Затушив сигарету, она швырнула окурок в кусты. Десять минут спустя, когда она отправляла Элис поиграть на заднем дворике – таком же жалком пятачке, как его парадный собрат, – в дверь неожиданно позвонили.

На пороге стояла ее мать, которая редко когда заглядывала без звонка и вообще старалась не посещать эту часть города.

Сшитое на заказ серое пальто, под которым, как нетрудно догадаться, было такое же элегантное серое платье. Шелковые чулки, сумочка и перчатки из натуральной кожи. Волосы аккуратно зачесаны назад. Совершенно неуместное зрелище на их обветшалой от времени улицы. Поблизости, как водится, никакой машины: родители Хелен приезжали в этот район только на такси, опасаясь оставлять свой автомобиль без присмотра.

– С днем рождения, – сказала мать, протягивая Хелен кремового цвета конверт. Ну конечно, ее день рождения! Второй год подряд она напрочь забывает об этом событии. Единственный день в году, когда Маргарет Д’Арси считала своим долгом являться к дочери без приглашения.

– Заходи.

Она отступила, пропуская мать в дом. Вряд ли ту порадует беспорядок на кухне: громоздящаяся в раковине посуда, остатки завтрака на столе. Ну и Бог с ним. Не надо было приезжать без звонка.

Мать, впрочем, сделала вид, будто все в порядке. Даже согласилась выпить с Хелен чашечку кофе – не того классного напитка, который они с отцом держали дома, а простой смеси из супермаркета. Ничего, как-нибудь выживет.

– Где Элис?

– Играет во дворе.

Поставив на плиту чайник, Хелен под внимательным взглядом матери открыла конверт. Читать поздравление на открытке она вовсе не стала – сразу заглянула внутрь. Там лежали две банкноты по двадцать фунтов – сумма, которую она получала на свой день рождения с тех самых пор, как ей исполнилось восемнадцать.

Деньги продолжали приходить и после того, как Хелен совершила смертный грех, связавшись с простым музыкантом. Только теперь их доставляли не лично, а отсылали по почте в виде чека. Порядок этот сохранился и после того, как Хелен с Кормаком поженились. Ее общение с родителями свелось к одному-единственному звонку в месяц – вот и все, на что она была способна.

Все изменилось с болезнью Кормака. Как только стало ясно, что ненавистный зять их не переживет, родители решили смилостивиться. Время от времени они заглядывали к Хелен с бутылкой вина и фруктовым пирогом, интересовались здоровьем Кормака и предлагали посильную помощь. Выражали сочувствие, которое сама Хелен считала показным.

Она сажала их за стол и резала к чаю ими же принесенный пирог. Рассказывала родителям о состоянии Кормака и наблюдала за тем, как они пытаются общаться с внучкой. Отец протягивал ей очередную банкноту – пытался заполнить деньгами ту бездну, которая давно отделяла их от дочери, – и Хелен благодарила его, стараясь казаться хоть капельку любезной.

На похоронах Кормака люди выражали сочувствие ее матери и пожимали руку отцу, а Хелен думала о том, каким разочарованием был для них зять. Все эти годы они относились к нему с плохо скрываемым презрением. Ей припомнился день ее свадьбы: натянутая улыбка матери, откровенное недовольство отца. Никогда, никогда не простит она им этого высокомерия и бессердечия.

После смерти Кормака она ни разу не приглашала родителей в свой дом. Ей было плевать и на них, и на их деньги. Другое дело, Элис. С какой стати лишать девочку возможного наследства? И вот каждый четверг, после обеда, Хелен с дочерью отправлялась к родителям в гости. Здесь она перекидывалась с ними парой фраз ни о чем и выпивала чашечку хорошего кофе. На этом визит благополучно завершался.

Доставая чашки и ситечко, Хелен мучительно пыталась подыскать тему для беседы. Когда она повернулась, мать аккуратно убирала со стола остатки завтрака своей внучки, стараясь не окунуть рукав платья в размазанный по тарелке кетчуп.

Хелен распахнула дверь во дворик.

– Бабушка пришла, – окликнула она Элис. – Зайди, поздоровайся.

Элис трудно было назвать болтушкой. Но для такого случая придется расстараться.

– Если хочешь знать, я уже начала работу над книгой.

