Разведчики отправились в Конго с первой группой сотрудников советского посольства. Отъезд готовился в спешке: торопили ЦК КПСС и МИД. «Наш самолет уже готовился к полету, – вспоминает Нажесткин, – а некоторые сотрудники еще не имели дипломатических паспортов. Наконец запыхавшийся курьер консульского отдела МИД вручил нам новенькие документы, и наша одиссея началась»[249].
Первые недели посольство размещалось в отеле. Это было неудобно, да и радиостанция КГБ работать там не могла. Быстро найти здание для посольства не получилось из-за бюрократии аппарата МИД: «Москва поучала нас, что покупка дома выгоднее аренды, что нам следует внимательно изучить рынок недвижимости, вести длительные переговоры, добиваться снижения цены и т. д. Все это было по-чиновьичьи верно, но никак не соответствовало ситуации: наше посольство прибыло в страну, охваченную кризисом, где начиналась гражданская война, шла иностранная интервенция. Прочтя очередную “умную” депешу МИД, посол Яковлев сказал в сердцах несколько отнюдь не дипломатических фраз и решительно сел писать телеграмму, адресованную лично Первому Секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву. Ответ из Москвы пришел на следующее утро: нам разрешалось решить “квартирный вопрос” на месте по нашему усмотрению»[250]. Посольство разместилось в арендованной у итальянца двухэтажной вилле в центре Леопольдвиля.
22 августа в порту Матади пришвартовался советский теплоход «Архангельск», который доставил 100 грузовиков «ГАЗ-63» с механиками-инструкторами, запчастями и авторемонтной мастерской[251]. Был пополнен парк советских гражданских самолетов, находившихся в распоряжении Лумумбы. Один «ИЛ-14» был «передан 11 августа в качестве дара» премьер-министру. 28 августа из Москвы в Стэнливиль вылетели 10 «ИЛ-14», выделенные правительству Конго «на срок до одного года»[252]. Находясь в США, Лумумба в принципе договорился с Кузнецовым об использовании советских транспортных средств в военной операции против сепаратистов, а позднее обсудил детали с послом СССР в Конго М. Д. Яковлевым[253].
Теперь нужна была санкция Хрущева. Советский лидер оказался перед трудной дилеммой. В схватке за Конго наступил решающий момент. Военный разгром режимов Чомбе и Калонжи был для Лумумбы единственным шансом удержаться у власти и сохранить единство страны. Оказание военной помощи Лумумбе было чревато эскалацией кризиса, прямым вмешательством США и их союзников. Продолжение прежней линии (словесная поддержка правительства Лумумбы и оказание гуманитарной помощи) означало расписаться в неспособности СССР отвечать на вызовы холодной войны вдали от своей территории. Хрущев решил рискнуть, дав добро на использование советских грузовиков и самолетов для восстановления территориальной целостности Конго. Риск казался ему просчитанным и оправданным. Он только уравновешивал шансы противоборствующих конголезских сторон и считал, что ограниченная советская помощь не вызовет прямого военного вмешательства Запада.
Действия СССР не стали неожиданностью для администрации США. В августе Госдепартамент и Комитет начальников штабов разработали три плана чрезвычайных действий. Первый предписывал, «что следует делать, если Лумумба останется у власти и попросит вывести войска ООН». Второй был «оперативным планом тайных операций, направленных на свержение Лумумбы и установление власти прозападного правительства». Третий был разработан «на случай возможного прибытия советских военных сил в Конго и также предусматривал меры по закрытию территории Конго для военных поставок без санкции ООН». Госдепартамент санкционировал отправку к западному побережью Африки военно-морской тактической группы в составе двух эсминцев, двух десантных судов с 500 морскими пехотинцами, вертолетами, оборудованием для десантирования. Планировался заход группы в «порты на всем побережье» с «дружескими визитами». Истинная цель «демонстрации флага» была вовсе не мирной – «показать Советам, по крайней мере, косвенным образом, что Соединенные Штаты готовы удалить их из Конго военными мерами»[254].
