Я смотрю на неё. Она в серой юбке по колено. Колени! Холи! Как же я соскучился по твоим коленям. В паху всё напрягается. Хочу целовать эти колени. Снова и снова. Чёрный свитер, так соблазнительно облегает мои любимые шарики. Ох, я сорву его с тебя, и буду до самой ночи облизывать твои карамельные, сладкие соски!

ШЕННОН! ЗДЕСЬ ЖЕ ДЕТИ! Успокойся, грязный извращенец! А то и гляди поднимешь низенький столик без помощи рук.

Успокаиваюсь. Дети начинают голосить о том, что они всё сделали на ломаном английском. Холи кивает им, поднимает вверх правую ладонь и все мгновенно замолкают. Жестом показывает, что нужно встать и все поднимаются из позы лотоса.

– Эй, вставай! – сверлят меня карие глазки писклявого голоска. Я быстро поднимаюсь на ноги. Холи с улыбкой кланяется детям, они кланяются ей в ответ, я повторяю за ними. Они оставляют листочки на её столе и покидают комнату. Я иду со своим листком последний. Она смотрит мне в глаза. В них читаются сотни, тысячи чувств и эмоций. – Привет, – улыбаюсь ей. Она кивает мне. – Я хотел придти сегодня ночью, но заснул, – будто оправдываюсь я. Она поджимает губы и снова кивает в понимании. – Какого дьявола ты молчишь? – свожу брови. Она проводит пальцами по губам, будто закрывает их на замок. – Тебе снова нельзя говорить? – нервничаю. Она кивает головой. – Ну а прикасаться? – тянусь к ней. Она отступает, качает головой снова. – Дьявол! – сжимаю кулаки.

Она забирает листочки, оставленные детьми, и выходит из комнаты. Проходит по коридору. Я иду за ней. Она машет и улыбается Эрике. Та улыбается ей в ответ.

– Шеннон! – окликает меня миссис Чау. Останавливаюсь, Холи уходит в свою комнату. – Самое время заполнить бумаги. – Сейчас не время! – отказываюсь. – Мне необходимо это. Мне нужно отправиться за покупками на местный рынок, и мне нужны деньги, – объясняет. – Давайте я просто отдам вам деньги, а бумаги заполню потом, – предлагаю альтернативу. – Нет. Я не возьму у вас ни юаня без подтверждения! – грозит пальцем. А! ЧЁРТ! УПЁРТАЯ! – Я сейчас, – ухожу в свой номер. Документы.

Где мой паспорт? В сумке, идиот! Да точно. В сумке. Вытряхиваю все вещи на пол, среди них отыскиваю паспорт, страховку, деньги. Складываю все вещи аккуратно и укладываю их на полочки в тумбочке. Выхожу, сажусь за стол у входа в кухню. Эрика помогает мне заполнить бумаги.

– И с вас десять долларов за ночь, – резюмирует. – Десять? – раскрываю глаза. – Всего десять? Да я доехал до вас за сотню. – Как видите у нас не пять звёзд, – жмёт плечами. – А я могу пожертвовать несколько сотен? – ведь десять баксов это слишком мало… Готовит Эрика превосходно, здесь очень хорошо, уютно, чисто и тихо. В Лос-Анджелесе я бы выложил за такое место не меньше сотни за ночь. – У нас нет никакого фонда, – качает она головой. – Ну, хорошо. А я могу заплатить за несколько дней вперёд? – Можете, – улыбается Эрика. Достаю деньги, кладу их на стол. Она считает их. Раскрывает глаза. – Тут очень много денег. – Я останусь на пару-тройку месяцев, – подмигиваю. – Спасибо, – трясёт она мою руку. – Это вам спасибо, а теперь извините, мне нужно поговорить с гуру Шакти, – улыбаюсь. – Так Холи уехала в храм, – сообщает женщина. – Что? Когда? На чём уехала? – Пока ты ходил за паспортом, – собирает бумаги со стола. – А храм далеко? – смотрю на неё. – Не очень. Но сам ты туда не доберёшься из-за дождя, – качает головой. – А когда Холи возвращается? – Всегда по-разному. Вчера вот вернулась рано. – Рано? – удивляюсь. В четыре часа утра – это рано? Ухожу в свой номер. Плюхаюсь в плетёное кресло.

Рыжая сводит меня с ума. Она проверяет меня? Или снова эти игры? Ещё пару похожих выходок и я буду измотан донельзя! Чёртова стерва! Я так сильно соскучился по тебе, а ты бегаешь от меня!

====== Часть 32. Дозанималась ======

На часах всего лишь шесть вечера. Чем занять себя? Сегодня я точно дождусь её и жёстко изнасилую, хочет она того или нет!

Может, пройтись по окрестностям? Нет. Плохая идея. Без сопровождающего, да ещё и в субтропический ливень, я точно заблужусь и мой хладный труп, распирающий червями, найдут местные мальчишки, и будут тыкать в меня своими палками и бросать камни.

ШЕННОН, ЧТО, МАТЬ ТВОЮ, ТЫ НЕСЁШЬ? Нет. Тебе нельзя оставаться наедине с самим собой, точно!

