По замыслу создателей лайнер был стационарным оружием. Его не носили при себе как обычный разрядник. Громоздкое и дорогое оборудование возили на мини-платформе, на вездеходе, на глайдере – и работал он через бортовые системы наведения. Рудольф пошел на огромный риск. Конечно, он справился, ведь самый лучший механик Вселенной не мог облажаться. Но перегрузка, легшая на сопряженные с глассами зрительные нервы, оставила его почти слепым.

Экран хорошо отображал степень потери зрения: прозрачная дуга помутнела до неразборчивого серого, по нему шли разводы и пятна. Иногда появлялся чистый проблеск, но тут же его затягивало серой мутью.

Позабытый Сайнжа, слегка шатаясь, подошел к обоим, пару секунд внимательно рассматривал лайнер, неподвижного Рудольфа и все еще держащего его за руку Йонге, а потом решительно, хотя и с осторожностью, похлопал механика по плечу.

– Он говорит, что ты крутой парень, – с усмешкой «перевел» Йонге.

– Да еще бы.

Рудольф помотал головой и начал подниматься. Неуклюже, хватаясь за лайнер. Но с каждым движением он действовал увереннее, и, утвердившись на ногах, уже совершенно без проблем собрал лайнер в первоначальную версию. Пустые батареи остались валяться на запорошенном стекле.

– Йонге, глянь, сколько там заряда?

– Хмм, процентов десять. Ты тут устроил хренов апокалипсис.

– Мелко не работаем, – довольно сказал Рудольф. – Давай, веди меня, чтоб я на своих же соплях не поскользнулся. Обидно будет шею свернуть.

Прежде чем Йонге успел приступить к нелегкому делу конвоирования, Сайнжа скользнул за спину Рудольфу, толкнул того под колено и тут же подхватил. Механик изумленно крякнул, крепче вцепляясь в лайнер. Приклад грохнул о стекломассу.

– Вот и тебя покатают, – почти весело сказал Йонге. – Пушку отпусти.

– А потянешь?

– Тебя не спрашивал.

Вооружившись тридцатью килограммами смертоносного железа, Йонге максимально удобно для себя разместил громоздкое оружие на спине, и вышел вперед.

Яут даже с грузом на руках был способен передвигаться достаточно быстро, и Йонге вовсе не хотелось бежать за ним, спотыкаясь и падая.

Пепел продолжал сыпаться, хотя уже гораздо меньше. Йонге на всякий случай потряс радар, тот пискнул и зажегся на несколько мгновений – показал успокоительную пустоту и тут же снова сдох. На ходу Йонге вытащил маркер, встряхнул, написал на ладони «чисто» и через плечо показал Сайнже. Яут довольно зарокотал.

– Чего это? – беспокойно спросил Рудольф.

– Я ему сказал, что ты тут всех вычистил.

***

Холмы уже почти привычно ложились под ноги. Оставив за спиной пепелище, Йонге почувствовал себя гораздо бодрее. Сайнжа тихонько клекотал себе под нос, и Йонге невольно подстраивался под эти звуки – в них явно угадывался ритм, точно яут решил спеть боевую песню. Например, во славу изничтожения целых двух стай неопознанных тварей.

Рудольф кашлянул. Йонге сбился с шага, недовольно нахмурился, и снова встроился в ритм. Рудольф прочистил глотку и раскашлялся еще более выразительно.

– Чего? – промычал Йонге. – Антибиотики возьми.

– Я, конечно, может и мозгами перегрелся, – осторожно сказал Рудольф. – Но… Чуешь? «Фелиция» совсем рядом.

– Перегрелся. Слишком мало прошли.

– Я вот так же думал, – с сомнением протянул Рудольф. – Но все равно, я ее слышу. Заждалась, бедная.

– Крыша у тебя едет, – отмахнулся Йонге.

– Спорим на сто мультиен?

Рудольф, судя по голосу, ухмылялся, и Йонге досадливо фыркнул. Он чувствовал то же самое, а глейтер усиливал взаимное волнение и помогал понять, о чем думает напарник. Йонге тоже совершенно иррационально чувствовал, что «Фелиция» неподалеку. Словно сама снялась с места и прилетела за ними.

Он невольно ускорил шаг, но лайнер тут же дал ему по затылку.

– Правее, – сказал Рудольф.

