Анна успокоительно провела ладонями по его груди. Там было мокро от её слёз.

- Пожалуйста, не надо! – и всхлип. И взгляд послушной девочки из-под мокрых ресниц. – Я больше никогда не буду.

- Чего ты не будешь? – вздохнул он.

На всякий случай она не стала уточнять.

- И всегда буду тебя слушаться!

- Свежо предание, а верится с трудом!

Но она уже добросовестно хлопала ресницами, оглаживая лацканы его сюртука.

Никогда он не мог устоять против этого манёвра. Сейчас тоже не смог. Снова привлёк к себе. В общем, можно рассказывать дальше.

- Это, правда, страшно было. Понимаешь, у каждого из них рядом что-то такое было, какая-то сущность – очень зловредная.

- Духи? – настороженно, но ирония, вроде не прорывается.

- Нет, не духи. Что-то другое. Я сегодня архату рассказала, он назвал это «тульпа». Я так поняла, это нечто вроде астрального двойника. Только мне непонятно, у кого и почему он бывает. У адептов у всех был, у тебя его нет. А старик мне не захотел рассказать. Сказал, что это – самое худшее.

Делиться своими страхами, прижавшись к широкой груди мужа, было так спокойно и безопасно. Особенно когда он, как сейчас, украдкой целовал её в макушку.

- Но здесь явно знают про этих тульпа: кто они такие, откуда берутся. И я вот думаю, что если поговорить…

- Анна Викторовна, я вас умоляю! – страдальчески вырвалось у Штольмана.

Анна только виновато вздохнула. Ну, надо же во всём этом разобраться, в конце концов!

========== Два монаха ==========

- Яков Платонович, а вам ничего не показалось странным? – спросила Анна.

Штольман едва удержался, чтобы из груди не вырвался смешок. Над самим собой ему давно хотелось смеяться в голос.

- Что именно мне могло показаться странным, Анна Викторовна? Наличие у монаха призрачного двойника, которого можно видеть? Или что-то другое?

Жена поняла его реакцию и тоже рассмеялась:

- Понимаю, что для вас – материалиста – всё это слишком. И всё же, что вы думаете?

Говорить она старалась лёгким тоном, но взгляд был напряжённый. Он понимал, что её тревожит.

- Прежде всего, давайте о том, чего я не думаю. А я не думаю, что этот господин может причинить мне вред. Ведь это вас волнует больше всего?

По тому, как Анна вцепилась в его локоть, он понял, что угадал верно.

***

Утро принесло тревожные новости. Россия и Англия направили встречные военные экспедиции на Памир. Границы становились практически непроходимыми. А попадаться не стоило ни своим, ни чужим. И Штольман скомандовал немедленный отъезд. Если повезёт, им удастся пристать к каким-нибудь паломникам и просочиться незаметно через перевал Зоджи в подконтрольный англичанам Кашмир. Тоже, конечно, не лучший вариант, но лучших попросту не существовало. Предстоял путь между Сциллой и Харибдой.

В этих условиях были мгновенно забыты все загадки, связанные с тайными тибетскими ритуалами и двойниками. Теперь Анну тоже волновало только одно: удастся ли им без потерь убраться с Тибетского нагорья.

Во весь рост встал вопрос: что делать с Каримом? Расставаться с киргизом не хотелось: в степях и в горах кочевник был незаменим. Но стоит ему хоть раз произнести почётное, как ему представлялось, прозвище «Орыс-бек», как Штольман окажется в английской тюрьме, выхода из которой для него уже не будет. Едва ли Российская империя станет вызволять своего незадачливого подданного, особенно если всплывёт его роль в деле химика Брауна.

В конце концов, Яков Платонович решил серьёзно поговорить с парнем, чтобы расставить все точки над i.

Объяснив как можно доходчивее, что в данный момент он не является «русским начальником», а путешествует с женой для собственного удовольствия, он перешёл к описанию всевозможных угроз, связанных с назревающим военным конфликтом.

К счастью, Карим был жителем пограничья, хорошо понимающим такие аспекты. Он долго что-то обдумывал молча, потом поднял голову и уверенно произнёс:

- Жаксы, Штольман-мырза! – и широко улыбнулся.