– Самое время, а то я уж думала, ты никогда не соберешься. И далеко ты продвинулась?

– Ну, не так, что б очень… По правде говоря, я пока не пишу. Обдумываю сюжет и пытаюсь обрисовать характеры.

– А-а.

– Все равно, неплохо для начала. Хватит есть вишню! У меня ничего не останется на пирог.

Кристина придвинула к ней миску с вишней.

– Так куда ведет тебя сегодня наш герой-любовник?

– В кино, на «Барри Линдона». Вместо того чтобы сидеть без дела, помогла бы мне лучше с посудой.

– А ты покраснела.

– Неправда, – рассмеялась Сара.

Ей не хотелось развивать эту тему. Прошла лишь пара месяцев с тех пор, как они с Нилом стали встречаться. И хотя все у них шло на лад, Сара не собиралась откровенничать – пусть и с собственной сестрой.

Отношения их развивались не быстро. Началось все с нескольких встреч в присутствии его родителей. Во время этих чаепитий Сара заметила, что Нил привык наклонять голову всякий раз, когда он кого-то слушает. А еще у него была совершенно очаровательная и немного неправильная улыбка. Запах его крема для бритья – или это был шампунь? – напоминал ей морскую свежесть. Еще ей нравились ботинки Нила и тот факт, что ногти у него, невзирая на работу, всегда были чистыми.

В общем и целом он произвел на нее очень даже приятное впечатление, так что Сара готова была рассматривать его в качестве бойфренда. Пару раз она ловила на себе его внимательный взгляд и думала не без трепета в душе, что и он, возможно, испытывает к ней подобные чувства.

Другое дело, что за ними все время пристально наблюдали его родители. Сара понимала, что в мечтах те давно уже поженили молодую парочку. Но даже если Нил и правда проникся к ней интересом, о каком развитии отношений могла идти речь под благожелательным, но неотступным присмотром Стивена и Нуалы?

Так прошло две недели. Близился конец ноября. В один прекрасный день, когда Сара ставила на поднос чашки с чаем, в дверь кухни постучали.

– Я открою, – сказала Бернадетта, вытирая о фартук руки.

Днем на кухню то и дело кто-нибудь заглядывал: попросить чашечку чая или стакан молока, а то и поменять воду в грелке. Сара продолжила свое занятие, составляя заодно меню на завтра: фаршированная свинина с жареной картошкой и репой. Затем можно подать пудинг, а потом…

– К тебе, – подмигнула ей Бернадетта. – Сынок Стивена Флэннери.

Стараясь скрыть подступивший румянец, Сара поставила на поднос очередную пару чашек.

– Наверно, хотят еще чаю.

– Ясное дело, – хмыкнула Бернадетта, окуная тряпку в ведро с горячей водой.

– Потому-то он к тебе и обратился. Слышал, должно быть, что я не в состоянии налить чая.

– Прошу прощения, что побеспокоил, – Нил держал в руках свою кожаную куртку. – Я знаю, вы сейчас заняты, но мне хотелось поблагодарить вас за то, что вы так заботитесь о моем отце. На следующей неделе у меня начнется работа в Тулламоре, и я буду заглядывать сюда только по выходным.

Сара выдавила из себя улыбку. Стало быть, никакого личного интереса. Простая любезность. Заглянул, чтобы попрощаться.

– Стивен – прекрасный человек. Мне в удовольствие пообщаться с ним.

Нил принялся натягивать куртку.

– Поверьте, он вас очень ценит. И для моей матери важно, что за ним здесь хорошо присматривают.

Сара продолжала смотреть на него с той же застывшей улыбкой.

– Не знаю, согласитесь ли вы… – он продолжал возиться с застежкой на куртке, – как-нибудь поужинать со мной? Конечно, если у вас будет желание.

– С удовольствием, – улыбка ее на этот раз была неподдельной.

– Прекрасно, – улыбнулся в ответ Нил. – Не могу обещать, что еда придется вам по вкусу, но может, нам и повезет.

Они съездили в городок Килдэр и поели в местном ресторане, где Нил угостил ее стейком и клубничным чизкейком. Потом он отвез Сару домой, поцеловав ее на прощание в щеку. А еще он попросил девушку о новом свидании.