Она совсем уже успокоилась, но всё равно инстинктивно держалась подле мужа.

Норвежец ответил ей едва заметной улыбкой:

- Нет, Анна Викторовна, не считаю.

- Вы знаете моё имя? – удивилась она.

- Это элементарно! Ваш муж пару раз произносил его, пока вы ссорились.

Анна внезапно зарделась, улыбка стала смущённой. После всего пережитого, ссора стала казаться глупостью, впрочем, глупостью невинной.

- Нет, господа, я не считаю вас шпионами. Ни один шпион не поступил бы так, как мистер Штольман. Вступиться за незнакомого человека, рискуя собственной жизнью и миссией? Вы русские – несомненно, но привели вас сюда совсем иные причины и обстоятельства. И я не буду пытаться их разгадать.

Штольман склонил голову в знак признательности. Никакого опасного секрета для них здесь эти причины не представляли, но он оценил деликатность.

- Так вы и есть тот сыщик, которого наши башибузуки ждали? – вмешался Пётр Иванович. – Ради вас они и меня похитили, объявив шпионом.

Сигерсон вынул из кармана трубку и неторопливо раскурил её. Потом всё же ответил:

- Да, это любимая охотничья тактика моего противника: привязать козу и залечь с ружьём в засаде, ожидая, пока тигр подойдёт. Господа, я многим вам обязан, но не это заставляет меня раскрыть некоторые причины происходящего, а то, что вы уже оказались втянутыми в эту историю. И не исключено, что не в последний раз. Исполнители, нанятые полковником Мораном, обманулись некоторым внешним сходством, которое есть у нас с мистером Штольманом. Где гарантия, что они не перепутают снова?

Яков коротко кивнул, скорее, своим мыслям на этот счёт. Он опасался, что бойней в ущелье дело не закончится.

- Итак, господа, я, действительно, сыщик. Имя своё позвольте вам не называть. Не думаю, впрочем, что оно вам известно. Некоторое время назад я перешёл дорогу крупнейшей преступной организации Европы и едва не был убит. О том, что я остался жив, знал поначалу всего один человек. И этот человек – мой враг и преследователь.

- Это полковник Моран? – спросил Штольман.

Англичанин подтвердил коротким кивком.

- Себастьян Моран – герой Джовакской, Чересиабской и Шерпурской компаний, гордость колониальный войск Её Величества – был правой рукой руководителя преступного сообщества. Теперь именно он возглавляет всю организацию. К сожалению, мне слишком мало известно о нём, чтобы обезвредить его законным путём, и я решил поехать в Индию в надежде разузнать о полковнике и его преступной деятельности. Какое-то время мне удавалось вести своё расследование, но потом я обнаружил, что люди Морана, а, возможно, и он сам преследуют меня. В первый раз на меня покушались вблизи Дарджиллинга. Тогда мне удалось застрелить противника и скрыться. Но у полковника в Индии слишком много глаз, ушей и рук. Они гнали меня до самого Леха, и я уже отчаялся уйти от погони, когда на моём пути случились вы.

- Так вы преднамеренно воспользовались нашим сходством? – спросил Яков, чувствуя, что леденеет от гнева.

Сигерсон его гнев мгновенно прочёл, поспешил опровергнуть.

- Нет, сэр, это была чистая случайность. Мы столкнулись с вами на выходе из гостиницы, и я просто уступил вам дорогу, не ведая, что порождаю этим такую путаницу. Если бы первым вышел я, вы уже продолжили бы свой путь, а я лежал где-нибудь в горном ущелье, засыпанный камнями. И вот здесь я вступаю в область догадок. Дальнейшее лучше известно вам, чем мне. Кажется, вы подверглись нападению, но сумели отбиться. Но что заставило вас ввязаться в эту историю глубже?

- Ваш резидент, - ответил Яков Платонович. – Меня пригласили к нему, принимая за вас. Я счёл, что мне выгоднее, считаться англичанином, чем быть опознанным, как русский. А потом выяснилось, что в дело втянуты близкие мне люди.

Миронов по ту сторону костра ответил ему кивком, показывающим, что оценил его слова.

- Резидент, - задумчиво процедил англичанин сквозь чубук своей неизменной трубки. – Это существенно усложняет дело и для вас, и для меня.

