Сайнжа ударил себя по плечу и сделал два шага назад.

Вся троица прибывших неторопливо прошла через док. Им до яйца оставалось чуть меньше, когда главный остановился. Сайнжа зарокотал, извергая потоки шипения и рычания и создавая прочное впечатление, что сейчас он выблюет свои внутренности.

«Приветствую братьев по оружию… радость видение… миссия сбытие…»

Судя по трансляции, это был не общеупотребительный язык. Йонге поморщился, покосился на Рудольфа, но по лицу механика совершенно нельзя было прочитать, что он думает. Серо-голубые глаза равнодушно скользили по прибывшим – и ни на миг не задерживались. Догадка пришла почти сразу: Рудольф нацепил контактные линзы с прямым обменом и подключился к корабельным системам. «Фелиция» могла напрямую передавать ему все подозрительное, не используя медленные словесные конструкции. Лайнер снова висел на боку, угрожающе выставив длинный ствол. За обиженных гостей Йонге не волновался — яуты лучше других знали, что такое воинственность.

С одной стороны Йонге одобрял, с другой – предвидел сезон жалоб и стенаний, когда напарник будет восстанавливать зрение.

Рудольф сходил с ума от высокотехнологичных новинок, закономерно расплачиваясь потом больной головой, потерей одного из чувств – смотря какое усиливал – и очередным курсом правильного питания за большие деньги. Йонге регулярно благодарил современную медицину: все было кратковременно и успешно подвергалось излечению.

«Трофей слава матери…» – продолжала талдычить система перевода.

Представитель гостей поднял руку, останавливая словоизлияния. Несмотря на маску, голос его звучал достаточно отчетливо, чтобы корабль попытался перевести и его фразы, но это оказалось совсем уже непосильной задачей.

Поняв свою несостоятельность, «Фелиция» оборвала перевод, уведомив пилота, что трансляция будет возобновлена после распознавания словаря. И тут же предложила подгрузить платный модуль. Йонге шикнул на искин и сосредоточился.

Казалось, Сайнже не нравилось, что он слышал. Очень быстро яут начал проявлять все признаки недовольства: взмахнул рукой, выщелкнул клинки и сжал кулак, показывая оружие оппоненту.

– Так, вечеринка портится, – прокомментировал Йонге.

Предводитель делегации резко прошел вперед, обогнул яйцо и встал перед Сайнжей. Он был выше, мощнее, а дредлоки – совсем белесые, выцветшие.

Йонге посмотрел на гостей под новым углом, и они ему не понравились.

У второго яута половина черепа была лишена дредлоков, а у третьего отсутствовал нижний левый клык. Седой, Лысый и Щербатый. Будь они сейчас в любом баре, Йонге точно мог бы сказать, что эти трое готовы затеять драку в любой момент. Грузовой отсек на бар походил мало, но рожи у яутов были самые что ни на есть уголовные. Рожу Седого Йонге не видел, но готов был поставить половину стержневого запаса, что она тоже мерзкая.

– Эй! – Йонге шагнул вперед. – Парни! Во-первых, невежливо разговаривать на постороннем диалекте! Во-вторых, нам обещали заплатить за это чертово яйцо, так что давайте к делу!

Седой внимательно прислушивался к переводу «Фелиции», рокотавшему с потолка, а затем отпихнул Сайнжу и враскачку двинулся к Йонге. Руки он развел в мирном жесте, поэтому пилот напрягся, но не отступил. Рудольф положил ладонь на приклад.

«Эта рожа мне подозрительна…»

Седой сделал последний шаг, раззявил челюсти и зашипел.

– Очень приятно, – сухо сказал Йонге.

Седой коротко, без размаха всадил кулак Йонге в подбородок.

Среагировать пилот не успел. Удар был такой, что его отбросило. Во рту разлилась пронзительная боль и железный привкус. Он грохнулся на пол, краем глаза заметив, как Рудольф перехватывает лайнер. Седой взмахнул рукой, и пространство вокруг них взорвалось клубами сизого дыма.

– Нападение! – заверещала «Фелиция».

Йонге услышал, как громко и зло рявкает оружие – не лайнер, – и под потолком прошла серия коротких взрывов. Голос корабля исчез, завоняло паленым, по внутреннему каналу связи пришло огорченное сообщение, что в грузовом доке произошла авария, и он будет заблокирован.

