- Прошу, Каритэ, устраивайся поудобнее, - предложил шеклен, указывая на пёстрые подушки, лежавшие рядом со столиком.

- На подушках? - чуть растерянно спросила я, озираясь по сторонам в поисках стула.

- Прости, прекрасная, - отозвался Эль-Фарх. - Ты так легко говоришь на языке мудрых, что я совершенно забыл...

Шеклен сделал жест рукой и, повинуясь ему, несколько подушек подползли друг к другу поближе, превратившись внезапно в подобие низенького дивана.

- Благодарю, - сказала я и устроилась на диванчике, забравшись на него с ногами. - Восхитительно. Настоящая работа фера!

- О, это сущие пустяки, Каритэ, - ответил с улыбкой Эль-Фарх. - И похвалы заслуживает мастер, создавший эти подушки - одно из чудес этого дома. А вот и другое, - он указал на столик, - не менее удивительное.

- Настоящий шедевр, - кивнула я, разглядывая фигурную резьбу, обрамлявшую столешницу.

- Позволь угостить тебя, Каритэ, - произнёс Эль-Фарх. - Чего бы тебе хотелось?

- Мороженого! - сорвался с моих губ ответ прежде, чем я успела подумать.

В закрытой школе для талантливых девочек имени акк-Велы учениц не морили голодом, но кормили исключительно здоровой, полезной пищей. И только по праздникам нас баловали конфетами и пирожными, а раз в год - на праздник середины лета - мороженым.

Шеклен посмотрел на меня с лёгким удивлением, но переспрашивать не стал, а сделал ещё один пасс руками. И на столике передо мной возникла хрустальная креманка с тремя шариками мороженного - судя по цвету, сливочного, шоколадного и ванильного.

Я непроизвольно облизнулась и смутилась, почувствовав, как к моим губам метнулся взгляд шеклена, обжигающий, как песок его родины - пустыни Шдаир.

- Спасиибо, - почти прошептала я, с вожделением хватаясь за возникшую рядом с креманкой серебряную ложку.

Ммм... Что тут сказать. Такого мороженного, я, наверное, никогда не ела. Эль-Фарх, кажется, пытался рассказывать что-то об артефактах, встроенных в мебель, и в другой раз я не упустила бы не слова, но сейчас...На мгновение забыв обо всём на свете, я наслаждалась мороженным, смакуя каждую ложечку. И не сразу обратила внимание, что голос рассказчика зазвучал глуше, в нём прорезался хрип, словно от внезапной простуды, и опомнилась только тогда, когда он внезапно осёкся.

Я оторвалась от мороженного и взглянула на мужчину, сидевшего напротив меня. Вигор его полыхал сапфировой синевой желания, и я растерялась.

- Эль-Фарх, не хочешь мороженого? - пробормотала, краснея. - Оно воистину волшебное.

И слизнула капельку с нижней губы.

Похоже, капелька эта оказалась последней, по легенде, переполнившей океан и вызвавшей потоп. Мужчина одним плавным движением поднялся с подушек, отодвинул столик и опустился на колени перед диванчиком. Лицо его оказалось на одном уровне с моим.

- Я хочу не мороженного, Каритэ,- выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.

И, перехватил мою руку, сжимавшую ложечку, обжёг поцелуем запястье. Ложечка с мягким стуком упала на ковёр и стыдливо закатилась под столик, а Эль-Фарх поцеловал раскрывшуюся ладонь и осторожно, давая мне время на отступление, поднёс мою руку к своему лицу. Ошарашенная внезапностью атаки, я не поощряла происходящее, но и не сопротивлялась, позволив шеклену распоряжаться рукой. А он провёл моей ладонью по своей щеке, раз, другой... И пальцы мои, откликаясь на высказанную без слов просьбу, заскользили по сухой, обветренной коже щеки, опасливо коснулись ёжистости бороды. Эль-Фарх замер передо мной неподвижно, только тяжёлое дыхание выдавало, как сильно волновала его эта невинная ласка. Но когда я подушечкой указательного пальца принялась обводить контуры его рта, выдержка изменила мужчине, и палец был захвачен в плен горячими губами.

От этого прикосновения меня захлестнула волна, нет, шквал желания. И, на последних остатках разума поставив креманку на стол дрожащей рукой, я запустила руку в жёсткие кудри Эль-Фарха, и сама потянулась к его губам.