- Резидент работает на преступную организацию?

- Не думаю, Анна Викторовна. Скорее, просто оказывает любезность полковнику Морану. Хотя, кто знает?

Во время этого рассказа Анна, кажется, совсем забыла о пережитых за день страхах и волнениях. Судя по горящим глазам и румянцу на щеках, её вновь обуревало желание помогать людям. Яков Платонович улыбнулся, признавая полную невозможность воспрепятствовать этому вечному стремлению. А потом поймал себя на том, что любуется женой, совершенно отвлекшись от рассказа английского сыщика.

Впрочем, англичанин прекрасно видел его состояние и тоже неуловимо улыбался сквозь чубук своей трубки. С той стороны костра отчётливо кашлянул Миронов. Белые зубы Карима сияли в полумраке. Короче, все смотрели на Штольмана. Он вдруг почувствовал себя мальчишкой, застигнутым за чем-то предосудительным - вроде подглядывания за барышнями. И, кажется, покраснел.

Одна Анна ничего такого не заметила, поглощённая волнением о судьбе их случайного знакомого.

- Но что вы теперь станете делать, мистер Сигерсон?

- Попытаюсь скрыться, - доброжелательно ответил ей сыщик. – Вы дали мне такую возможность. Поднимусь на Тибетское нагорье, попробую пройти в Лхасу.

- Но ведь туда совсем не пускают европейцев!

- Вот именно. Это на какое-то время скроет меня от глаз полковника Морана.

- А потом?

- А потом вернусь в Европу. Мистер Штольман, сам того не ведая, подал мне неплохую идею.

Яков выразил вежливое изумление. На его взгляд, в этой истории он демонстрировал всё, что угодно, кроме продуктивных идей. Сейчас вот выглядел влюблённым идиотом. Как, впрочем, и все последние три года.

Вот только Анна Викторовна так не считала. Она была свято убеждена в гениальности Своего Штольмана, её горячо интересовало, какую же такую идею её муж подал своему британскому коллеге.

Самое удивительное, что Сигерсон, первое время державшийся с ней безукоризненно вежливо, но отчуждённо, кажется, стремительно подпадал под власть её обаяния. Еще не начал таять, как воск, но уже явно испытывал удовольствие от диалога. Если так дальше пойдёт, то Якову придётся ревновать.

- Так какую идею? – живо спросила она.

- Вместо того чтобы выискивать его прошлые грехи, большей частью недоказуемые, я прибегну к той же тактике охоты на тигра. Дам ему возможность поохотиться на меня. Только сделаю это не так, как мистер Штольман. У него это было слишком по-русски. Как это у вас говорят? Отчаянный! – последнее слово Сигерсон произнёс на русском языке, причём почти правильно. На удивление Анны Викторовны ответил с едва уловимым самодовольством. – Да, я бывал в России. Меня приглашали.

Ну вот, и этот начинает распускать перед ней павлиний хвост! А выглядел таким хладнокровным. Да что же это такое?

Видимо, заметив его раздражение, Сигерсон обернулся к Штольману и сказал уже серьёзно:

- А вам тоже стоит покинуть эти места, и как можно скорее. На Памире сейчас можно встретить русские отряды, там вы будете в безопасности.

- К сожалению, нет.

- Как? – вырвалось у Миронова.

- Дядя! – укоризненно вмешалась Анна.

Яков вздохнул:

- Подобно вам, мистер Сигерсон, я не могу сейчас вернуться домой. Мои расследования коснулись слишком щекотливых вопросов, так что я счёл нужным исчезнуть по собственной воле прежде, чем меня вынудят это сделать.

Британец понимающе кивнул, ни о чём больше не спрашивая.

- Так вот в чём дело, Яков Платоныч! - сочувственно протянул дядюшка.

Анна же просто взяла его обеими руками за локоть с явным намерением не отпускать минимум до наступления нового столетия. Раздражение и ревность Штольмана растаяли, как снег в апреле.

- Мы попытаемся проникнуть в Кашмир, спуститься дальше к югу, а потом уехать в Европу из Бомбея или Калькутты. У меня есть немецкий паспорт, уже сослуживший мне службу. Анну Викторовну в шпионаже едва ли заподозрят. А вот Петра Иваныча придётся маскировать.