И, похоже, переговоры прошли гладко, хотя опять велись на неясном диалекте. Им «Фелиция» толком не владела и больше несла чушь, чем переводила – пока Йонге не отключил опцию принудительно.

Обсудив еще как минимум лет пятьдесят, яуты наконец распрощались. Собеседник Сайнжи постучал себя по плечу. Голограмма погасла. Пару секунд в воздухе еще висели контуры клыкастой хари.

«Мы договорились», – Сайнжа обернулся к пилоту.

– Очень рад. Когда стыковка?

«Нет стыковки. Прямая посадка в нашем космопорту. Честь воина требует, чтобы ваша помощь в сохранении великого зверя была оценена».

– А кислород там у вас есть? – подал голос Рудольф, не отрываясь от консоли.

Сайнжа склонил голову. Йонге не видел его лица, но был уверен, что челюсти вопросительно двигаются.

– Обернись, – посоветовал Йонге. – Он же не видит твой перевод.

– Мог бы и так уже научиться, – хмыкнул Рудольф, разворачиваясь. – «Фелиция» у него в голове покопалась как следует.

– Вопрос о вашем нестандартном калибровочном тренинге я отложу на потом.

«Какой был вопрос?» – перебил яут.

– Дышать там у вас можно? Кислород, азот?

Сайнжа молча прошел к консоли, стараясь не задевать предметы обстановки, и немного повозился в послушно разделившемся на два окна интерфейсе. Наконец во второй половине появились сведения о составе атмосферы, температуре, осадках и гравитации. Полтора G. Не страшно, но утомительно. Зато с кислородом хуже, многовато примесей.

«А что сам не запросил?» – поинтересовался Йонге.

«Больше веры аборигенам, чем справочнику».

– Сколько нас там будут чествовать?

Вопрос был обращен к Сайнже, но, поскольку тот стоял спиной, Рудольфу пришлось ткнуть его и показать, куда развернуться. Йонге повторил, и яут добросовестно посчитал про себя, даже пальцы загибал. Выглядело это довольно смешно.

«Четверо суток. Потом ваша награда».

– Ничего себе, – протянул Рудольф.

– «Фелиция», это местная система исчисления или ты перевела в стандартные?

«Осуществлен перевод, – с едва уловимой обидой ответил корабль. – Сообщаю, что группа сопровождения использует глубокое сканирование».

– И что? – удивился Йонге.

«Это причиняет эстетическое неудобство», – признался корабль.

– Ага! – обрадованно сказал Йонге. – Что, не нравится, когда к тебе лезут? Терпи! Может, потом перестанешь меня щупать при каждой синхронизации.

Корабль умолк, талантливо изобразив этим оскорбленную невинность, но Йонге торжествовал и не испытывал ни малейших угрызений совести.

– Так. Нам нужны компенсаторы, – подытожил он.

– Экзо или эндо? – деловито уточнил Рудольф.

– Эндо. Только давай на неделю.

Рудольф довольно кивнул. Без всяких подсказок Йонге чувствовал, что напарник всецело одобряет выбор и сам бы сделал точно так же. А на втором слое синхронизации качалось легкое недовольство — без личного присутствия заявителей патентные конторы не работали. Йонге прислушался еще больше и убедился, что Рудольф тоже размышляет о важности яута, как элемента всей прыжковой системы.

«Давай потом», – наконец сказал Йонге.

Рудольф бросил на него нечитаемый взгляд, оттеснил яута от консоли и быстро набрал несколько длинных рецептурных команд. Сайнжа повернулся к Йонге.

– Я же говорил, что механик в должности выше иного воина, – ухмыльнулся тот.

Под эндокомпенсаторами оба подразумевали мощный набор стимуляторов, максимально безопасных для организма и позволяющих работать в условиях до двух G без применения специальных костюмов. При более высоком тяготении резерв организма оказывался недостаточным, и тогда уже в ход шли экзокомпенсаторы разных версий: от суставных фиксаторов до костюмов полной обратной тяги.

Подумав о фиксаторах, Йонге подошел ближе к Рудольфу, всмотрелся в рецепт, убедился, что хондропротекторов Рудольф насыпал в избытке, и попросил у «Фелиции» доставку воды на мостик.

– Слабак, – заявил Рудольф.

– Блокаторы понравилось без воды глотать? – напомнил Йонге.

Рудольф поморщился и тоже потребовал от корабля выдать ему чистой аш-два-о.

