Уже во времена де Голля у нас были хорошие отношения с Францией и были разрешены поездки. Григорий Иванович разыскал родных в СССР и написал нам. Моей отец и две его сестры поехали в Париж. Встретили брата там. И уговорили приехать обратно в Россию в Волгоград с женой и всем хозяйством. Вернулся то на родину, но ему дико здесь было. Мяса нет, этого нет, того нет. Как так? Они очень удивлялись. У него была хорошая пенсия, переведенная из Франции, жил до кончины в СССР.
-----------------------------------------------------
Поздравляю Владимира Ивановича Никогдина и всех ветеранов с праздником Великой победы.
Олег Душин
9 мая 2017г.
Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны Агафонова Н.П. -сослуживца Никогдина
Материал из Letopisi.Ru - "Время вернуться домой"
Агафонов Николай Петрович долгое время проработал директором МОУ Октябрьской СОШ, Борского района Нижегородской области. Данная статья - это воспоминания Николая Петровича. В первый день войны - воскресенье 22 июня 1941 года я со своими родственниками был в лесу, на заготовке дров. Вернулись мы поздно, когда уже солнце садилось. По всей деревне стоял плач, слышались крики. Так мы узнали, что началась война. Молодые мужчины получили повестки из военкомата.
В то время в деревне не было радио, а районная газета приходила на другой день, поэтому последние новости мы узнавали из разговоров людей, побывавших в городе Горький (ныне Нижний Новгород). Всё лето, как и большинство школьников, я работал в колхозе на сенокосе, уборке урожая. Осенью, в сентябре, всё взрослое население от 16 до 50 лет (в том числе и я) было мобилизовано на строительство оборонительных сооружений - противотанковых рвов, огневых точек, окопов и т.д. Подобное строительство шло и в нашем Борском районе, на левом берегу реки Волги. Укреплённый район строили недалеко от моей родной деревни Ваганьково. Кроме того, мы несли дежурство в истребительном батальоне. Неоднократно нас посылали на прочёску леса для задержания шпионов и диверсантов, а также на поиск лётчиков со сбитых немецких самолётов, для сбора фашистских листовок, сбрасываемых с немецких самолётов. Действительно, один фашистский самолёт был сбит в районе наших поисков, но тогда его не нашли, а обнаружили его мои ученики уже после войны.
Фашисты бомбили не только город Горький, но также деревни и сёла. Во второй половине октября 1941 года, когда было особенно тяжёлое положение под Москвой, нашу трудовую армию перебросили в Ивановскую область на берега реки Оки. Там в октябре-январе также велось оборонное строительство. Мы ходили за 8 км на берег реки и долбили мёрзлую землю ежедневно, без выходных. Нам давали задание, и мы всегда перевыполняли план. Ведь, несмотря на тяжелое положение на фронте, мы верили в нашу победу и стремились её приблизить. Только в начале февраля нас сняли с оборонного строительства и отправили по домам. В это же время, мы - допризывники, проходили военный всеобуч: учились штыковому бою, ползать по-пластунски, метать гранаты и т.д. В апреле 1941 года, накануне войны, я вступил в комсомол (учился в 9 классе), а 14 апреля 1942 года меня вызвали в Борский райком комсомола. Мне было предложено пойти учиться на курсы специального назначения, а куда конкретно, не сказали. Кроме того, меня спросили, играю ли я на музыкальных инструментах и проверили мой слух. По окончании курсов я стал курсантом 3-го отдельного радиодивизиона. Из нашего района отобрали 10 комсомольцев, среди них Варенов Борис, Уткин Василий, Игнатьевы Василий и Алексей, Галочкин Николай. В этот же день нас привезли в Горьковский обком ВЛКСМ. Здесь нас ждала та же процедура, а вечером нас отвезли на закрытой машине в Сормово, в здание школы на улице Старая Канава. Ночевали мы в классе, на голом полу. Было нас около 30 человек. Запомнились весёлые ребята из г. Городца. В этой школе размещался 3-й отдельный радиодивизион, где готовили радистов разного профиля. Там мы пробыли всего две недели, а 2-го мая нас распределили на группы для отправки на разные фронты. На наше место были призваны по комсомольским путёвкам девушки из Горьковской, Кировской и Ивановской областей. Некоторых из них мы потом встретили на Кавказе - Рагушину Катю, Иванову Марию, Коровину Тамару, Зарубину Лиду, Дурневу Надю, Дурову Аню, Коновалову Таю и многих других. В этой школе мы успели выучить всего 16 знаков. В числе группы "13-13" затем я попал в Закавказье, в село Тетрицхало, в 42-ю отдельную радиостанцию. Нашим сопровождающим был Балаев -лейтенант из Горького.