5

- Не знаю, кто учил этот столик готовить, - заявил Эль-Фарх, - но настоящий шадр умеют заваривать только сыны мудрых.

И потому столику заварку не доверил, а занялся ею сам. В исполнении шеклена процесс заварки, занимавший у меня по утрам не больше полутора минут, превратился в полноценный ритуал.

Мы с ним устроились на террасе дома, выходившей во внутренний дворик. Точнее, устроилась я, забравшись с ногами в плетёное кресло и подставив лицо полуденному солнцу, а Эль-Фарх хлопотал у плетёного столика над большим чайником из чёрной глины. И, казалось, что серебряные змеи, которыми расписан чайник, вот-вот зашипят от нетерпения. На лице мужчины застыло выражение отрешённой сосредоточенности, которое скорее пристало бы проводящему эксперимент феру. А вигор его пульсировал зеленью, совсем как у вчерашнего бармена.

Надо сказать, что на сегодняшний день я знала о шеклене столько же, сколько при первом знакомстве - за исключением его тела, тщательно изученного мною за прошедшую ночь. Во время разговора он искусно избегал упоминаний о себе, и сменял тему, стоило мне вступить на скользкую почву расспросов. Будь он фером, я постаралась бы утолить своё любопытство, однако он был человеком. Всего лишь человеком. А у людей и феров, хотя внешне мы практически не отличаемся, не бывает детей. Так что через неделю мы расстанемся навсегда. И пусть все секреты и тайны Эль-Фарха останутся при нём.

От маленькой чашечки, протянутой мне Эль-Фархом, исходил умопомрачительный запах.

- Ммм, - после первого глотка у меня не нашлось слов. После второго тоже. И лишь после третьего я смогла оторваться от дегустации и произнести, - с тем, что я пробовала раньше, это не имеет ничего общего. Кроме названия.

Ответом мне был короткий смешок шеклена.

- Изумительно, - пробормотала я после ещё трех глотков, - лучшие повара Истрона и Мгаба отдали бы по полжизни за рецепт этого напитка.

- Увы, моя сладостная, - рассмеялся Эль-Фарх, - они были бы жестоко разочарованы, потом что никакого рецепта нет.

- Как нет?

- Так же, как нет рецепта у восхода или заката.

- Но ведь шадр...

- Шадр - не просто кора ша, которую здесь обдают кипятком, а потом заливают мёдом, пытаясь забить её природную горечь.

Сказано это таким тоном, что я едва удержалась от улыбки. Больше всего можно узнать о человеке, когда он садится на своего любимого конька. И потому я подлила масла в огонь, заявив:

- А некоторые невежи ещё и молоком разбавляют!

Но Эль-Фарх на мою подначку не повёлся. Вместо этого он подмигнул мне и весело сказал:

- Не стоит быть такой самокритичной, Каритэ.

И поцеловал меня в нос. Как маленькую.

- На самом деле, сладостная моя, - сказал шеклен, усаживаясь в кресло напротив, - в шадр можно добавлять и молоко, и мёд, и любые специи. Главное, чтобы всё добавленное сочеталось с временем года, временем суток, и, что особенно важно, с твоим настроением.

Он сделал глоток из своей чашки и замолчал, наслаждаясь напитком. Я последовала его примеру.

Увы, шадр в моей чашке закончился слишком быстро, хотя я и пыталась маленькими глотками растянуть удовольствие.

- Судя по тому, что ты не стал добавлять сюда ни сахар, ни мёд, - задумчиво произнесла я, - тебе потребовалась горечь шадра, чтобы перебить мою сладостность.

- Хм, может быть. Не помню, - задумчиво протянул мужчина и, одним глотком допив свою порцию, решительно поставил чашку на столик. - Надо ещё разок попробовать.

Плавным движением он поднялся из кресла.

- Мы собирались пойти за нужным, - напомнила я.

- Мы успеем за нужным, - сказал Эль-Фарх, шагнув ко мне.

- И за ненужным, - продолжил он, сделав ещё шаг.

- Потом, - многообещающе произнёс шеклен, нависая надо мной.

Мне оставалось только сдаться на милость дегустатора.

'Потом' наступило далеко ближе к закату. Мы, наконец, выбрались из дома и Эль-Фарх принялся оглядываться в поисках свободного мобиля.