — что за имя такое странное, Лорензо?
— Древнее.
— Древнее?
— Да, — просто киваю я, уже готовясь забрать документ.
— Ну пошли, Лорик, понятым будешь, — он не отдаёт мне права и начинает отворачиваться, чтобы начать подниматься наверх. Лорик, тоже мне…
— Э, не, я спешу… — единственное, что приходит мне в голову. Сразу же тянусь за своими правами.
— Спокойно! — немного оттолкнув меня произносит он. — я тебя на долго не задержу.
И вот я с каким-то челобрысиком в кепке поднимаюсь к Деймону в квартиру. Зашибись!
— Лорензо! — с порога на меня кидается миссис Сальваторе и хватает меня за воротник рубашки. В её глазах читается полное непонимание и страх. Мне тут же хочется её пожалеть, мне становится её очень жалко и я обращаю все своё внимание на неё. Что же я натворил? Я ж друзей не сберёг... Это же все из-за меня...
— Спокойно-спокойно… — пытаюсь успокоить ее. — пойдёмте… — беру её за руки и веду на кухню, косо кинув взгляд на комнату Деймона, в которой полно копов, которые перерывают все, что только можно перерыть. Не дай Бог что-нибудь не то найдут, привяжутся же потом…