– Не… вздумай… – прохрипел Йонге, садясь. – Мы ж здесь…

Оттолкнувшись от пола, он вскочил и тут же столкнулся с вынырнувшими из дыма силуэтами. Яуты кинулись на него с двух сторон. Йонге вмазал ногой одному, блокировал удар другого, всадил локоть в светлое пятнистое брюхо, отдернул голову, чтобы не прилетело ударом тяжелой башки…

Тяжелая химическая вонь влилась в легкие, и все тело тут же сделалось неподъемным, как гранит. Йонге пропустил удары по ребрам слева и справа, согнулся, и пол качнулся ему навстречу.

Яуты подхватили его, заламывая руки за спину. Щербатый попытался схватить пилота за волосы, но не рассчитал и пробороздил по лицу. Йонге едва успел зажмуриться – по одному глазу прошлось кривое грязное лезвие когтя, и глаз моментально заплыл. По щеке потекло. Йонге мотнул головой и с трудом втянул воздух в болящую грудь.

Пока он разбирался с двумя – а вернее, они с ним, – Седой успел расправиться и с вооруженным Рудольфом, и с чуть менее вооруженным Сайнжей. Первого свалил все тот же химический коктейль. Лайнер валялся на полу, Седой заломил руки механику за спину. Йонге скользнул взглядом и с тупым удивлением разглядел яута в виде пришпиленного к стене экспоната. Ловчая сеть с зацепами-крюками вдавила яута так сильно, что толстая кожа начала рваться. Нижние мандибулы остались раскрытыми, торча сквозь ячейки, верхние прижало. Дым рассеялся окончательно, Сайнжа поймал взгляд пилота и зарычал, дергаясь в захвате.

Йонге медленно, с усилием перевел взгляд на Рудольфа. Седой сделал шаг, Сайнжа снова заревел, и тут Йонге присоединился к нему. Хриплый, полный злобы вопль вырвался из саднящего горла, когда он понял, что Седой идет к яйцу.

Рудольф молча выкручивался, пару раз удачно пнул Седого под колено, вынуждая припадать на ногу. Потом яут щелкнул его по затылку. Глухой звук был таким раскатистым, что Йонге испугался, как бы яут не проломил череп механику. Рудольф обвис, и Йонге рванулся изо всех сил. Щербатый зашипел и пнул его.

– Сайнжа, сукин ты сын! – наконец, завопил Йонге. – Кого ты привел, мудилище? Ублюдок! Я тебя выпотрошу, говнюк!

Седой подцепил когтем металлическую сетку, сдерживающую яйцо. Теперь-то Йонге совершенно точно видел, что лепестки с отвратительным нетерпением подергиваются, словно тужатся, чтобы раскрыться и вытолкнуть из чрева пакостное содержимое.

Йонге вновь рванулся, выкручивая самому себе руки. Плечо хрустнуло, Щербатый дернул его в сторону, одновременно невольно вправляя плечо. Пилот застыл на несколько мгновений, переживая боль. Голыми руками двоих ему было не завалить. Но если использовать не совсем руки…

«Фелиция! Мне нужна твоя помощь».

«Слушаю, первый пилот», – радостно отозвался корабль.

«Стигматизатор. Мостиковую передачу!»

«Мостик ненадежен, – предупредил искин после паузы. – Расчетное время заполнения – четыре минуты».

«Начинай!»

Четыре минуты – это двести сорок секунд. Рудольф мог продержаться три минуты, в этом Йонге не сомневался. Трех минут и ему должно было хватить.

«Переводи!» – скомандовал он.

И разразился отборной бранью, изощренно поминая всех яутов вместе и по отдельности, в самых различных видах совокупления друг с другом, флорой, фауной и, наконец, яйцами и наездниками.

Седой поначалу не обращал внимания, однако на выкрике про яйца его, похоже, все-таки задело. Оторвавшись от упихивания Рудольфа лицом в лепестки, он посмотрел на Йонге и демонстративно снял маску, явив предупреждающе оскаленные клыки. Обрадовавшийся пилот успел выдать еще несколько вольных фантазий, прежде чем Щербатый лениво и с оттяжкой залепил ему такой подзатыльник, что едва не сломал шею.