Но волна уже дошла мне до колен, забралась в полные песка и по случайности оставшиеся на ногах балетки и потянула за собой. Я добежала до графа, не почувствовав обжигающего холода ночного океана. Распухшая губа приковала мой взгляд: крови не осталось, только корка выглядела слишком тонкой.
— Ваши пальцы…
На костяшках темнела кровь, а мизинец на все сорок пять градусов отклонился в сторону.
— Я не первый раз дерусь из-за женщины, а вот за тебя мужчина дерётся впервые, — усмехнулся граф, и холод улыбки превзошёл океанскую воду.
— Я всё проспала, — сказала я сквозь подступавшие слёзы так зло, как только могла, проклиная себя, что побежала не к парковке за машиной, а в океан к потешающемуся надо мной вампиру.
— Улыбнись мне, как только что улыбнулась Клифу.
Я не желала продолжать игру с этим французом и потому отвернулась, но в ту же секунду граф схватил меня здоровой рукой за локоть и развернул к себе.
— Твои верные действия дороже любых благодарностей, — сказал он, приближая ко мне распухшие губы, окончательно лишившие его лицо притягательности. Только от него не хотелось отвернуться, как недавно от красавца Клифа. — Идёт высокая волна. Сумей устоять перед стихией. Напряги все силы.
Его рука продолжала удерживать мою.
— С вашей помощью? — скосила я глаза на его сомкнутые пальцы.
— Нет, сама, — сказал он скрипучим то ли от боли, то ли злости голосом. — Я достаточно побился за тебя сегодня. Вы с Лораном слишком дорогой ценой мне обходитесь, не находишь?
И граф потряс перед моим носом сломанным пальцем.
— Но ведь рука срастётся? — заволновалась я.
— Надеюсь, а то останется вечной памятью о тебе, а я в среду хочу забыть о твоём существовании. И забуду, когда в аэропорту ты повернёшь ключик в замке моего гроба.
— Вы верите в победу?
— Я верю в тебя. Я не сумел справиться с Клифом, — и тут же добавил со смехом. — Я же не учился у японцев искусству карате.
Граф отпустил мою руку, и я с ужасом уставилась на белый барашек волны. Теперь я начала ощущать холод, который пробудил во мне страх ожидания. И вот волна накрыла меня с головой, зашумела в ушах, но не отхлынула, как должна была, а осталась висеть над головой. Я принялась судорожно махать руками, пытаясь остановить падение, а когда уперлась в острый песок дна, поняла, что меня придавило телом графа. Мы оба барахтались под водой, но если ему это ничем не грозило, то я уже ощущала странные побулькивания в груди, потому что машинально открывала рот в поисках воздуха. Вода тащила меня в сторону, но не могла высвободить из-под ноги графа. В шумящей голове успела вспыхнуть сцена в бассейне — неужели он вновь меня топит?!
Из последних сил я рванулась в сторону, глотнула воздух и рухнула на мокрый песок, когда последняя волна наконец схлынула. Граф стоял на коленях чуть поодаль, но рассмотреть его я не успела, потому что дыхание вновь перекрыла подкатившая к горлу солёная вода. Я долго и безуспешно пыталась выплюнуть её вместе с соплями, но та продолжала клокотать в груди, а потом неожиданно хлынула и ртом, и носом, безжалостно раздирая слизистую. Я вдавливала растопыренные пальцы в мокрый песок, содрогаясь всем телом, и нисколько не заботилась о надвигающейся на меня новой волне, пока не оказалась в воздухе, прижатой к груди Клифа.
Сумев отстраниться, чтобы сплюнуть очередную солёную слюну, я снова увидела графа коленопреклонённым, и сразу поняла, что сплёвывает он отнюдь не воду. Клиф успел врезать ему ещё раз прежде, чем вытащил меня из волн.
— Я предупредил тебя! — орал Клиф сквозь мои волосы. — Решил убить по-человечески, только бы забрать? Не выйдет! Ты больше не увидишь её. И не советую появляться завтра на церемонии. Я умею бить не только кулаками!
— Трудно поверить… — донёсся со стороны океана прерывистый голос графа. — Твои кулаки намного быстрее твоих мыслей. Должно быть, такова нынче молодёжь. И как-то бесчестно бить старика, который уже показал свою слабость.
— Если старик не понимает слов…
— Не понимаю, — продолжал кряхтеть граф. — Потому что ты не говоришь со мной. Только обвиняешь в том, что я пытался утопить Кэтрин. Почему так трудно поверить, что я забыл, что такое океан и не выдержал его силы. Меня действительно снесло волной прямо на неё. Я никогда не считал нас всесильными. Природа древнее и мудрее любого вампира. И иногда даёт верные пощёчины.