Курсы радистов
В 42-й ОРС ждали из Горького хорошо подготовленных радистов, а приехали необученные мальчишки. Нас всех определили поэтому в хозвзвод, одновременно стали обучать радиоделу, особенно приёму на слух латинского шрифта. Время было тревожное, фашисты рвались в Закавказье, поэтому мы прямо с наряда шли в радиокласс, где нас обучал техник-лейтенант Чугунов Василий из г. Ленинграда. Уже к концу августа 1942 года некоторые из нас принимали на слух до 80 знаков, в том числе Игнатьев Алексей и я. В это же время на базе нашей части был сформирован передвижной радиоцентр (ПРЦ) для отправки в прифронтовую полосу. В течение сентября мы работали и жили в полевых условиях: работали в походных радиобудках, жили в палатках, питались из полевой кухни. В октябре наш центр был отправлен собственным ходом на Северо-Кавказский фронт. Автомашины были старенькие - один ЗИС, несколько "газиков", которые постоянно ломались. Только к вечеру мы, из Тетро-Цкаро, проехав г.Тбилиси, добрались до Мхцети. Там, у памятника В.И.Ленину, у плотины ЗАГЭС, мы провели первую ночь. Нас с Игнатьевым Алексеем, как самых молодых, поставили в ночной наряд. Для нас было большой неожиданностью в первую ночь услышать детский плач. Мы вызвали начальника караула и оказалось, что это кричали шакалы. Потом был ещё один ночлег, почти на самом Крестовом перевале. Последний ночлег на Военно-Грузинской дороге состоялся в дачном пригороде г. Орджоникидзе, на окраине которого шли бои, был слышен орудийный гул, видны огромные пожарища. Весь этот путь оставил неизгладимый след в моей жизни, ведь нам доверили очень важную задачу - перехват радиосвязи немецких дивизий, рвавшихся на Кавказ. По всей дороге шла работа по строительству оборонительных сооружений.
В Закавказье
В Закавказье мы привыкли к тому, что фашисты не бомбили и редко летали их разведывательные самолёты. Конечно, наша бдительность притупилась и из-за этого мы чуть не пострадали. Наша будка, в которой спала на дежурстве наша смена, была прошита пулями из автомата. В будке горел свет, и наш патруль, приняв нас за немцев, прорешетил нас. По счастливой случайности никто не пострадал.
От г.Орджоникидзе наша группа повернула в сторону г.Грозный. По дорогам шли нескончаемые толпы беженцев - на повозках, пешком, на машинах, с тележками. На Северном Кавказе мы ночевали в ауле недалеко от районного центра Чечено-Ингушетии, Шали. Ночь прошла тревожно. Вновь мы с Алексеем стояли в карауле. В посадках пирамидальных тополей послышались шорох и чей-то шёпот. На окрик "Стой! Кто идёт?!" - никто не отзывался. Несколько раз мы вызывали начальника караула, но он назвал нас паникёрами и ушёл. Утром стало известно, что националисты Шали и сбитые с толку фашистской пропагандой местные жители, подняли мятеж. По их плану наша группа должна была быть уничтожена, но что-то им помешало. На следующий день, мы, проехав Грозный, двинулись дальше на Восток, в район станции Гудермес. Проезжая мимо исправительно-трудовой колонии, мы увидели несколько бывших заключённых. Они, молодые и здоровые парни, просили нас взять с собой для борьбы с врагом. Разумеется, мы не могли этого сделать. Запас продовольствия у нас кончился, а связи с базами снабжения не было. Несколько дней мы питались гнилой кукурузой, подсолнухами, помидорами. Во время ночных остановок мы продолжали выполнять поставленную перед ПРУ задачу: следили и принимали передачи немецких дивизий и держали связь с Москвой. Мы проезжали мимо построенных оборонительных сооружений, в том числе через два рва, заполненных нефтью. Наших войск на этом направлении было очень мало, а фашисты продолжали рваться к кавказским перевалам, на восток к грозному, Махачкале и Баку. Ежедневно фашисты бомбили нашу территорию. Вскоре мы прибыли на постоянное место дислокации - пригород Гудермеса, чеченский аул. Жители давно покинули его и ушли в горы. Обидно то, что некоторых из них фашистам удалось привлечь на свою сторону. Эти чеченцы нападали на нас, сбивали одиночные самолёты. Некоторые старики и подростки, оставшиеся в ауле, вечером показывали ракетами. Куда нужно бомбить. Многие из них были задержаны, но подобные провокации продолжались. Однажды днём разбомбили баню, из которой я только что вышел.
