— Пожалуйста! Если думаешь, что я несправедливо поступила, так и скажи. Если тебя что-то не устраивает, то говори. Если тебе больно или ты боишься, или думаешь, что я злюсь на тебя, потому что расстроена, скажи хоть что-то! — она зарылась лицом ему в грудь, желая, чтобы его сердце ответило. — Пожалуйста, поговори со мной, Улькиорра. Мы не должны справляться с этим в одиночку. Всё в порядке. Я знаю, что больно, но мы можем пережить это вместе, пожалуйста… всё будет лучше этого.

Её ноги уже готовы были перестать держать её. Она чувствовала, как сила гравитации тащила её на пол, но две руки ухватили её за локти, помогая ей остаться на ногах. Глаза Орихиме расширились.

— Ул…

Его руки обняли её, прижимая ближе к себе. Его волосы щекотали её кожу, когда он склонил голову к её плечу. Орихиме всё ещё всхлипывала, но чувствовала, что он тоже трясся, чувствовала, как капли жидкости опускались на её воротник и исчезали под рубашкой. Он вернулся.

— Слава Богу, — прошептала она, обнимая его, целуя каждую деталь его тела, до которой могла дотянуться. — Больше не поступай так со мной!

— Прости.

— Не надо извиняться.

— Я не могу подарить тебе ребёнка.

— Не надо об этом сожалеть, — Орихиме поцеловала его плечо. — Это не камень преткновения, и это не изменит моё мнение о тебе, Улькиорра. Ты мой. Я выбрала тебя. Если бы я выбирала между тобой и ребёнком, я всё равно выбрала бы тебя, — его губы прошлись по её шее, и она прикрыла глаза. — Я всегда буду выбирать тебя.

Он целовал её так, словно бы из-за песков Уэко Мундо испытал томительную жажду. Было довольно-таки тяжело подняться наверх, но когда они рухнули на кровать, всё произошло неожиданно, без сожалений и без какой-либо толики попыток.

***

— Я люблю тебя, — в комнате было темно и тихо, слышно было лишь ветер между деревьями на улице. Она улыбнулась ему.

— Я тоже тебя люблю.

— А это больно, — сказал он.

— Я знаю.

***

Улькиорра работал в передней части магазина. Обычно он этим не занимался, но Уруру и Дзинта пошли в колледж, а у Тессая был выходной. Во всяком случае теперь он не отпугивал покупателей своими холодными манерами.

Приближалось окончание долгой и болезненной зимы. Орихиме спланировала, как они поедут на юг страны полюбоваться цветами вишни, которые уже зацвели кое-где. «Будет трудновато любоваться ими, когда начнётся новый учебный год», — сказала она. Улькиорра раньше никогда не думал о цветении вишни, но он не мог не признать, что в этом году было в них что-то успокаивающее.

Они с Орихиме по-прежнему продолжали двигаться обратно в сторону нормальной жизни. С каждым днём они приближались к ней, и даже когда ссорились, они думали, что это шаг в верном направлении. С их брака стянули розовые очки. Но они всё равно любили друг друга. Всё теперь было иначе, но по-хорошему иначе.

Колокольчик на двери звякнул, и Улькиорра отвлёкся от полки, на которой он расставлял продукты. Орихиме стояла в дверях, тяжело дыша, рукой держась за живот. Её глаза опустились на Улькиорру, и он увидел самую широкую и лучезарную улыбку.

========== Любовная история VIII ==========

Гортензии Татсуки Арисавы были самыми большими во всём районе. Её муж очень сильно ими гордился, и, хотя она обычно не говорила о своём вмешательстве, несмотря на комплименты и восторг, иногда Татсуки выходила во двор и ухаживала за ними, когда муж был на работе. Она стояла во дворе, пытаясь решить, как же лучше сохранить форму кустов, когда услышала вдалеке какофонию голосов. С каждой секундой болтовня становилась всё громче, разделяясь на два спорящих голоса. Татсуки сняла слишком большие для неё перчатки мужа и подошла к калитке.