Свои планы были у конголезского правительства. Разработанный В. Лундулой план военной операции предусматривал скрытную переброску войск на юг провинции Касаи, которые должны были быстро смять отряды Калонжи и выйти на границу Катанги. Там восстание против Чомбе должны были поднять балуба. Катанга, как и другие конголезские провинции, не была этнически однородной. У балуба, составлявших большинство населения северной Катанги, была собственная партия БАЛУБАКАТ (Ассоциация балуба Катанги). Она соперничала с чомбовской КОНАКАТ за политическое доминирование в Катанге. Много балуба жили в Касаи. Касайские балуба поддерживали Калонжи и его НДК-К и находились в оппозиции к правительству Лумумбы. Катангские же балуба, напротив, часто обращались за помощью в Леопольдвиль, а центральное правительство видело в них полезного союзника для борьбы с чомбовским сепаратизмом. Представители Лумумбы договорились о совместных действиях с лидером БАЛУБАКАТ Ясоном Сендве, который был против отделения Катанги, справедливо полагая, что в таком случае все руководящие посты достанутся балунда, интересы которых представлял Чомбе.
Из Матади советские грузовики были переправлены на баржах по реке Касаи в Порт-Франки, откуда своим ходом дошли до Лулуабурга, центра провинции Касаи. Силы ООН обнаружили переброску войск, когда их было уже достаточно для начала наступления. 24 августа части КНА двумя колоннами на грузовиках «ГАЗ-63» двинулись на Баквангу, которую Калонжи провозгласил столицей своей «Горнорудной Республики». Его наспех сколоченные формирования были рассеяны, сам он бежал в Элизабетвиль. 27 августа федеральные войска заняли Баквангу.
Начало операции было приурочено к открытию Всеафриканской конференции, проходившей в Леопольдвиле 25–31 августа. Там собрались министры иностранных дел 13 африканских стран и представители национально-освободительных движений. Конференция была организована по инициативе Лумумбы, он рассчитывал, что она поможет укрепить международный престиж Конго, продемонстрировать, что он лидер нации, которого поддерживает большинство конголезцев, и усилить свои позиции на переговорах с чиновниками ООН. В приветственном послании конференции Хрущев выразил уверенность, что «конференция примет действенные решения в целях срыва преступных планов империалистического заговора против независимой Республики Конго»[255].
У входа в зал, где собрались участники форума, премьер-министра встретила толпа, которая скандировала «Долой Лумумбу». Режиссированный «гнев» массовки оплатил агент Девлина «Жак». Это была одна из первых антилумумбовских операций ЦРУ[256]. Лумумба не обратил внимания на манифестантов, прошел в зал и произнес вступительную речь. Он назвал конголезский кризис «продолжением борьбы между силами угнетения и освободительными силами», призвал африканцев объединиться для борьбы с колонизаторами и империалистами. «Наша общая судьба, – заявил он, – сейчас решается в Конго»[257]. Слова оратора тонули в антилумумбовских лозунгах, которые дружно скандировала толпа. Появилась большая группа сторонников премьера, они начали забрасывать его противников камнями. Те в долгу не остались. Толпа рассеялась только после того, как прибывшая на место полиция открыла огонь в воздух[258].
Конференция не оправдала ожиданий Хрущева и Лумумбы. Ее участники осудили «сепаратистские и колониалистские движения, направленные на раздел Конго», но одобрили действия ООН в этой стране и призвали конголезское правительство сотрудничать с силами ООН. Только Гана, Гвинея и ОАР высказались за оказание прямой военной помощи правительству Лумумбы в обход ООН[259]. В кулуарах представитель Туниса в Совете Безопасности Монжи Слим «долго и настойчиво пытался убедить премьер-министра Лумумбу не действовать вопреки позиции Хаммаршельда, потому что иначе его свергнут»[260].
