- У окна светлее. - Айлентина подошла к креслу у окна и сев в него расправила складки платья. Меган подала ей корзину с рукоделием.

- Вот вам скамеечка для ног, миледи. - И Седрик осторожно пододвинул к жене ногой скамеечку оббитую зеленым бархатом.

- Благодарю. - Улыбнулась Айлентина и приподняв подол платья поставила на скамеечку ноги. - Меган, ты можешь идти к себе. - Отпустила она камеристку. - Если ты понадобишься я пошлю за тобой.

- Да, миледи. - Присела камеристка и ушла.

Айлентина достала из корзинки вышивание, Седрик сел за письменный стол. Вышивая Айлентина украдкой посматривала на мужа, ломая голову зачем он ее позвал. Она даже не заметила, как опустила на колени свою работу и смотрела куда-то вперед себя, увлеченная своими мыслями.

- О чем вы задумались, миледи? - Донесся до нее голос мужа, Айлентина сосредоточилась и посмотрела на Седрика.

- Честно говоря, милорд, все время думаю зачем вы меня сюда позвали?

- Просто так. - Отложил перо Седрик - А разве для этого нужна какая-то причина?

Айлентина пожала плечами.

- Мне просто захотелось, что бы вы посидели со мной. - Седрик широко улыбнулся. - На тот случай если мне понадобится ваш совет, Айлентина.

- Милорд. - Улыбнулась она.

- Вам не хочется здесь сидеть? - Спросил Седрик.

- Нет, нет. - Качнула головой Айлентина. - Просто удивлена, что вы меня позвали сюда.

- Кстати. - Седрик поискал на столе и достал из-под бумаг лист. - Рэтленд прислал письмо из Лондона. Хотите знать что он пишет?

- Да, - кивнула Айлентина и снова взялась за вышивание.

Хьюго Рэтленд писал о дворцовых и лондонских новостях и интригах. Об очередном дипломатическом обострении отношений с Францией. О том, что король еще ждет реакции Испании на смерть невесты наследника принцессы Изабеллы. О королевских охотах и состязаниях.

- Здесь есть приписка для вас от его жены. Леди Кэтрин. - Посмотрел на жену Седрик.

- Если вам не трудно, прочтите, милорд. - Попросила Айлентина.

Во-первых она была уверена в том, что в письме нет ничего такого, чего не стоило бы знать ее мужу. Иначе Кэтрин бы написала лично ей! А во-вторых это было доверием к Седрику, ведь он читал ей письмо Рэтленда. Кэти писала о дворцовых сплетнях, о том, что из-за траура по Испанской принцессе при дворе нет никаких развлечений кроме охоты и состязаний. Что в основном развлекает кавалеров, а не дам. О том, что на испанский манер двор одет в белое потому, что при испанском дворе - это цвет траура. И уже в самом конце было несколько слов о леди Марджори. О том, что она никак не забудет последний визит Седрика ко двору. А еще о том, что Марджори измучила леди Кэтрин вопросами все ли в порядке у герцога Сомерсби и все ли в его семье живы и здоровы. И Кэтрин совершенно не понимает этого ее интереса.

Седрик и Айлентина одновременно посмотрели друг на друга.

- Отравленный миндаль? - Спросил Седрик.

- Боюсь, что да. - Подтвердила его догадку Айлентина.

- Неужели она на это способна? - Седрик не мог поверить в такое коварство молодой хорошенькой женщины.

- Она, или мать баронесса Колебреден. - Уточнила Айлентина. - А кто бы еще хотел освободить место рядом с вами? Я мешаю только Марджори. Именно она мечтает стать вашей женой.

- Похоже. - Передернул плечами Седрик. - Я напишу Рэтлендам об отравлении. Пусть знают об этом. Они будут молчать, но присмотрятся к дочери и к матери.

- Да. - Согласилась Айлентина.

После этого дня Айлентина часто теперь занималась рукоделием в кабинете мужа. Даже когда Седрик работал вместе с секретарями. И даже иногда помогала мужу разбирать бумаги. Она уже совсем поправилась. Болевшие вместе с ней дамы тоже и замок жил своей обычной жизнью.

Закончился ноябрь, наступил декабрь. Погода была переменчивой. То выпадал снег и был небольшой мороз, то наступала оттепель, снег таял и целыми днями туманная морось окутывала все вокруг. В такие дни Айлентина сидела с дамами и падчерицами в соларе за рукоделием. Или приходила к мужу в кабинет и вышивала там у камина, пока он работал с документами. Она не ездила с ним ни в объезды двух ближних деревень и мельницы, ни на охоту. Она просто всегда ждала мужа и пасынков дома.