Выхожу в коридор. Миссис Чау и мадам Ло запихивают в большие сумки пакеты.

– Мужские руки не помешают? – подхожу к ним. – Нет, – улыбается мне Эрика. Она чем-то напоминает мне Констанс. Пискля молчит. Странно… Она протягивает мне длинный зелёный дождевик и мы отправляемся на рынок.

Не зря я отдал столько денег за своё проживание. Нам пришлось даже взять тележку у одного из продавцов. Эрика говорит, что теперь ещё долго не придётся ничего покупать. В гостиницу мы возвращаемся к десяти часам. На улице непроходимая грязь. А вкупе с непроглядной тьмой ночи, дорога превращается в сплошную полосу препятствий. Я падаю на колени дважды. Не говоря уже о том, что промёрз до самых костей.

– Отдохни, дорогой, – хлопает меня по плечу Эрика. – Я позову тебя к ужину, – отправляет меня, я ухожу.

Встаю под горячий душ. Отогреваюсь, смываю усталость. Оборачиваюсь полотенцем. Прохаживаюсь по комнате. Интересно, что там произошло в мире, пока я отсутствовал? Пытаюсь обновить поисковую страницу, и не сразу понимаю, почему ничего не выходит.

ТУТ НЕТ СВЯЗИ! ОТКУДА ЗДЕСЬ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРНЕТ, ШЕННОН???

Бью себя по лбу. Натягиваю спортивные штаны и майку. Выхожу в коридор. За дверью под номером девять тишина. Когда же ты вернёшься, моя сладкая шоколадка?

В кухне болтаю с другими постояльцами. Семейной парой из Польши, девушкой из Австралии и парочкой хиппи из Нью-Джерси. Они все приехали на обучение в храм. И они в непередаваемом восторге от гуру Шакти. Признаться честно – я тоже! Ужин выходит изумительным. Я не оставил и крошки на своей тарелке.

– Эрика, спасибо! – благодарю женщину. – Ты можешь сообщить мне, когда вернётся Холи? – Конечно, дорогой, – кивает она. Пискля что-то бормочет ей. – Холи вернулась час назад, – поворачивается Эрика ко мне. – Си видела, как она заходила в свой номер.

Стерва чёртова!

Подхожу к её номеру. Думаю выломать дверь к чертям.

– Холи, – тихонько стучу, но понимаю, что дверь не закрыта на замок. Толкаю дверцу, вхожу.

Тусклая лампа у кровати освещает маленький кусочек комнаты. Моя коричка спит. Огненная копна волос разметалась по подушке. Холи накрыта одеялом до шеи. Осторожно подхожу к ней, опускаюсь на колени перед кроватью. Прислоняю нос к пряди её волос. Втягиваю запах.

Волшебный. Восхитительный аромат. Господи, Холи! Знала бы ты, какие чувства вызываешь во мне. Целую бурю чувств. Отстраняюсь. Окидываю её взглядом. Стоп! Что это? Прибавляю яркость лампы. На левом плече красуется большой тёмный синяк. Касаюсь синяка пальцами. Он огненный. Кровь пульсирует в этом самом месте. Господи, девочка моя, что с тобой случилось? Набираю в лёгкие воздуха, тихонько дую на синяк. Она стонет и медленно открывает глаза. Видит меня.

– Эй, привет, – улыбаюсь ей. Она поднимает руки, выставляет вперёд ладони, но стонет от боли и хватается за левое плечо. – Тише, тише! – пытаюсь успокоить её. – Я не буду тебя трогать, – качаю головой. Она кивает в благодарность. – Что произошло? – смотрю на неё. Она берёт с тумбочки блокнот и карандаш. – Я упала, – читаю вслух. – Болит? – смотрю на неё. Она кивает. И одеяло сползает с её голой груди. Я с трудом сглатываю. Как же сильно я по ним соскучился! Она хватает правой рукой одеяло. – Не надо! Пожалуйста! – качаю головой. – Позволь мне остаться с ними наедине, – прошу, чтобы она не закрывала грудь. Холи картинно закатывает глаза, чуть улыбается через боль и закрывает соски правой рукой.

Улыбаюсь, кладу голову ей на живот. Она недовольна, но я игнорирую. – Я так соскучился. Я бы сошёл с ума ещё месяц без тебя! – и чего это я так разоткровенничался? – Холи, прости меня за Шарлотту, – извиняюсь. Она морщится, лицо превращается в стальное, натягивает на грудь одеяло. Я хмурюсь. – Холи, я не подумал. Я часто так делаю. Я вообще не утруждаю себя размышлениями. Видишь? Я здесь. Я поехал за тобой. Я и об этом не подумал. Я понятия не имел, с мужем ты приехала или одна. Клянусь, я счастлив, что ты приехала одна, – смотрю в её глаза. Взгляд несколько раз меняется. Её желудок издаёт протяжное урчание. Холи замирает. Ей неудобно. Я улыбаюсь, целую её в живот через одеяло. – Принесу тебе поесть, – выхожу из комнаты.