— Мир не шахматная доска. Кроме черного и белого есть полутона

— Это знание далось мне нелегко, — в голосе Гермионы слышалась печаль. — Пришлось пройти через многое…

Гермиона опустила голову, отвлеченно рассматривая что-то на песке.

Драко молчал. После сумбурного разговора с Грейнджер ему почему-то стало легче. Ледяная рука отчаяния, сдавившая сердце, ослабила свою мертвую хватку. Даже дышать стало немного легче.

Падение замедлилось.

— Хочешь полетать? — выпалил Малфой, прежде чем понял, что предлагает.

— Что?

— Грейнджер, ты оглохла? — в голосе Грима чувствовался сарказм.

— Я не очень хорошо летаю на метле…

— Где ты видишь метлу? Я на нее похож? Летать без помощи каких-либо средств магического транспорта, — лекторским тоном произнес Драко. — Или ты боишься?

— Я не боюсь!

Малфой легко поднялся, стряхнул с мантии и брюк песок. Гермиона тоже встала, наблюдая за Гримом.

— Иди ко мне. Ближе. А теперь обними меня за шею. Крепче. Не бойся, я не кусаюсь в человеческом обличье.

— Это меня успокаивает! — нервно пробормотала Гермиона.

Грим обнял ее за талию, прижав ближе к себе.

— У меня два правила. Первое: не визжать мне на ухо. Второе: не размыкать руки.

— И зачем я согласилась…

Грим, не предупреждая, легко взмыл в небо. С каждой секундой он ускорялся, развивая немыслимую скорость. Ветер свистел в ушах, остров на глазах уменьшался, превращаясь в темное пятно на сверкающей поверхности океана.

Облака казались такими близкими. Они клубились, принимая причудливые очертания: воздушные замки, призрачные корабли, сказочные существа. В небе была радуга. Казалось, можно было коснуться рукой до одного из ее разноцветных лучей.

— Невероятно! — прошептала Гермиона.

В удивительной небесной тишине раздался возглас восторга. Гермиона рассмеялась, откинув голову назад и вглядываясь в облака. В ее глазах светилось восхищение, радость, неверие, что все происходит на самом деле.

Лететь в небе, как птица, дотронуться до радуги рукой — словно ожили слова старой забытой сказки.

Драко не замечал, что сам улыбается. Радость Гермионы передалась ему, став его собственной. Он подарил кусочек счастья другому человеку, ничего не требуя взамен.

Это был совершенно новый день.

========== 16 глава. What have you done ==========

Would you mind if I hurt you?

Understand that I need to

Wish that I had other choices

than to harm the one I love

What have you done now!

I know I’d better stop trying

You know that there’s no denying

I won’t show mercy on you now

I know, should stop believing

I know, there’s no retrieving

It’s over now, what have you done

Не возражаешь, если я сделаю тебе больно?

Пойми, что мне приходится.

Хотелось чтобы у меня был другой выход,

Чем причинить боль тому, кого люблю

Что ты наделала!

Я знаю, что лучше прекратить попытки

Ты знаешь, что нельзя отказаться

Я не пощажу тебя

Я знаю, что нужно прекратить верить

Я знаю, что нельзя исправить.

Все позади. Что ты наделала?

Within Temptation — What Have You Done?

Драко сидел за своим любимым столиком в баре с бокалом в руке и медленно потягивал вино без всякой закуски, чтобы в полной мере насладиться изысканным вкусом.

Это стало входить в привычку. Трансгрессировать в бар или клуб, заказать выпить, улыбнуться симпатичной девушке, чтобы наутро проснуться с ней в постели, а потом обратно в Хогвартс — выслушивать лекции преподавателей.

Когда узнаешь, что жить осталось недолго, исчезают все запреты. Ты берешь от жизни все, каждый день проживаешь на полную катушку, потому что время слишком ценно. Малфой с головой погрузился в порочную жизнь, пытаясь не помнить, что с каждой секундой заканчивается его время. Но это помогало лишь в начале, когда алкоголь и ласки малознакомых девушек давали возможность забыться. Все чаще Малфой впадал в состояние апатии, когда в голове крутилась одна-единственная мысль: «Это твой последний ноябрь».

Драко завидовал окружающим. У них есть жизнь. Пусть завтра кто-то из них упадет с метлы и разобьется насмерть, отравится зельем, падет от руки темного волшебника, но они пока не знают об этом. Их счастье в неведении. Они не рвут сердце и нервы мыслями о скорой смерти, не сходят с ума от осознания того, что каждый новый рассвет отнимает один день от твоего существования.

«Я выиграл год у смерти, не зная цены этого «чуда». Драко Малфой умер в ночь с четвертого на пятое июня. Сейчас по миру болтается его оболочка, которая мыслит, как он, и убивает, когда сущность Грима побеждает в нем человека».

Бокал выпал из рук Драко, разлетевшись осколками и брызгами вина у его ног. Тело пронзила судорога — причина его возрастающей любви к одиночеству.

В бар вошли трое: миловидная блондинка в сиреневой мантии, старик в старом помятом котелке на голове и мужчина лет тридцати.

Кто же из них?

Судорога прошла по всему телу, даже зубы заныли.

Малфой вдруг отчетливо осознал, что вошедший молодой мужчина одной ногой в могиле. Этот человек умрет сегодня. От рук Грима.

Малфой спрятал лицо в руках. Тьма поднималась внутри него ревущей волной, и существовал единственный способ на время упокоить ее в душе. Каждая клеточка его тела вопила о жажде убийства. Он ничего не мог с собой поделать.

Мужчина сел за столик, заказал кружку шотландского эля, пофлиртовал с официанткой. У него была удивительно незапоминающаяся внешность, какие-то стертые черты лица. Один из сотни в толпе, увидишь — сразу забудешь.

Он просидел около получаса в баре, а затем внезапно собрался и ушел. Драко незаметной тенью последовал за ним. Вместе они вышли в шумный магловский мир, пересекли оживленную магистраль, мерцающую огнями фар, пробрались сквозь толпу молодежи, свернули на пустующую стоянку автомобилей.

«Что же ты сделал? Убил собственную мать ради квартиры? Нет.

Подло прикончил друга в спину? Снова промах. Это что-то другое.

Маньяк-педофил, развращающий маленьких мальчиков».

Драко не знал, откуда ему известен ответ. Зло, исходящее от незнакомца, было почти осязаемое — липкая противная грязь. Для Грима оно принимало вполне четкие очертания. Раньше Малфой не различал такие вещи.

— Как звали последнего ребенка?

Страх. Всепожирающий страх. Его раскрыли.

Он повернулся к Малфою, выставляя вперед волшебную палочку. Смешались испуг и жестокость, отражаясь на худом лице оскалом бешеного зверя. Драко отпрянул, настолько омерзительно ему стало.

«Не надо быть Гримом, чтобы становиться животным», — подумал Малфой, сосредотачивая свое внимание на жертве. Мужчина с грохотом полетел в стену, отскочил от нее и снова врезался. Малфой играл им как мячиком, отбивая такт какого-то прилипчивого мотивчика.

— Я не дам тебе легкой смерти.

Издевательства над детьми Драко простить не мог. Да и прощать не умел.

*

Когда в новостях вы слышите о преступниках, калечащих жизни маленьких детей, то гневно потрясаете кулаком в воздухе, ругаетесь сквозь зубы, во всеуслышание размышляете, как таких носит земля, кричите, что они не заслушивают ничего кроме виселицы, вы желаете им смерти. На словах все и заканчивается.

Но существует Грим, который приводит ваши слова в исполнение. Он тоже убийца. Однако из-за него останутся живы безымянные люди, которые никогда не узнают, что он для них сделал.

Грим избавляет мир от зла, но добра в него не приносит.

«Когда же я так изменился?» — спросил себя Драко, глядя, как серым облачком в землю просачивается душа его последней жертвы.

Два года назад приказ убить Дамблдора заставил его душу содрогнуться от ужаса. Не имя жертвы испугало Малфоя. Нет. Будь это не Дамблдор, а какой-нибудь другой член Ордена Феникса — полукровка, магл, — Драко почувствовал бы то же самое.