Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Шарон пытался разъяснить хозяевам принципы израильской поселенческой политики, но не это их интересовало.

— Вы считаетесь у нас героем войны, лучшим израильским генералом, — обратился Али к Шарону. — Как вы расцениваете боеспособность нашего солдата и египетской армии в целом?

Шарон помолчал, обдумывая ответ.

— Когда египтяне сражались, они стояли насмерть. Особенно в последнюю войну, — сказал он после затянувшейся паузы.

Али улыбнулся. Ответ ему понравился.

Арик продолжал:

— Но я предпочитаю говорить не о прошлом, а о будущем. Вы, арабы, должны понять, что нет такой силы, которая могла бы заставить нас покинуть эту землю. Наше право на Эрец-Исраэль не подлежит сомнению. Президент Садат первым понял, что все эти бессмысленные и жестокие войны ни к чему не приведут.

Но если вы дали нам мир, то и мы взамен дали вам мир. Не забывайте этого…

Египетские генералы не в восторге от слов Шарона, но от него они готовы выслушать что угодно. Для них он не политический деятель, не министр сельского хозяйства в правительстве Бегина.

— Вы, генерал Шарон, всегда желанный гость в Египте, — сказал Али. — Мы ценим вашу солдатскую прямоту и горды тем, что скрестили с вами оружие. Вы для нас олицетворение воинской доблести.

Это не комплимент. Египтяне прекрасно знают Шарона. Когда в октябре 1973 года его полки, сметая все на своем пути, стремительным натиском форсировали канал, уничтожили египетские ракетные батареи и вышли на подступы к Каиру, то это означало не только перемену военного счастья. Именно тогда Шарон, подобно бульдозеру, расчистил путь к миру.

Президент Садат не сразу понял, что победа вырвана из его рук. Войска Шарона рвались вперед. В египетском штабе царила растерянность. Командующий египетскими силами генерал Шазли получил шок и был не в состоянии принимать решения. Садат, в качестве верховного главнокомандующего, все взял в свои руки и отчаянным усилием попытался переломить ход войны. Рядом с ним находился человек со стальными нервами — начальник оперативного отдела генштаба генерал Рани Гамаси. Они сочли, что не все еще потеряно. Раис[32] лично связался по телефону с командующими 2-й и 3-й армиями и кричал в трубку:

— Я приказываю уничтожить Шарона и его силы. Повторяю: уничтожить!

Но было уже поздно.

Вспомнив все это, Али взглянул на Шарона так, словно видел его впервые, и произнес, чеканя слова:

— Человек, форсировавший канал всего лишь с семью танками, мог быть или блефующим игроком, или великим полководцем. К сожалению, мы ошиблись и поняли, с кем имеем дело, с роковым опозданием в несколько часов…

Президент Садат, впервые ступив на израильскую землю, сразу же стал искать кого-то глазами в толпе встречающих и наконец спросил:

— Здесь ли генерал Шарон?

Арик, стоявший в стороне, подошел. Садат пожал ему руку и сказал, улыбаясь:

— Я хотел захватить тебя на нашем берегу канала.

— А я, господин президент, счастлив видеть вас здесь, — дипломатично ответил Шарон.

* * *

Военная карьера Шарона началась еще в период Войны за Независимость. 20-летний офицер прекрасно зарекомендовал себя на египетском фронте. После войны Израилю, если он хотел выжить, предстояло быстрыми темпами создать первоклассную армию. В 50-е годы до этого было еще далеко, и положение складывалось не лучшим образом.

Террористические банды постоянно прорывались в Израиль из Газы и Иордании. Майору Ариэлю Шарону поручили создать спецотряд по борьбе с террором, которому суждено было стать впоследствии основой израильских парашютно-десантных войск.

Тогда и появился знаменитый 101-й полк. Начались ответные рейды, молниеносные и беспощадные. Сжигались целые арабские деревни, если из них выходили террористы. Каждый успех доставался им теперь дорогой ценой.

Были, конечно, и перегибы, вызывавшие крупные скандалы. У Шарона появилось много врагов. Особенно крупный скандал вспыхнул в 1953 году, когда люди Шарона убили в иорданской деревне Кибия 70 арабов.