Впервые после своего траура Айлентина решила устроить в Осборне большой праздник на Рождество и объявила об этом Седрику. Тем более, что еще уезжая из Лондона весной, Седрик пригласил в замок на Рождество женихов своих дочерей. Айлентина предложила ему еще написать Рэтлендам и пригласить их. Седрик с удовольствием согласился. Уже с десятого декабря, за две недели до Рождества, Айлентина и под ее руководством почти весь замок стали готовиться к Рождеству.

В пятницу, за неделю до праздника, за ужином, Седрик предложил съездить на два дня в Питерборо на рождественскую ярмарку. Правда он заранее был уверен, что Айлентина откажется и ехать придется ему самому с детьми. Он хотел кое-что купить в городе к Рождеству. Седрик удивился когда Айлентина сразу поддержала его предложение и все дружно решили, что наутро, сразу после завтрака, едут в город. Правда Айлентина выразила озабоченность по поводу раненой руки Джеффри.

- Миледи, - отбивался от ее заботы Джеффри. - Моя рука хоть и на перевязи, но я хорошо держусь в седле. - Смеялся он.

Утром все вышли на замковый двор. Седрик был приятно изумлен - конь Айлентины, Силвер, стоял покрытый синим чепраком, с серебряной застежкой на груди. Именно в таком виде он подарил коня жене. Но главное, на его спине красовалось синее бархатное дамское седло, которое тоже подарил Седрик, и которое до этого пылилось в конюшне, в каморке.

С колена конюха и опираясь на руку мужа Айлентина села в седло. Седрику подвели его Левела. Наконец все уже сидели верхом и Седрик оглянулся на жену. В теплом плаще, крытом серебристой парчой, и отделанном привезенным из Северных стран мехом песца, с очень сложной прической, покрытой тончайшей серебристой вуалью, величественно восседая на своем серебристом коне, она выглядела даже не герцогиней, а королевой. Седрика захлестнула гордость, что эта роскошная, по всем понятием, женщина - его жена. Полюбовавшись женой он посмотрел на дочерей. Девушки были ослепительно прелестны в одинаковых теплых голубых плащах расшитых золотой нитью и отороченных нежным мехом палевой ласки. И Седрик снова испытал гордость - теперь уже отеческую, за своих детей. Потому что дочери были прекрасны, а сыновья мужественны и хороши собой. Даже маленький Уильям, в нетерпении вертевшийся на коне, сидя в седле впереди Джозефа.

Довольный и гордый Седрик скомандовал выезжать. Отряд был большим. Герцог и герцогиня, пятеро детей герцога, камеристки жены и дочерей, рыцари Седрика и сыновей, Капитан Берг и часть личной стражи герцогини, воины охраны.

Это был настоящий парадный выезд герцога. Первый парадный всей семьей со времени его приезда в Осборн.

Погода была прекрасной. Легкий снежок покрывал землю, мороз был небольшим, а солнце светило ярко. До Питерборо добрались довольно быстро, даже не успев замерзнуть.

Часовые на надвратной башне города издалека заметили герцогское знамя и послали за шерифом. Так что когда герцог с семьей въезжал в городские ворота его уже встречал шериф под звуки фанфар.

Приезд герцога и его семьи наделал много шума в городе. Все сразу же отправились на ярмарку. Седрик был щедр, оплачивая покупки жены, дочерей и их камеристок. Джеффри и Джозеф платили за себя сами. Уильям вертелся во все стороны, чуть не падая с седла. Когда все же холод дал о себе знать, озябшие, но довольные и веселые все отправились в городской дом. Ночевать решили в городе. Чтобы назавтра еще раз посетить ярмарку и уже потом отправиться домой. Несмотря на то, что шел рождественский пост и набор блюд был довольно ограниченным, ужин прошел весело, с шутками и воспоминаниями с ярмарки. Дом в Питерборо был намного меньше лондонского и семья герцога и все рыцари с трудом могли разместиться за столом. Ночевать же и вовсе приходилось по несколько человек в комнате. В кабинете Седрика поставили топчаны и разместили там леди Меган и камеристок Фелисити и Фелони. Так что волей - не волей Седрик и Айлентина оказались в одной спальне. Но Седрик был очень доволен сложившимся положением.