Йонге обернулся, но Рудольф на него не смотрел: экран был по-прежнему серый, а сам механик напряженно вытянул шею, даже слегка подергивал головой, будто принюхивался.

Йонге послушно чуть изменил курс, а следом за ним и Сайнжа.

– Еще чуть-чуть, – добавил Рудольф.

Йонге снова послушался. Слепота Рудольфа, при всей ее неприятности, сыграла им на руку. Потеряв одно чувство из пяти, механик настроился на сигнал корабельного маяка и мог задавать курс с точностью навигационного приложения. Вся теория киберпротезирования строилась именно на этом: не просто заменить отсутствующе, а предельно усилить нейроотклик.

Опять начала ныть нога, отдавая до самой спины, не замедлившей присоединиться к ансамблю боли. Усиливающийся сигнал почти стонал в нем, перебирая нервы виртуальными пальцами.

Йонге терпеливо стискивал зубы и внимательно смотрел, куда идет, страхуясь от идиотизма начинающих – бежать к цели, сломя голову и не отрывая взгляда.

Тем более, холмистая равнина плавно начала делаться все более холмистой, и вскоре обоим ходокам пришлось пробираться в натуральных ущельях, где вдобавок искажалась перспектива.

«Фелиция» действительно оказалась ближе, чем они думали.

– О, черт, – вздохнул Йонге, едва они выбрались из очередной лощины.

– Что? «Фелиция», любовь моя, я слышу тебя!

Рудольф вывернулся из хватки яута, спрыгнул, поскользнулся и был позорно изловлен за шкирку. Яут демонстративно приподнял его на цыпочки, удерживая одной рукой. Рудольф заматерился.

– Заткнись! – не выдержал Йонге. – Помолчи, Руди!

Механик сразу же заткнулся. Йонге не слишком жаловал сокращенные варианты имен, потому что раньше за ним прочно ходило дурацкое прозвище «Большой Йо» – и именно поэтому он сокращал имя приятеля довольно редко. В основном, когда кругом творилась полная жопа.

– Матка боска! – почти со слезами произнес Йонге и схватился за голову.

Сопение Рудольфа сделалось почти громовым – на родном языке Йонге поминал черта и бога ненамного чаще, чем сокращал имена.

– Да чтоб тебя, что случилось-то? – не выдержал механик.

– Перетрясло нашу «Фелицию», перекувыркало как коробочку, понял? Сколько же тебя тащило, крошка, за что с тобой так жестоко?

Сигнал, до сих пор блуждавший в стеклянном лабиринте, наконец нащупал их.

– А-а! – Рудольф тоже схватился за голову. – Ей больно!

Йонге уперся в колени, тяжело дыша. Сайнжа что-то ворчал, щелкая и шипя, но у Йонге не хватало сил поднять взгляд.

Грузовой разведывательный корабль из серии «М-прыжок» был крепким орешком, способным исследовать различные планеты, приспосабливаясь под широкий ряд экстремальных показателей. Но на какой-то занюханной Калисее вступившие в заговор силы природы протащили настоящий межпланетный корабль почти на сотню километров.

Преступно эгоистичная мысль, что им не придется больше идти, погасла под грузом вины. Рудольф сопел и хрипел, больше не говоря ни слова, но Йонге тоже чувствовал, как глейтер перекидывает отчеты об ошибках, как «Фелиция» отчаянно нуждается в их внимании, чтобы исправить то, на что у искина не хватает прав и самого главного – рук.

Это и впрямь ощущалось как боль.

«Фелиция» полулежала на боку гигантского наплыва, жалобно задрав две посадочные опоры, и Йонге готов был бежать к ней и стенать у каждой опоры отдельно. Он физически чувствовал страдания корабля. «Фелиция» основательно слилась с пейзажем, в самом буквальном смысле – стеклянные наросты превратили ее в монолит, в памятник механике, вырастающий из мутного океана застывшего песка.

Йонге сделал шаг и остановился. Сердце почти обливалось кровью, но разум продолжал оберегать хозяина. Йонге увидел, как под стеклом что-то движется. Между ними и «Фелицией». Движется вовсе не в сторону, а прямиком к ним.

Сайнжа заворчал у него за спиной. Йонге услышал характерный щелчок выдвигающегося лезвия.

– Дай лайнер, – хрипло приказал Рудольф. – Ты что-то видишь, но стрелять не умеешь.