Всё это настолько совпадало с моими размышлениями, что я кивнул. И добавил:

- Если всё пройдёт гладко, мы должны уже завтра покинуть столицу. И Богини с ними – Правителем, Наследником, Орденом. Пускай сами разбираются, кто главный в песочнице. Кстати, тут мне Кай-сур амулет подарил. Утверждает, что это амулет портала и что с его помощью мы сможем покинуть дворец, если что-то пойдёт не так.

- Ну-ка, ну-ка… - заинтересовался Мит-каль и рассмотрел камушек, подаренный мне принцем. А рассмотрев, сказал:

- Я ожидал подвоха, но это действительно амулет портала. Старинный, дорогой, качественный и очень простой. Чтобы его активировать – достаточно сжать в руке и провести по нему большим пальцем трижды. А чтобы закрыть портал – достаточно простого сжатия. Единственное…

Наверное, Мит-каль собирался рассказать об особенностях закрытия портала, но тут я нахмурил брови и сделал сердитое лицо. Маг замолчал. Вот и славно, не стоит Антошке знать, как мы можем покинуть дворец. А то ещё решит, что он – самая подходящая жертва для того, чтобы замкнуть портал. Нет уж. Если всё пойдёт не так… Не буду думать. Просто сделаю, как я решил. Поэтому я просто перевёл разговор.

- Знаете, Мит-каль, это всё безумно интересно, но мне хочется выкупаться на ночь.

- Это естественно, - кивнул маг, - ты же Чоуроджи. Кстати, лучше вам с Ан-ташши спуститься в общую купальню – я узнавал у нашего доброго хозяина – вода туда поступает не из озера, как в те, что в номерах, а из подземного источника, причём минерального. Её слегка нагревают, и постояльцы часами плавают в больших бассейнах – мужском и женском. Да и местные жители частенько посещают трактир не ради выпивки, а ради этих минеральных ванн. Так что, если хотите, я договорюсь с хозяином.

Мы с Антошкой хотели. И через пятнадцать минут отправились на женскую половину общей купальни. В отличие от мужской половины, с которой до нас доносились неясные разговоры и взрывы хохота, здесь было безлюдно. Но нам это даже понравилось.

Купальня действительно оказалась выше всяких похвал, более того, природные шипящие пузырьки приятно щекотали тело и расслабляли. Мы с Антошкой некоторое время подремали в удивительно приятной воде, чувствуя, как в нас вливается сила – не такая, как в море, немного другая, но всё равно родственная.

Усталость прошла очень быстро, и появилась новая проблема… ну, да, хоть внешне мы и выглядели, как девушки – не подкопаешься, но наши… эээ… первичные половые признаки никуда не делись. Заняться сексом захотелось со страшной силой, но вряд ли бы дядюшка Киш-Миш заценил бы, если бы его купальню использовали бы по этому назначению.

Поэтому мы быстренько завернулись в громадные полотенца – настоящие простыни, ей-богу, и быстренько вернулись в свою комнату. Настроение и желание у нас не пропало, поэтому мы быстренько оглядели комнату, никого в ней не обнаружили – где шлялся Мурик, было совершенно непонятно, а Мит-каль с Дин-суром ушли к себе – предусмотрительно заперли дверь… и нас притянуло друг к другу словно магнитом.

Мы стали жадно целоваться – так, словно в последний раз, потом начались более откровенные ласки, а потом Антошка пробормотал:

- У тебя… то есть, у Кинайи… где-то в сундучке крем был… скользкий такой…

Я сначала не понял, а потом сообразил, что он имеет в виду, и меня бросило в жар пуще прежнего:

- Ты хочешь… - вырвалось у меня.

- Ага, - без тени стеснения ответил Антошка, - очень хочу. Больше всего на свете хочу… стать твоим, Холодок.

Честно, до меня не сразу дошло. А когда дошло… Мне просто снесло башню. Помянутая Антошкой коробочка отыскалась «на раз», крем действительно был прохладным и очень скользким, и я приступил к воплощению теоретических знаний в практику. Мне наша первая ночь запомнилась какими-то фрагментами. Помню, как стонал Антошка, когда мои пальцы оказались у него внутри… Как больше всего на свете я боялся причинить ему боль… как это мешалось с совершенно нестерпимым возбуждением… как я осторожно входил внутрь его расслабившегося тела… и как там было узко… как Антошка сам задвигался, постанывая, навстречу мне, и я почти задохнулся в вихре острых ощущений. До боли, до судорог… помню наше дыхание – рваное, сбитое, капельки пота, выступившие на Антошкиных висках… и огромное наслаждение, которое посетило меня. Такого я не испытывал никогда.

