Анна яростно помотала головой. Ей вообще никто никогда не был нужен, кроме Якова. Всех остальных она и за мужчин-то не принимала.

- Смирись с мудростью Кали, - сказал раджа. – Смерть, потерю, разрушение невозможно преодолеть и победить, отрицая или изгоняя их из сознания. Принять это – означает научиться любить то, что имеешь.

Анна не была бы собой, если бы не попыталась возразить:

- Но ведь Кали не смирилась! Она вышла на бой с демонами и победила их, защитив ваших богов.

Раджа улыбнулся ей иронически:

- И едва не разрушила в неистовстве весь мир.

- Но есть же способ, чтобы остановить это неистовство!

- Есть. А ты не догадываешься?

Сейчас Анне Викторовне не очень хорошо соображалось. Она предпочла бы, чтобы ей объяснили. Индийская философия вообще слишком сложна для неё.

- Когда казалось, что разрушительный порыв Кали не остановить ничем, Шива просто лёг ей перед ней на землю. Ощутив прекрасное мужское тело под ногами, она остановилась. А потом пришла в себя, узнав своего мужа.

- Как это… прекрасно!

Индийская мифология, выглядевшая такой чудовищной со стороны, оказалась пронизана любовью – любовью, признающей конечность и смертность земного бытия, но вечно живой в круговороте сансары!

Чудовищные изваяния с атрибутами смерти больше не пугали Анну Викторовну. Но это не значит, что она готова смириться с тем, что показывал ей третий глаз Кали.

- А если всё же мой муж умрёт?

- Тогда он воплотится вновь. И, может быть, когда-то вы снова встретитесь.

«Может быть» и «когда-то» Анну решительно не устраивало. Она тряхнула головой, освобождаясь от морока этого тягучего и безысходного разговора.

- Извините, это не для меня. Спасибо за чай!

- Всегда пожалуйста! – иронически откликнулся Калидас, не пытаясь её удержать.

*

Принять мудрость Кали? Ладно, она не против! Если верить отцу Фёдору, её душа всё равно уже проклята. Так что ей терять? Кроме единственного мужчины, который имеет в её жизни значение.

Оружие. Ей нужен пистолет. Яков научил её стрелять. Она видела, где и как должно произойти убийство. Она справится!

А потом, когда её Шива будет рядом, она сумеет остановиться, чтобы вновь превратиться в нежную и преданную Парвати из свирепой Кали. Иначе – только костёр. А она ещё не успела насладиться жизнью сполна. Не виновата же она, что не может жить без Штольмана!

Вот только примет ли он её в ипостаси гневной Кали?

Это тоже неважно. Главное – чтобы он был жив!

Оружием она разжилась неожиданно легко. Тайком выбралась из дворца и долго наблюдала за стражниками, расположившимися на циновках у входа. Стражники напоминали разбойников Али-бабы: они возлежали вокруг угощения, ели и пили. Их вооружение валялось в самых разных местах. Кажется, они за ним не слишком следили, уверенные в полной безопасности.

А потом она приметила лежащий возле одного из охранников знакомый «бульдог». Сколько раз она держала его в руках, когда училась стрелять! Это было, как привет из прошлого, как рука мужа. Она обязана добыть именно этот револьвер!

Анна вернулась к себе в комнату, взяла поднос с фруктами, который служанка ежедневно приносила в её покои, и пошла с ним к выходу. Нести тяжелое блюдо, делая маленькие, грациозные шажки в сари, было довольно трудно. Но она знала, что справится.

Вынесла угощение стражникам, кокетливо улыбнулась, прикрывая нижнюю часть лица тканью, - и поставила поднос ровно на то место, где лежал желанный револьвер. Она чувствовала, как стражники пялятся на её бёдра. Это ничего! Главное, чтобы не заметили синие глаза. Не слишком много синих глаз у индианок.

Она спрятала добычу в складках ткани, радуясь, что это маленький, аккуратный «бульдог», а не громадный «смит-вессон», скрыть который было бы значительно сложнее. Потом отступила, стараясь делать это не слишком поспешно, притворяясь трепетной ланью, делающей вид, будто испугана мужским вниманием. Никогда в жизни ей не приходилось так опасно кокетничать.