Газеты неистовствовали. Совет Безопасности ООН принял антиизраильскую резолюцию. Последовал запрос в кнессете. Отставка Шарона казалась делом решенным, но его неожиданно для всех взял под защиту сам премьер-министр Давид Бен-Гурион. Он понимал, что Израилю сейчас нужны военные успехи, пусть даже самые незначительные. К тому же, благодаря Шарону, были сведены к минимуму набеги федаинов на израильские поселения.

Странные отношения сложились у старого вождя с молодым майором. Двери Бен-Гуриона были всегда открыты для Шарона, и он часто приходил к Старику, чтобы излить душу после очередного конфликта с генералами. Бен-Гурион любил этого офицера, воплощавшего в его глазах облик нового Израиля. Он первым оценил военные способности Шарона, но он углядел и специфические черты характера этого человека, которые со временем могли заблокировать его карьеру.

«Грубая солдатская прямолинейность, которой так гордится Арик, часто переходит в сварливость. Но больше всего печалит меня его склонность ко лжи», — записал Старик в своем дневнике.

После расформирования 101-го полка Шарон стал командовать дивизией парашютистов. В командных кругах у него сложилась репутация тяжелого, трудновыносимого человека. Многие генералы, которых Шарон нашел способ задеть или обидеть, его терпеть не могли. Арик умудрился поссориться с двумя начальниками генерального штаба: сначала с Хаимом Ласковым, затем с Моше Даяном. Давид Бен-Гурион был его единственной защитой, и Старик, хотя и не без колебаний, взял Шарона под покровительство.

— Ему надо дать шанс, — уговаривал Бен-Гурион Ласкова, а потом Даяна, — я знаю, что Арик работает над собой, и верю, что он избавится от своих недостатков.

В своем дневнике он пишет: «Я несколько раз ловил Арика на лжи. Только одно мешает ему стать нашим выдающимся полководцем. Он сам».

Уже после смерти Бен-Гуриона Шарон признал: «Я несколько раз не то чтобы лгал Старику, но не говорил ему всей правды. В свое оправдание могу сказать только то, что во всех этих случаях я не преследовал личных интересов, а спасал от тяжелого наказания нескольких своих солдат и офицеров, совершивших тяжкие проступки. Я их высоко ценил, несмотря ни на что. Бен-Гурион все понял и простил, хоть и сердился на меня из-за дела Меира Хар-Циона». Событие, известное как личная война Хар-Циона, произошло в феврале 1955 года. Двое молодых людей, Одед и Шошана, отправились на прогулку в Эйн-Геди и не вернулись. Лишь через два месяца были найдены в колодце их изуродованные тела. Шошана была любимой сестрой Меира Хар-Циона, лучшего командира 101-го полка. Меир, ошалев от горя, взял нескольких людей и отправился мстить. Когда стало известно, что он вытворяет, начальник генштаба Моше Даян послал за ним целое подразделение, но Меир вернулся сам и сдал оружие своему командиру Ариэлю Шарону.

Общественное мнение было потрясено. Моше Шарет, занимавший в то время пост премьер-министра, записал в своем дневнике: «Этот Меир — гнусный злодей. Но не лучше и Шарон, берущий его под защиту. 101-й полк не что иное, как банда головорезов, считающих, что им все дозволено. Такое положение нетерпимо».

Бен-Гурион, ставший в кабинете Шарета министром обороны, лично допрашивал Шарона и вынес ему строгий выговор в присутствии всех офицеров генерального штаба.

Шарет был недоволен и записал в дневник:

«На этот раз я не спустил Арику, — сказал нам Старик с наивной гордостью. Мы с Голдой обменялись красноречивыми взглядами. Устный выговор… Теперь бедный Шарон не будет спать по ночам…»

* * *

Долгая карьера Шарона похожа на поединок, который он вел не только с врагами Израиля, но и с израильскими генералами. На всей его в целом безупречной военной репутации было лишь одно пятно.

Оно преследовало Шарона годами, как наваждение. Подобно кошмару, не давало спать по ночам и исчезло только после Войны Судного дня. Пятно это возникло в результате операции по захвату перевала Митле в Синайскую кампанию 1956 года.

вернуться

32

Раис — правитель (араб.).

45
{"b":"577456","o":1}