«Фелиция» успела рассчитать скорость движения, уточнить угол вхождения в атмосферу, сориентироваться на посадочные маяки и выдать результат всей этой сложной системы в виде простых и понятных цифр обратного отсчета. Сцепка шла быстро, по прогнозу выходило всего сорок минут. Йонге полистал отклики маяков и убедился, что космодром оборудован орбитальным лифтом и передовыми технологиями захвата по воздушным коридорам.

Сайнжа нетерпеливо перебирал когтями, то и дело обдирая спинку кресла пилота, чем вызывал грозные взгляды Йонге. Рудольф обнимался с лайнером и вслух рассуждал о перспективах распоряжения доходом, полученным от продажи трофейного корабля. Доходы от будущего мероприятия он благоразумно не упоминал. К чему делить скальпы живых тапасов.

Йонге выудил из библиотеки документальное исследование пояса Ялги и полностью погрузился в чтение.

«Эндокомпенсаторы по набору один и два готовы, – уведомила «Фелиция» – вход в атмосферу через четыре минуты. Прошу подготовиться к турбулентности, плотность воздушных потоков составляет…»

На этом Йонге привычно перестал внимать подробным цифрам. Страсть искинов к расчетам и уточнениям оставалась неистребимой, и экипажам приходилось мириться с тоннами информации.

За химической болтушкой отправился Рудольф. Вернулся он очень быстро – облаченный в респиратор. Йонге хотел поинтересоваться, к чему такая спешка, и тут же сам схватился за полумаску. Сваренные по рецептуре составы невыразимо воняли. Даже Сайнжа обеспокоенно заворчал и демонстративно прикрыл маску рукой.

– Пей быстро! – прогундосил Рудольф.

Схватив с подставки стакан, Йонге задрал маску, затаил дыхание и залпом употребил. Выпитая следом вода смыла запах, и пилот облегченно вздохнул.

Рудольф гримасничал и вел себя как человек, прислушивающийся к организму в ожидании страшных последствий. Но ничего не происходило.

Потом экипажу стало уже совсем не до внутренних переживаний. Их обняло чужое гравитационное поле. Костюмы, собранные «Фелицией», среагировали на неблагоприятную обстановку и усилили ребра жесткости.

– В этом панцире я похож на безымянного солдата из «Звездной пехоты», – проворчал Рудольф.

– Главное, не нарваться на их соперников, – хмыкнул Йонге. – Эй! Зачем тебе такой визор? Опять будешь глаза насиловать?

– Не без этого.

Рудольф опустил мощный полноформатный визор, и его экран подсветился голубыми и зелеными маркерами корректировки нейросвязи.

Приземление «Фелиции» ознаменовалось легким толчком.

«Открывайте выход!»

Сайнжа выглядел невозмутимо, но резкие лающие интонации показывали, как он волнуется.

– Спокойно, – буркнул Йонге, натягивая респиратор. – Все вовремя.

Рудольф полностью оставил ему управление, а сам поманил Сайнжу пальцем, и одна за другой их высокие фигуры исчезли за дверью. Йонге опять показалось, будто Рудольф подрос. Но затем пилот сосредоточился на всех положенных процедурах парковки и забыл о странной иллюзии.

Заякорив «Фелицию» и настроив программу максимальной безопасности на пять суток, он похлопал по мягким кнопкам, оглядел рубку и направился к выходу.

– Не скучай, малышка, – обронил он. – Скоро вернемся.

«Спасибо, первый пилот».

Быстро идя по коридору, Йонге хозяйским взглядом отмечал надлежащую задраенность всех панелей и дверей. Выйдя в грузовой отсек, он ускорил шаг еще больше, видя, что шлюз медленно начинает разворачиваться, и успел присоединиться к Сайнже, Рудольфу и трупу как раз вовремя.

Сквозь зеленоватое свечение прошли двое и остановились, едва покинув свою территорию.

Рудольф поправил лайнер, Йонге молча встал у скрученных ног Седого. Сайнжа наклонился, подхватил импровизированные лямки, и Йонге повторил за ним. Полностью тушу он не поднимал, лишь следил, чтобы ноги совсем уж откровенно не волочились по полу. Но даже так проклятый дохлый яут был тяжелым, как половина корабля. Навскидку Йонге предположил, что потянет килограмм на двести. Двести кило мертвечины, набитой паразитами.