Она открыла её прежде, чем прозвенел звонок, увидев перед собой трёх детей: девочку-подростка с густыми чёрными волосами, девочку помладше с длинными прямыми чёрными волосами и мальчика-брюнета, не сильно младше второй девочки. Татсуки положила руку на бедро.

— Ваши родители знают, что вы здесь?

— Привет, тётя Татсуки! — сказала старшая из них, как бы отвечая на её вопрос. Она подняла коробку пончиков. — Это, мы принесли гостинцы?

— Заходите, — вздохнула Татсуки. Это не первый раз, когда к ней ни с того ни с сего заявляются Сатсуки, Сиори и Казума Шиффер, и явно не последний.

Когда они вошли во двор, она отметила, как не похожи их походки. Сатсуки маршировала впереди, Сиори кралась за Татсуки, стеснительно кивая, а Казума прохаживался с руками в карманах. Татсуки отвела их к входной двери, улыбнувшись при мысли о временах, когда все надежды о существовании хотя бы одного из них были утрачены.

— Если вы пришли, чтобы играть в видеоигры, то я позвоню вашей матери, — сказала она.

— Неа, Сиори хочет спросить кое-что, — Сатсуки хлопнула свою младшую сестру по спине, напугав её. Татсуки, хорошо знавшая, что более общительные брат и сестра задирают её, улыбнулась покрасневшей девочке.

— Это правда, Сиори-тян?

— Да, — в отличие от Сатсуки и Казумы, Сиори было тяжело говорить, поэтому она, в основном, шептала. Никто не понимал откуда взялась эта её стеснительность. И хотя многие считали это ущербностью, благодаря своей стеснительности Сиори стала папиной любимицей, наверное, потому что она реже всех попадала в неприятности.

Татсуки предложила им сесть в гостиной и принесла напитки в добавок к пончикам. Когда все уселись, Сиори заставили задать её вопрос, и из-за такого внимания она засмущалась и начала трястись. Потребовался толчок локтём от Казумы, чтобы она выдавила свою просьбу.

— Как встретились мама и папа?

— Разве лучше не у них спросить? — удивилась Татсуки.

— Мы пытались, — сказал Казума, — но каждый раз, когда мы поднимаем эту тему, мама говорит…

— А! Вы не захотите слушать! Важно, что мы встретились, разве не так, папа? — прокричала Сатсуки, идеально копируя Орихиме.

— И папа говорит… — начала Сиори.

— Спросите вашу мать, — процитировал Казума с таким же непроницаемым лицом, как у Улькиорры.

— А потом они такие играют в любовь-морковь, — закончила Сатсуки.

— Ясно, — Татсуки сделала глоток своего напитка. Почему-то это было очень похоже на Орихиме и Улькиорру, хотя ей казалось, что в исполнении Улькиорры любовь-морковь — это лишь намёк на улыбку. Она поставила свою чашку. — Ну это немного странная история, — сказала она. — И я могу многого не помнить, потому что чуть не умерла в тот день.

Сиори побледнела. Сатсуки и Казума наклонились чуть ближе.

— В общем, ваш отец появился в городе вместе с другим арранкаром, который брал и высасывал души всех, находящихся поблизости, и меня в том числе, — Татсуки пренебрежительно пожала плечами. — Я выжила, потому что мои духовные способности были посильнее. И затем, когда большой чувак уже собирался убить меня, появилась ваша мама с Чадом, и они защитили меня.

— Ай да наша мама! — воскликнула Сатсуки.

— А что папа сделал? — спросила Сиори. Татсуки открыла рот, затем закрыла его. Она потёрла переносицу.

— Если честно, я отрубилась сразу после того, как Орихиме вытащила меня из опасной зоны. Но вы можете спросить Чада или даже Урахару и госпожу Йоруичи. Мне сказали, что они позже появились.

***

— Хмм, — Урахара перевернул табличку на двери магазина на ту, что означала, что он временно закрыт. — Да, я чётко помню этот день, — он повернулся к стойке. Дети столпись вокруг кассы, споря.