- То есть вы хотите жениться на маме? – поразился я.
- Вряд ли она захочет за меня замуж после всего, что я наворотил. Просто общаться с ней, со Светой, с тобой… Это всё, чего я хочу.
- Ты прав, Митя, в одном, - вздохнула мама, - я не пойду за тебя замуж… и вовсе не из-за твоего лица – думаю, что хорошая пластика всё исправит, да и не важно мне, как ты выглядишь… Дело в том, что наворотил не ты один. Я предала собственного сына… и чуть было не предала дочь. И не надо успокаивать меня, что я не отдавала себе отчёта в том, что творила – да, я не помню своих поступков. Но, наверное, во мне изначально было что-то такое, из-за чего меня эта гадость выбрала. Так что и с меня вину снимать не стоит.
Я смотрел то на маму, то на Пригова и ловил себя на мысли, что не могу их ненавидеть. Никак. А значит…
- Знаете, хватит уже танцев с бубнами. Не могу сказать, господин Пригов, что питаю к вам тёплые чувства, но мне ваши действия понятны, хотя сам я и не стал бы так поступать… хотя, что я говорю… не знаю я, как бы поступил, окажись на вашем месте. И мне кажется, что вы и так уже наказаны осознанием того, что фактически убили человека, который был вашим другом и заботился о вашем сыне, как о родном. Не нужно полиции… сами со своей совестью разбирайтесь. А общаться с вами… я не готов. Уж извините.
Пригов опустил голову, но ничего мне не ответил. А я продолжил:
- Мама, скажи, ты любишь Светочку? Ты ведь ничего про неё не знаешь, не помнишь…
- Это неважно, Славочка, - ответила мама. – Я всё равно чувствую, что она моя дочь. Я её люблю. Я виновата перед тобой… перед Сашей, но я хочу заботиться о Светочке. Понимаешь?
- Понимаю, - вздохнул я, - вы уж разберитесь друг с другом сами, ладно? И желательно без жертв и разрушений. И помните – Светочку я в обиду не дам, если что. Мама, я тебя простил. А сейчас – можно я с ребятами пообщаюсь, ладно?
- Да, - вздохнула мама, - конечно…
Она погладила меня по голове и вздохнула:
- Какой ты всё-таки взрослый, Славочка… Сколько я пропустила. До свидания, сынок, завтра мы со Светой придём. Она про тебя спрашивала. Ты ей понравился.
Я кивнул, чувствуя, как защипало где-то в горле, мама поднялась с кресла, Пригов коротко кивнул мне и ребятам и открыл перед мамой дверь палаты. Они вышли, и мы слышали, как мама некоторое время разговаривает с доктором. Потом всё стихло, доктор заглянул в палату и заявил:
- Через полчаса – отбой, идите домой, парни, видите – всё в порядке с вашим другом.
- Ну мы ещё полчасика, - умоляюще произнёс Мурик, - и сразу же уйдём, как вы скажете…
Но на доктора это не подействовало:
- Нет уж. Сейчас ужин - это необходимо, ваш друг несколько дней не ел, потом гигиенические процедуры, а потом – спать. Завтра с утра наговоритесь. И вообще – если всё будет нормально – дня через три выпишем пациента. Так что давайте - домой, домой, домой…
И не ушёл ведь, зараза, пока Антошка с Муриком не покинули палату.
Потом пришла медсестричка с тарелочкой какой-то жуткой на вид, но довольно приятной на вкус смеси, так что я съел всё, потом две санитарки отвели меня в ванну… и я с радостью отметил, что ноги мне повинуются, хоть и дрожат от слабости, потом добрый доктор осмотрел меня, дал несколько разноцветных таблеток и велел выпить, а потом сказал, что на первый взгляд со мной всё в порядке и что завтра меня осмотрит заведующий отделением, потом мне нужно будет сдать все анализы, и если результаты будут удовлетворительными, то я действительно через три дня отправлюсь домой.
Это известие меня обрадовало, и, когда доктор покинул палату, выключив свет, я долго смотрел на лунные блики на потолке и не заметил, как задремал. И мне приснилось Море, и мы с Антошкой, плывущие над колыхающейся массой разноцветных водорослей. И я понимал во сне, что вряд ли вернусь в другой мир, и от этого грустил…
Но вот когда я проснулся, произошло нечто странное… Я открыл глаза, увидел знакомый белый потолок, сел на кровати, и… И моя рука вдруг сама схватила карандаш, лежащий на тумбочке, и стала строчить в лежащем там же блокноте – видимо, это забыл кто-то из предыдущих пациентов. Рука моя написала несколько фраз, потом выпустила карандаш, и он упал на пол, а я с изумлением уставился на выведенные на листочке фразы.