Некоторое время мы просто лежали, обнявшись, я прижимал к себе Антошку и тихо шептал, что люблю его, а он просто кивал и улыбался. И мне пришло в голову, что я готов умереть ради этой улыбки. Мне не кажется. Я действительно люблю Антошку. И если кому-то это не нравится – пусть гуляют лесом. Неважно, в каком мире.

Потом Антошка задремал, а я оттащил в сторону испачканные простыни – хорошо, что в номере были и свежие – вытер его мокрым полотенцем и, как мог, поправил постель, всерьёз задумавшись, что делать с испорченным бельём. Если учесть, что служанки в гостинице не слепые, а в нашей комнате ночевали две непорочные девы, это могло перерасти в серьёзную проблему. Но тут я пожал плечами и решил, что утро вечера мудренее. Однако и мне не мешало бы ополоснуться, и я, осторожно чмокнув спящего Антошку в висок, отправился в маленькую купальню, расположенную рядом с нашим номером. И, к своему удивлению, обнаружил там Мурика, сидевшего в своей человеческой форме на полу. Вид у мьяли был самый разнесчастный.

- Ты что? – спросил я. – Тебя кто-нибудь обидел?

Мурик покачал головой:

- Нет… никто… просто… вы так друг друга любили. Меня обожгло просто. Меня так никто никогда не полюбит.

- Так ты видел? – спросил я.

- Не видел, - снова покачал головой Мурик, - ощущал… Это было так… так прекрасно… А я… я вам совсем не нравлюсь, а вы мне нравитесь. Оба.

Вот так история. Что ж теперь делать-то? Мьяли, конечно, очень даже красивый парень и лично у меня вызывает тёплые чувства, но… как-то я привык, что любящие друг друга люди – это не тройка, а пара. Да и как к этому отнесётся Антошка? Стоп. Что-то я не о том думаю. Но Мурик-то точно ни в чём перед нами не провинился, не стоит его отталкивать.

- Слушай, - мягко сказал я, - давай мы сначала разберёмся с исцелением Правителя и покинем столицу. А там… Там видно будет. Ладно?

Ответом мне было громкое урчание. Оказывается, я непроизвольно опустил ладонь на голову Мурика и стал его машинально поглаживать. Вот же ж… Но Антошку я люблю. А Мурик мне нравится. И что делать?

И тут неожиданно я вспомнил кое о чём другом.

- Мурик, - быстро сказал я. – Ты можешь поклясться, что обязательно выполнишь одну мою просьбу?

Мурик сначала игриво заурчал, но потом, видя мою серьёзность, твёрдо ответил:

- Клянусь, что выполню всё, о чём ты меня ни попросишь, Сти-сляб.

- Хорошо, - кивнул я, - тогда поговори с Дин-эром и скажи ему следующее…

Наутро мы поднялись рано, как ни странно, ощущая себя выспавшимися и свежими. Так что, когда за нами прибыл экипаж Советника Рах-мата, мы уже завтракали, причём Антошка откровенно дулся на меня, а мне кусок не лез в горло. Нет, дело было не в том, что произошло между нами ночью. Дело было в том, что, одеваясь, я снял с шеи Ключ и велел Антошке надеть его.

- Это ещё почему? – возмутился Антошка, почуяв что-то неладное.

Но тут я призвал Мит-каля и заявил, что хочу отдать Ключ Антошке – дескать, есть у меня ощущение, что находясь у меня на шее, он помешает мне применить магию Воды.

- Но ведь до сих пор не мешал! – взвился Антошка.

Однако, Мит-каль встал на мою сторону:

- Исцеление во многом зависит от ощущений целителя. Если Сти-сляб так чувствует – значит, стоит к этому прислушаться. Не сердись, Ан-ташши, как только исцеление совершится, и мы получим свою награду – ты вернёшь Ключ Сти-слябу.

Антошке ничего не осталось, как согласиться, но он весь завтрак бросал на меня подозрительные взгляды. Однако, когда прибыл посланный с экипажем от Советника, дуться стало некогда, и мы поспешили занять места в экипаже. Мурика я взял на руки – наш «боевой кот» нипочём не согласился остаться в трактире. Впрочем, это совпадало с моей просьбой, и я не возражал.