Хорошо, что муж не видел! Он, наверное, её прибил бы. И не за то, что она пошла за оружием, а за провоцирующее поведение на грани. Вид у некоторых стражников стал прямо плотоядный.

Перед мысленным взором предстал Штольман, орущий жарким шёпотом. Почему-то эта картина Анну очень развеселила. Она хихикнула и порскнула в тёмную прохладу храма, слыша за своей спиной одобрительные возгласы стражников.

Нет уж, молодые люди! Она замужем. И у неё револьвер.

Револьвер был заряжен. Полный барабан. Очень кстати.

*

Раздобыв оружие, Анна устроилась в храме, уверенная, что именно здесь произойдёт очередная попытка убийства. Она столько раз за эти дни видела одну и ту же картину: Яков входит в залу, а потом за его спиной в освещённом факелами проёме возникает тёмная фигура с пистолетом.

Кровожадная Кали давно уже стала казаться Анне Викторовне союзницей. Она поможет ей не упустить момент. Надо только найти укрытие.

Обойдя весь храм, она обнаружила место, с которого наблюдала всю картину в своих видениях. Это была ниша за одной из резных колонн, в изобилии поддерживающих каменный свод. Зала была длинная, мест для укрытия в храме хоть отбавляй. Но нужно было такое, с которого хорошо просматривался вход. Найдя его, покидать это место Анна Викторовна была уже не намерена.

Шел десятый день разлуки…

Кажется, она задремала, в ожидании. Усталость и волнение так измотали её, что она как-то пропустила момент, когда в залу вошли люди и зажгли светильники по обеим сторонам от изваяния Кали. Она заметила лишь появление раджи. Картина из видения оживала на глазах.

Анна достала свой револьвер, не забыв взвести курок. Сколько раз она уже забывала это сделать, вызывая дружный смех мужа, дяди и Карима. Не сегодня! Сегодня она не имела права ошибиться.

В зал вошли шестеро стражников, встав по бокам от входа. А потом в зале появился Штольман.

Он был без шляпы, левую руку держал на перевязи. Но это был он, живой! Он вернулся, как и обещал!

Калидас сделал какой-то знак страже. Они обступили Якова с двух сторон и повели вглубь залы. Но ни один его не коснулся. И оружием не угрожали пока. Опасность исходила не от них.

Анна усилием воли отвела взгляд от мужа, вглядываясь в проём за его спиной. И когда в этом проёме появилась фигура с револьвером, прицелилась и выстрелила.

Выстрел словно бы породил эхо. Почти одновременно с ним раздались ещё два хлопка. Убийца за спиной Штольмана со стуком выронил пистолет и упал вниз лицом.

Стражники схватились за оружие. Анна выступила из-за колонны, целясь в ближайшего из них:

- Я убью первого, кто шевельнётся!

Видимо, в лице её было что-то такое, что не давало усомниться в искренности слов, потому что охрана раджи не торопилась делать какие-то телодвижения.

Потом Анна заметила, что с противоположной стороны из-за колонны в охранников целится из винтовки Карим. А ближе ко входу маячит белая фигура в чалме – дядя! Кажется, был кто-то ещё в европейской одежде – не важно! Они не одни! Они победили! Смерть должна отступить, сегодня не её день.

Яков наблюдал всю эту суету с полнейшим хладнокровием. Бросил на Анну долгий испытующий взгляд без улыбки, а потом покачал головой и продолжил свой путь к радже – уже без сопровождения охраны. Анна, как привязанная, двигалась за ним, не сводя взгляда со стражников. Стражники, впрочем, стояли покорно и не двигались.

Дойдя до Калидаса, Штольман сунул руку в карман сюртука и вынул что-то завёрнутое в платок. Протянул свёрток радже и отступил на шаг.

- Вот рубин. Англичане не имеют претензий к вам.

Калидас молча принял камень, развернул его и долго вглядывался в пурпурную глубину. Потом поднял глаза на сыщика: