Не находишь схожести?

— И что все это означает? — спросил окончательно запутавшийся Гарри.

— Пока не знаю. Надо сходить…

— В библиотеку.

— В библиотеку, — раздраженно подтвердила Гермиона. — Может, это морок или специально насланные сны. Есть такая ветвь магии. И еще. Главный страх Рона — пауки, а у тебя…

— Мой боггарт — дементор.

Гарри почесал затылок, отчего его волосы растрепались в разные стороны.

— И передай Рону, что я не собираюсь прикрывать его в воскресение!

— Но, Гермиона! Ты же знаешь, что мы не поместимся вдвоем под мантией-невидимкой. А я его секундант.

— Значит, надо думать головой, прежде чем устраивать дуэли. Еще не поздно отказаться!

— Рон не может отказаться. Дуэль заключена по всем правилам, теперь между Роном и Малфоем магический контракт, как был у меня с кубком огня.

Лаванда громко хохотнула и воскликнула: «Рон, я боюсь щекотки!»

— Я, наверное, пойду к себе, — произнесла Гермиона, прижимая книгу к груди. — Не могу читать в подобной обстановке.

Смотреть, как Рон и Лаванда прилюдно лобызаются, было невыносимо. Гермиона старалась, но не думать о Роне не могла. Слишком долго они были друзьями, чтобы вот так просто забыть. Теперь еще и дуэль с Малфоем. Гермиона беспокоилась за Рона, понимая, что его шансы не так велики, как хотелось бы.

Ее чувства значительно поменялись за прошедший месяц. Гермиона не могла точно определить, что чувствует к Рону. Симпатию? Ревность? Ненависть? Равнодушие?

Гермиона зашла в комнату, кидая книгу на стол.

«Если я к нему ничего не чувствую, тогда почему так реагирую?» — злилась она.

Толстенная книга скользнула по полированной поверхности стола, смахнула с него вредноскоп и упала на пол, раскрывшись на последней странице. Гермиона подняла книгу, ища глазами вредноскоп. Он благополучно закатился под шкаф.

«Сама виновата!»

Гермиона, вздохнув, опустилась на четвереньки, пытаясь нащупать вредноскоп. Но тщетно. Ее пальцы лишь захватывали воздух в миллиметре от вредноскопа, закатившегося в дальний угол.

Гриффиндорка чертыхнулась, подняв голову и стукнувшись о приоткрытую дверцу шкафа.

— Акцио, вредноскоп! — произнесла она, досадуя на свою несообразительность.

Осознание, что она не одна в комнате, появилось внезапно, словно щелкнул невидимый выключатель, возвещающей об опасности. Гермиона быстро обернулась, крепко сжимая в руке волшебную палочку.

На подоконнике, забравшись с ногами, сидел Грим. Мантия была застегнута лишь возле горла, ткань складками свисала с подоконника. У Гермионы на миг сложилось впечатление, что у Грима сложенные черные крылья.

— Давно здесь? — настороженно спросила гриффиндорка.

— Успел воочию наблюдать за твоими манипуляциями с вредноскопом, — усмехнулся Грим. Его улыбка напоминала Гермионе какого-то другого человека, но кого, она пока не могла понять.

— Я узнала кое-что о вейле.

— Отлично, — немного удивленно протянул Грим. — Давай поговорим в другом месте. Я хочу на свежий воздух.

— Стой, на улице…

Гермиона почувствовала, как ее рука оказалась в большой теплой ладони Грима.

— Холодно, — закончила Гермиона

Солнце больно резануло по глазам. Перед глазами появились цветные пятна, когда они рассеялись, Гермиона получила возможность осмотреть место, куда Грим ее перенес.

Насколько хватало взгляда, до самого горизонта простирались бирюзовые воды океана. Волны неспешно набегали на берег, стирая малейшие следы на песчаном полотне. Солнечные лучи пронзали их, отражаясь золотыми бликами на гребнях волн. Белая полоска пляжа причудливо изгибалась и терялась где-то под сенью кривоватых пальм с выгоревшими пожелтевшими листьями.

Эта картина разительно отличалась от зимнего пейзажа вблизи коттеджа «Ракушка». И Гермиона понимала, чему отдает предпочтение.

— Где мы? — восхищенно спросила Гермиона, совладав с голосом.

— Это один из островов в Тихом океане, — ответил Грим.

Гермиона повернулась в его сторону. Он уже сидел на песке, в тени раскидистой пальмы, вытянув вперед свои длинные ноги.

— А какой стране принадлежит этот остров?

Малфой закатил глаза, но Гермиона этого все равно не увидела.

— Тебе обязательно все знать? Это мой остров.

Стоило сказать это, чтобы насладиться выражением лица гриффиндорки.

— А теперь моя очередь забрасывать тебя вопросами. Что ты выяснила?

Гермиона плюхнулась рядом с ним на песок. За время рассказа Гермиона сняла шарф Гриффиндора, мантию, оставшись в одной школьной блузке. Малфой смотрел на нее с легкой завистью.

— Флер сможет выяснить, где сейчас находится эта шлюха?

Гермиона поморщилась.

— Во всяком случае, я на это надеюсь. В библиотеке об этом нет информации, ни в одной газете. Думаю, в публичной библиотеке Лондона тоже ничего не будет. Судебные дела Министерства Франции находятся в закрытом доступе. Тем более, дело Катарины Марлок затрагивает многих влиятельных особ, что еще более подчеркивает конфиденциальность данной информации. Придется ждать письма Флер.

Драко кивнул и перевел взгляд с лица девушки на океан. На небе появились гонимые легким ветром облака с радужно окрашенной окаемкой. Такие облака часто являются предшественниками шторма.

— Ты меня боишься.

Грим не спрашивал.

— Нет. Я боюсь, но не тебя, — возразила Гермиона, не отрывая взгляда от горизонта. — Я боюсь того, что ты мог сделать.

Малфой помнил те первые часы после убийства на Астрономической башне. Грейнджер видела кровь на его одежде. А на следующее утро все магические газеты трубили о тройном убийстве в Министерстве Магии. Гермиона была достаточно умна, чтобы связать эти два события.

— Ты хочешь знать правду?

Теперь они смотрели друг на друга.

— Правду? Нет. Не люблю, когда мне на голову вываливают чью-то правду, пытаясь облегчить свою душу и не думая, что я буду чувствовать при этом. Поэтому сама так и не делаю.

Не хочу хранить еще один твой секрет, который будет меня мучить. Я просто чувствую, что твоя правда не принесет мне облегчения, какой бы она не была.

— Я предоставил тебе выбор, если ты не заметила, — ядовито произнес Грим. — И не пытался свалить на тебя свои плохие воспоминания. Поэтому и спросил, хочешь ли ты знать. Если бы ты захотела, я не стал врать.

— Спасибо. За то, что не лжешь мне. И я тебе не лгу. Такие отношения многого стоят в человеческом мире. Может, это потому что мы практически не знаем друг друга. Я даже лица твоего никогда не видела. Просто нет смысла врать незнакомому человеку. Парадокс, но приходится врать родным и близким, — после небольшой паузы произнесла Гермиона. — Защищаться от своей совести словами, что не хочешь никого огорчать.

Я не смогла рассказать родителям правду про мой прошедший год, зачем им лишние переживания? Пришлось солгать маме и папе, скормив удобную сказочку, что я все время была под защитой Ордена Феникса, не рисковала своей жизнью сотни раз, гадая, доживу ли до утра.

— Правда — странная вещь, — задумчиво произнес Драко, бросая мелкие камешки в воду. — Она ранит, убивает. Только дурак хочет, чтобы ему всегда говорили правду. Люди находятся в плену лживых слов, мнений и далеко не все хотят освободиться из этой сети. Сознательно не хотят. Ведь так проще жить.

— Ты хочешь, чтобы тебе все время лгали? Хочешь находиться в иллюзорном мире, где все хорошо и нет боли? Но ведь это и не жизнь.

— Здесь слишком тонкая грань. Есть правда, которая нужна человеку как воздух. Правда, очищающая сердце от пошлости и грязи. А есть правда, убивающая в человеке всякое желание жить.

Знаешь, я хотел бы забыть о той правде жизни, что я узнал по обрывкам чужих разговоров, от знакомых и незнакомых людей, что понял сам, изо всех сил цепляясь за свою жизнь. Выжечь из памяти эти воспоминания и снова стать простым человеком с нелепыми проблемами и заботами.

— И я хочу. Вроде бы все то же. Школа, уроки… Но что-то исчезло, что-то очень важное. Слишком резко изменился мир, хотя нет… Мир остался прежним. Изменилась я. Розовые очки разбились на тысячи осколков, и я, наконец, увидела настоящую жизнь, в которой убийца становится героем, а человек, которому доверяешь, предает тебя.