«Хранители – это навсегда. Талисману нужны Хранители».
Мои дорогие читатели, автору интересно знать ваше мнение - вернётся Холодок в другой мир или останется в этом?
========== Глава 73. Решение ==========
Рука моя написала несколько фраз, потом выпустила карандаш, и он упал на пол, а я с изумлением уставился на выведенные на листочке фразы.
«Хранители – это навсегда. Талисману нужны Хранители».
Что это значит? Ведь Мит-каль говорил, что Талисман Времени после его использования превратится в безделушку. Красивую безделушку, и мы сами видели, как он ею стал. А если?..
И тут у меня в голове прозвучали слова Сурайи: «Помни, что Талисман Времени можно использовать трижды…» Так… трижды. А мы использовали Талисман только один раз. Значит ли это, что, побыв какое-то время безделушкой, он вновь стал обретать силу? И теперь требует своих Хранителей – то есть, нас троих? Значит… нам необходимо вернуться? Но как?
Я хлопнул себя по лбу – я что, серьёзно планирую вернуться? Отсюда? У меня же здесь всё в полном шоколаде – я здоров, Антошка растёт, мы богаты, Мурик тоже в нашу реальность вписался… Мы можем закончить любой университет мира, получить любую специальность, достичь всего, чего желаем…
«А чего ты желаешь?» - ехидно спросил внутренний голос.
Я призадумался… и вышло у меня следующее – я хочу быть с Антошкой и Муриком, а где и как – неважно.
«Да? – продолжал изгаляться голосок. – Да даже для того, чтобы брак заключить, тебе придётся покинуть Россию и добиться гражданства… ну, скажем, Канады… или Голландии… А они русским страсть как рады… И вообще – с кем брак-то заключать будешь, а? С Антошкой? С Муриком? Это только мусульманину можно иметь четырёх жён, а Антошка с Муриком на «жён» не тянут никак. К тому же от косых взглядов и плевков вслед не защитит никакой закон… Так и прятаться всю жизнь? Не находишь, что это подло по отношению к тем, кого любишь? Антошка с Муриком примут любое твоё решение, потому что любят тебя… Но будут ли они счастливы? Ты ведь уже вернулся, потому что хотел исправить всё, что можно исправить. И ты смог это сделать… А теперь у мамы и Светочки будет всё в порядке. Так что, может быть, стоит подумать и об Антошке с Муриком… Да и о себе тоже… Тебе ведь было хорошо в другом мире… Ты ведь помнишь это ощущение безграничной свободы? Здесь такого не будет…»
«Уймись, - заткнул я свою личную шизофрению, - думать мешаешь».
«Думай-думай… И вообще – я не шизофрения, а твоя совесть».
«А чего только сейчас заговорила-то?»
«А до этого ты всё делал правильно… Вот и сейчас не ошибись».
После этого пассажа голосок, наконец, заткнулся, и я вздохнул с облегчением. Нет, у меня не голова, а проходной двор… Мало того, что я слышу Антошку и Мурика, а теперь и Валеру, так ещё и собственная совесть покою не даёт. Но она права в одном – нужно что-то решать, причём срочно.
Мои размышления прервала вошедшая в палату медсестра, которая улыбнулась и сказала:
- Доброе утро, Мстислав! Как ты себя чувствуешь?
Я заверил её, что чувствую себя хорошо, и это не было ложью. Выспался я прекрасно, болеть - ничего не болело, оставалась только лёгкая слабость, но, думаю, это дело поправимое. Потом день пошёл своим чередом – завтрак, врачебный осмотр, сдача анализов, процедуры… Короче, затянулось всё это почти до самого обеда, добрейшие эскулапы меня так вымотали, что я был просто мокрый, как мышь. Зато и лечащий врач, и заведующий отделением заверили меня, что, похоже, со мной всё в порядке, и если завтра все анализы будут хорошими, то уже к обеду я могу покинуть эти гостеприимные стены. Это меня порадовало, к тому же в палате меня уже ждали мама и Светочка, чей визит обрадовал меня ещё больше. Тем более, что мама действительно стала другой – чувствовалось, что пришла она не по обязанности, как это было в интернате, а потому что всерьёз волнуется за меня. И Светочку она действительно полюбила – это чувствовалось сразу. Думаю, что теперь у них будет всё в порядке и без моей помощи. Теперь, когда мама стала сама собой, думаю, она сумеет позаботиться о Светочке…