Оказывается, у него давно были припасены и иные обращения! Яков усмехнулся. Дикий и неграмотный киргиз оказался смышлёным. Хоть и неумеренно восторженным, странно напомнив этим другого молодого человека, оставшегося в Затонске.

Любимыми словами у Карима были: «жаксы» - хорошо, и «керемет» - превосходно. Сейчас было «жаксы». Ну, и то ладно!

Предстояло добраться до Леха, где уже можно было искать попутчиков для дороги через перевал. Удобную двуколку пришлось оставить и пересесть в сёдла. Путешествие сделалось почти мучительным. Каждый вечер Яков вынимал из седла одеревеневшую от усталости Анну, сам растирал и укладывал её, а она лишь кусала губы, чтобы не плакать от боли во всём теле. Радовало только одно: за всё время дороги близость между супругами случалась нечасто, так что ей повезло не понести. Страшно было себе представить, как она перенесла бы этот путь беременной! Каждую ночь она засыпала, прижавшись к груди любимого и утешая себя мыслью, что это не может длиться бесконечно. А когда становилось уже совсем невмоготу, вспоминала ту страшную неделю, когда в её жизни не было Штольмана. После этого все неприятности, перенесённые рядом с ним, казались незначительными.

Однажды, засыпая в продуваемом всеми ветрами войлочном шатре, уже в полусне Анна услышала почти беззвучное:

- Прости, что затащил тебя сюда!

Она с удивлением подняла голову, просыпаясь:

- А разве не я тебя сюда затащила?

Теперь уже удивился Яков. Он отстранился и, кажется, с недоумением пытался разглядеть её в темноте. Она потянула его обратно под одеяла.

- Тебе не хочется домой? – продолжал допрашивать муж.

Анна задумалась.

- Домой? В наш особняк, где меня на каждом углу караулят и поучают мама и тетя Липа? В город, где меня давно признали ведьмой? Что я ещё забыла? Ах, да! В город, где я буду ждать, чтобы кого-нибудь убили, чтобы иметь возможность хоть по такому поводу увидеть вас, Яков Платонович. И где вы, скорее всего, не станете меня слушать. Ну и как вы думаете, скучаю ли я по всему этому? – с вызовом спросила она сердитым шёпотом.

Он тихо рассмеялся, дыша ей в макушку.

- Значит, пока всё жаксы?

- Можно даже сказать - керемет. Не волнуйтесь, Яков Платонович!

- Спокойной ночи, Анна Викторовна!

Ветер выл всё так же назойливо, просачиваясь в каждую щёлку, но почему-то было даже весело.

Свита Штольманов состояла из Карима и двоих тибетцев, нанятых в Гомпа: переводчика-бабу и погонщика яков. Слуги не только брали на себя хозяйственные хлопоты, но и обеспечивали известное уважение местных жителей. Чем больше у путешественника был штат слуг, тем большее почтение он вызывал. Они и так ограничились малым, не желая привлекать к себе лишнее внимание.

Духи её совсем не беспокоили, хотя по краям дороги нередко можно было видеть скелеты не только павших вьючных животных, но и людей.

И всё же права оказалась русская народная мудрость, что суженого конём не объедешь. Заночевав в маленькой деревушке в двух дневных переходах от Леха, они вновь услышали про тульпа. Пастухи-тибетцы между делом рассказали о монахе, который создавал двойников, чтобы посылать их вместо себя по разным надобностям. Словно во всём этом не было ничего странного. Жил этот тульповладелец, судя по всему, где-то недалеко от Леха. Куда они и направлялись.

Анна умоляюще посмотрела на мужа, невозмутимо потягивавшего невыносимый тибетский чай: солёный, с маслом и молоком яка. Бульон какой-то, а не чай. Но Штольмана это не смущало. Сидел себе и улыбался, как Будда.

Анна посмотрела ещё более пронзительно.

Штольман улыбнулся ещё загадочнее. И пригубил новую пиалу.

Анна негромко произнесла:

- Яков Платонович!

Муж безмятежно откликнулся:

- Да, Анна Викторовна?