— Щенок! Да как ты смеешь?!

— Блять, Вуд, да очнись ты! — Маркус состроил Полной Даме рожу и яростно потряс Оливера, отчего тот что-то недовольно забурчал. — Давай, спящая красавица, просыпайся… Пароль какой? — Оливер приоткрыл глаза и непонимающе уставился на него. — Па-роль! — по слогам произнес Маркус и покосился на проход в гостиную. Оливер сонно моргнул, отлепился от него, покачнулся и, теряя равновесие, буквально впечатался в портрет. Что-то невнятно пробормотал, обращаясь к женщине, и та, недовольно сопя, все-таки открыла проход, чуть не сбив едва успевшего отскочить в сторону Вуда. Оливер снова покачнулся и стал заваливаться на бок. Маркус в очередной раз успел подхватить его и затащил в пустую — “О, Великий Салазар, спасибо!” — гостиную.

Сгрузив его на первый попавшийся диван, Маркус облегченно выдохнул. Бросив на Оливера, уже мирно посапывающего и успевшего обхватить диванную подушку, последний взгляд, он повернулся к выходу, как вдруг заметил притаившегося в кресле растрепанного мальчишку, смотревшего на Флинта глазами размером с квоффл.

— Ты! — обличительно начал Маркус и, покосившись на чуть ли не пускающего слюни Вуда, продолжил уже тише. — У тебя глюки, малой,— он направился к проходу, но, прежде чем выйти, обернулся, — но если ты решишь с кем-то этим поделиться, я тебя найду. И убью, — сверкнув глазами, Маркус исчез за портретом.

*

Гарри вылетел из класса ЗОТИ, кипя, как зелье в котле Снейпа.

«Вот ведь урод! “Без ума от Малфоя”», — скривившись, он мысленно спародировал нового преподавателя, а по совместительству — старого извращенца, потому что только извращенец мог подумать, что кто-то может быть без ума от этой ядовитой белобрысой сволочи. А все из-за одного взгляда в сторону хорька, который учитель не смог не прокомментировать. На самом деле Гарри всего-то пытался выяснить, не распространяется ли Малфой о прочитанной им записке. Других причин, чтобы сверлить взглядом затылок этого гада, у него не было.

“Еще и Джинни оставил после занятий, — Гарри резко остановился. — Может, все-таки следует вернуться и подождать ее там? Хотя что может случиться? Директор бы не позволил кому-то, кто может навредить ученикам, занять должность преподавателя”. Старательно откидывая мысли о Квирреле с “его вторым затылком”, а потом “Грюме”, пытавшегося его, Гарри, благополучно передать Волдеморту в руки, он зашел в библиотеку и задумчиво прошел между пыльными стеллажами, выбирая необходимую книгу. Записав ее у вечно недовольной мадам Пинс, Гарри огляделся в поисках самого темного угла. Студентов в библиотеке почти не было — все-таки начало года. Несколько равенкловцев и он, внезапно потянувшийся к знаниям, хотя настоящая причина была куда печальней: его лучшие друзья увлеклись друг другом, и Гарри не хотел неизбежно становиться третьим лишним. Едва он открыл книгу на нужной странице и попытался углубиться в чтение, навязчивые мысли снова вернулись.

“Когда там игра со Слизерином? Мы их по полю раскатаем! И Малфоя, чтобы не смел так ухмыляться и мерзостью такой быть. Вот ведь несоответствие какое — такая гадость внутри и… хм.. Ну, в общем-то, Малфоя считают тут первым красавцем школы… Люди ведь не могут так сильно ошибаться, да? Хотя мне он не нравится даже внешне! Да. Совсем. Вот Джинни…” — Гарри хлопнул себя по лбу, неожиданно припомнив, что за всеми этими разборками с Малфоем он даже не нашел время поговорить с девушкой, а ведь у них скоро свидание. “Вот хорек проклятый! Всегда умудряется на себя все внимание перетянуть!”

*

Уже которое по счету утро, мягко говоря, не удалось — все тело ломило, во рту будто пикси нагадили, а потолок опасно покачивался перед глазами. Оливер отпихнул от себя подушку, до этого крепко сжимаемую в руках, принял сидячее положение и тут же сжал голову в ладонях.

“Какая сука раскачивает Хогвартс?” — судя по всему, вчера он так знатно проспиртовался, что до сих пор окончательно не протрезвел. Он облизнул пересохшие губы.

“И вообще, как я вчера добрался до спальни?”.

