Советские документы из сборников, опубликованных Министерством иностранных дел, позволяют проследить официальную позицию СССР по ключевым событиям конголезского кризиса[5].
Много полезной информации о положении в Конго и советской позиции на разных этапах кризиса содержат материалы ООН – документы Совета Безопасности, Генеральной Ассамблеи, доклады представителей Генерального секретаря в Конго.
Ценным источником являются устные свидетельства непосредственных участников событий, тех, кто буквально «творил историю»[6].
Мемуарный жанр представлен воспоминаниями дипломатов[7], разведчиков, работавших в Конго под дипломатическим прикрытием[8], политиков[9], сотрудников ООН[10], иностранных наемников, воевавших в Конго[11].
Конголезский кризис – лакомое блюдо для исследователей. Американская журналистка и историк Мадлен Калб считает, что битва за Конго «достойна первоклассного приключенческого романа – экзотическое место действия, полный драматизма сюжет, колоритные и влиятельные действующие лица в знаменательный момент своей жизни на фоне рушащейся империи, соперничества великих держав и неожиданного всплеска национализма на всем континенте»[12]. Историография конголезского «триллера» обширна: сотни монографий, тысячи статей.
Работы советских историков составляют ее малую часть. Они содержат полезный фактический материал, но написаны не с целью объективного анализа конголезской политики СССР, а для ее оправдания[13].
Открытие, хотя и весьма ограниченное, отечественных архивных документов позволило пересмотреть стереотипы, сложившиеся в годы холодной войны. Появились работы, где объективно исследованы реальные советские мотивы и действия на различных этапах конголезского кризиса[14]. Однако целостная картина участия Советского Союза в сражении за «сердце Африки» до сих пор не была воссоздана.
Роль СССР в конголезских событиях 1960–1964 гг. не была предметом специального исследования зарубежных авторов. В 1960-е годы большинство западных историков описывали поведение Советского Союза как составную часть изощренного «плана Кремля» по захвату Африки и распространению там коммунистической идеологии[15]. Нередко «красная угроза» преувеличивалась, чтобы логичной и оправданной выглядела политика западных держав, прежде всего США[16]. Объективистский подход был редкостью[17].
В 1970-80-е годы вышли работы, где действия Советского Союза в Конго анализировались не для иллюстрации его экспансионистских устремлений, а как одного из основных участников холодной войны в «сердце Африки», где он противостоял Западу, защищая свои национальные интересы[18]. Хрестоматийную оценку советской политики находим у М. Калб. Решение Хрущева «направить самолеты, оружие и военных советников для помощи Лумумбе в подавлении катангского сепаратизма» было «типичным проявлением авантюризма» советского лидера. Авантюра обернулась отстранением от власти Лумумбы, высылкой из Конго советского посольства, убийством Лумумбы и «личным поражением» Хрущева. Он был вынужден «пересмотреть свои оптимистические выкладки и серьезно взглянуть на африканские реалии». К 1962 г. «после ряда разочарований и поражений в Конго и других странах Африканского континента Хрущев был готов оставить авантюрные мечты и проводить более осторожную, реалистичную политику». И тут его ждало новое разочарование: «Он напрасно искал эффективного радикального политика, который мог бы заменить Лумумбу, и в конце концов решил установить полноценные дипломатические отношения с умеренным правительством во главе с откровенно проамериканским премьер-министром»[19].
Некоторые исследователи расценивают «реализм» Хрущева отнюдь не как здоровую прагматику Бельгийский журналист и социолог Люде де Витте считает, что СССР имитировал конфронтацию с Западом в Конго, «дрался одной рукой», был безразличен к судьбе левых конголезских националистов и руководствовался исключительно собственными интересами: «У Кремля отсутствовали политическая воля, средства и ресурсы для создания реальной угрозы гегемонии Запада в Конго <…> Очевидно, что Кремль не хотел поддерживать Лумумбу безоговорочно во время конголезского кризиса. Его больше интересовала победа в пропагандистской войне, и Хрущев осудил вмешательство Запада, чтобы укрепить дипломатические позиции Советского Союза в афроазиатском мире. Поражение конголезского национально-освободительного движения было сокрушительным ударом для всех борцов за свободу Африки, но не для лишенных видения исторической перспективы, консервативных бюрократов из Кремля, которые относились к Лумумбе и африканскому национализму как к бросовым вещам». В Конго, делает вывод автор, не было холодной войны: «Конголезский кризис в действительности не был войной между Востоком и Западом за гегемонию в Центральной Африке»[20].
Помощник госсекретаря по политическим вопросам Джордж МакГи, курировавший конголезскую политику США с июля 1962 г. по май 1963 г., считает Конго очень опасным фронтом холодной войны. В интервью, данном в 1990 г., он заявил, что у президента Кеннеди «были все основания рассматривать Советы как “врага” в Конго»[21]. Конголезский кризис, полагает американский политик, вполне мог привести к войне между СССР и Соединенными Штатами[22].
Новаторскими стали исследования по конголезскому кризису американского историка Лизы Намикас[23]. Автору удалось воссоздать действительно международную историю кризиса, представив ее как результат сложного взаимодействия пяти основных игроков: США – СССР – Бельгия – ООН – Конго. Это стало возможным благодаря обширной архивной базе – документов из архивов США, Бельгии, России, ГДР. В ГДР Намикас нашла материалы, проливающие свет на советскую позицию по восстанию 1964 г. Документы по этому сюжету в отечественных архивах не рассекречены. Она считает, что советская политика в Конго была результатом ситуативного сочетания прагматических и идеологических императивов. Хрущев, утверждает Намикас, «шел на взвешенный, разумный риск» для «установления советского влияния в Конго». Советский лидер не был «неуклюжим бегемотом, каким его изображали в исторических работах времен холодной войны, он был существом куда более тонко организованным и прекрасно знал свои слабости». Логично, что он «не прикладывал сверхусилий для завоевания господства» в Центральной Африке, «третьестепенном для СССР регионе». Главной ошибкой Хрущева во время кризиса Намикас считает его отказ от массированной помощи Лумумбе и попыток спасти конголезского премьера, когда тот был отстранен от власти. И тут же признает, что это было невозможно для реально оценивавшего свои возможности политика: «Бездействие Хрущева можно объяснить тем, что СССР и так оказался чрезмерно вовлеченным в конфликт на расстоянии 12 тыс. миль от его территории». Такая осмотрительность обернулась тем, что у Советского Союза в Конго «не было последовательной и твердой политики», «отсутствовал лояльный сильный человек во власти или лидер, который хотя бы просто был внутренне готов вести холодную войну в Африке, как это было в Азии и Латинской Америке»[24].