— Можете не философствовать, Ваше Сиятельство. Я даже не слушаю и тем более не верю вам. С меня довольно и вас, и вашего сына. Хотя Лорану я всё-таки помогу, но теперь уже вам на зло. А вы убирайтесь в Париж.
— Уберусь, — прокашлял граф. — Только в среду. Прежде я обязан познакомиться с Габриэлем, чтобы рассказать, какую мерзость он обратил и какую дрянь эта мерзость нашла себе в спутницы. Вы станете прекрасной парой. Даже природа ужаснётся, а я художник, я её люблю и не желаю, чтобы она кривилась от лицезрения вашей с Кэтрин идиллии. О, прости, Джанет! Думаю, Габриэль согласится со мной. О, как же вы мне оба противны… И если мизинец даже не срастётся, он не помешает держать кисть, иначе я бы тебя проклял… Хотя ты не достоин моего проклятия.
— Ваш бессвязный монолог пошлее моего признания, не находите? Так что поищите другого зрителя, а мне пора согреть свою невесту, пока она, по вашей милости, не заболела.
— Чем ты вздумал её согревать? — граф глухо расхохотался. — Собой? У тебя это больше не получится, уж этого-то я добился и сомневаюсь, что твой создатель сумеет снять мои чары, так что медового месяца ты вряд ли дождёшься, потому придётся научиться получать от неё что-то, кроме секса. Подумай, надо ли тебе это сейчас, если не было нужно столько лет? Мучиться с фригидной женой целую вечность — это замечательное проклятье. Если бы я был по-настоящему жесток, я пожелал бы тебе его. Однако советую отказаться от подобного самому, пока не поздно.
— Вы жалки, Ваше Сиятельство, — почти прошептал Клиф, сильнее прижимая меня к груди.
— Ты, конечно, можешь бросить её в костёр, чтобы согреть, а потом собрать пепел. Ты же говорил, что пепел можно оживить.
Теперь граф хохотал в полный голос. Наверное, во рту его больше не осталось крови, и губы вернулись в прежние границы, а может даже палец встал на место. Только вернулась ли ко мне вера в его помощь? Увы, я поняла, что он бросил меня и, возможно, именно сейчас сказал Клифу правду: я ему противна и служила лишь оружием мести. Верить вампиру нельзя, и я больше не верю. Хотя, постойте, мне отчего-то стало хорошо в объятьях Клифа — спокойно и даже тепло. Наверное, это контраст с океаном, вампир ведь слабее и теплее стихии.
— Джанет, любимая, ты только доверься мне, — шептал на ухо Клиф, неся прочь от воды. — Это старый индейский способ. Я никогда не пробовал его на себе живом, но видел, что так лечатся индейцы. Тебе не будет больно, если только чуть-чуть… Главное поверь, что тебе это во благо.
Клиф опустил меня на песок и сделал шаг в сторону, преграждая дорогу подошедшему графу. Хотелось, чтобы он ушёл, но граф стоял рядом.
— Нет ничего романтичнее ночного купания, не находишь? Это как танец с невестой…
Я отвернулась, чтобы не увидеть графа, и уткнулась носом в мокрую и грязную от налипшего песка юбку. Перед моим взором вздымалась зелёная полоса, сквозь которую просвечивали одинокие огни прибрежного городка. Спокойные и безразличные, как и блестящая океанская гладь за моей спиной. Из носа вновь потекла вода, но я даже не утёрлась.
— Тебе не мешало бы раздеться.
Голос Лорана прозвучал совсем близко, и я ещё больше вжалась босыми ногами в песок, боясь обернуться. Вампир не стал меня уговаривать, просто подтянул наверх, и пришлось покорно поднять руки, чтобы лишиться кофты. Выслуживается перед Клифом, мразь!
— Я сама.
Я оттолкнула руки бывшего хозяина с несвойственной мне силой, которую придало отвращение к этому мерзкому существу. Целый год музыкантишка в маске психотерапевта создавал миф о помощи, готовясь расплатиться мною за свою новую кожу. Отбросив ногой последнюю одежду, я гордо выпрямилась и теперь стояла в лунном сиянии холодная, будто античная статуя, и такая же безразличная к своей дальнейшей судьбе. Наверное, такое чувство владело ведьмами перед сожжением на костре. Если боли не избежать, нет смысла её бояться. Что же! Бросайте в огонь — уж лучше развеяться прахом под вашими ногами, чем смотреть в стеклянные мёртвые глаза, ожидая протянутой руки помощи. От кого? От того, кто давно мёртв, кого не существует… Сказка, такого не бывает…