Оливер попытался напрячь мозги, вспоминая, когда они с Роджером разошлись и не ляпнул ли он вчера чего лишнего, но память упорно сопротивлялась. Он вспомнил лишь пару разрозненных невнятных моментов. Вот он пытается выговорить что-то, но слова выходят перепутанными, отчего они с Роджером пьяно ржут; вход Хогвартса, слишком высокие ступеньки; вот он возвращается к гостиной… Глаза неверяще распахнулись от следующих “видений”. Он опустил глаза и посмотрел на свою руку с запекшейся на костяшках кровью, отчего несколько истерично рассмеялся, мотая головой. Его вновь замутило.

“Видел бы Флинт, какие знатные пьяные галлюцинации меня посещают… Хотя нет! Лучше не надо! Похоже, это просто очередной бредовый сон”.

Тут взгляд упал на часы, и Оливер подорвался с кровати. Проснуться только к послеобеденным урокам — неслабо, правда?

Урок ЗОТИ (единственный, на который Оливер попал сегодня) и новый преподаватель: Оливер искренне был рад этому доброму человеку за его “слепоту”. Флинт — первым делом, устроившись за партой, Оливер нашел его взглядом — никак не прореагировал на его появление. Да и за весь урок ни разу не посмотрел в его сторону, что окончательно подтверждало, что у него больное воображение. Наконец Оливер выбрался из душного кабинета вслед за выходящими учениками и отправился к озеру. Он кинул сумку на траву и плюхнулся рядом.

— Ты в порядке? Можно я с тобой присяду?

*

Трудно было сказать, сколько прошло времени. Буквы уже плясали перед глазами, а слова расплывались кляксами. Гарри сощурился, снял очки и потер усталые глаза ладонью. Оглядевшись, он понял, что остался в библиотеке единственным посетителем, а друзья так и не пришли за ним. Неожиданно навалилось все то, что он старательно гнал от себя с самого первого дня в школе: он уже не нужен, он выполнил свое предназначение. Все счастливы, а Мальчик-Который-Выжил — лишь неприятное напоминание о случившемся. Друзья вполне ожидаемо отдалились. У каждого из них начиналась своя собственная жизнь, в которой постепенно не осталось места для него. Рон, время от времени вспоминающий о нем — “Хм, кажется, чего-то не хватает рядом”, Гермиона, которая резко избавила его от своей опеки, Невилл, заходящий в комнату и смотрящий сквозь него, будто и нет никого.

“Такое чувство, — Гарри горько скривился, — что во всем Хогвартсе меня замечают всего три человека”

Именно замечают, а не носятся кругами, прося автограф (слава Мерлину, ручеек малолетних психопаток иссяк сам собой за пару дней): Джинни, кидающая красноречивые взгляды; Вуд, которому он нужен не как просто “Гарри” или “Герой всея Британии”, а как “лучший ловец за последнее столетие”, что даже не обижало — казалось, Оливер всех определял в качестве “полезности квиддичу”; и Малфой. Неутешительные выводы. Что уж тут скажешь?

Но как бы то ни было, он не имел никакого права показывать, что что-то не так — икона, блять, безэмоциональная. “Герой” обязан улыбаться, всем своим видом показывая, что война закончилась, чтобы все вздохнули свободно. Ведь не дай Мерлин, кто заметит, что у него плохое настроение — вдруг Волдеморт возродился? Гарри, конечно, здорово грешил против истины, но именно в тот период, когда он только учился жить без нависшей над головой угрозы, когда только начинал верить, что у него все-таки есть будущее, ему так чудовищно не хватало кого-то близкого и понимающего. Кого-то, кто оценил бы его без ордена Мерлина первой степени, счета в Гринготтсе и славы, таким, какой есть — лохматым, неуклюжим, может быть, иногда наивным и немного смешным.

*

Долго предаваться хандре было не в характере Гарри, поэтому уже через пару часов он снова улыбался, пусть даже и несколько наигранно. После плотного ужина он вышел из Большого Зала, когда вдруг заметил объявление на двери, на которое не обратил внимания ранее и вокруг которого уже столпились ученики. Взгляд сразу выхватил фразу: “Явка обязательна”, поэтому Гарри близоруко прищурился и даже на время прекратил жевать яблоко, проталкиваясь ближе и возвращаясь глазами к началу объявления. “Ух, наверное, какие-нибудь курсы анимагии или что-то еще в таком роде”, — успела мелькнуть мысль, прежде чем все его возникшее было воодушевление сдулось, как проколотый воздушный шарик.