Покончив с прической, женщина снова посмотрела в зеркало и усмехнулась бледными губами. Прекрасно! Восхитительно! Идеально! А теперь цветок надо снять и переодеться. Потом можно будет по той же старой привычке чуть–чуть подкрасить глаза лиловой краской.

Именно так, нарядившись в пышное, ярко–синее платье, Миледи и сделала. Чуть–чуть подкрасила глаза, снова с боем вплела в непослушные волосы цветок–оригами и скрыла все свои старания под шляпой с длинной вуалью. И это тоже была дань старой привычке. Здесь, в Багряных землях, ее никто не знал. Здесь были другие правила, другие понятия красоты. Здесь, да и вообще уже больше нигде не было тех, кто мог бы осудить ее, оскорбить, попытаться обидеть. И, тем не менее, Миледи старательно скрывала свое лицо. От некоторых привычек, особенно тех, что наживаются горьким опытом, невозможно избавиться.

Настенные часы пробили девять. Миледи на мгновение растерялась. Недоверчиво посмотрела на часы и даже как могла близко подошла к ним. Она до последнего сомневалась и лелеяла надежду, что глаза обманывают ее.

Нет. Не обманывают. Девять. Уже девять! А ведь всего пару минут назад светало! Как быстро летит время! Как долго она собирается. Но все, что ни делается, все – к лучшему. Теперь не придется ждать. Миледи вышла из комнаты, заперла за собой дверь.

«Все–таки я погорячилась, – думала она, приподняв подол юбок, поднимаясь по лестнице, – не стоило снимать еще одну комнату только из–за того, что его забавляет вся эта неопределенность…»

Женщина поднялась на самый верхний этаж, скользнула хмурым взглядом по комнате, в которой ровно три дня назад оставила практически в гордом одиночестве поразительно беспечного господина и символично постучала в соседнюю дверь. Та открылась незамедлительно. Как будто ее обитатель только и делал, что ждал гостей.

Какузу слегка наклонил голову в своеобразном поклоне–приветствии и отошел в сторону, позволяя гостье зайти в комнату. Здесь было светло и пусто. Несмотря на то, что в комнате формально уже довольно длительное время обитало двое, помещение вовсе не казалось обжитым. Создавалось впечатление, что сюда зашли на минутку. Присели на аккуратно заправленную кровать, поговорили и разошлись. И это тоже было отчасти верным. Шикамару приходил в эту комнату только для того, чтобы немного посидеть якобы на своей кровати и уйти. Пришел он и сегодня.

Миледи улыбнулась подопечному. То, что он не видит ее улыбки, нисколько не волновало женщину. Негромко поблагодарив Какузу за галантно предложенный стул, онa присела на его край и внимательно посмотрела на Нара. Тот казался спокойным и даже расслабленным. Но Миледи прекрасно чувствовала, как внутренне собрался юный маг. Он был готов. Готов ко всему. Женщина усмехнулась. Это тоже осталось никем незамеченным. Впрочем, эта усмешка не предназначалась никому.

– Здравствуй, Шикамару, – наконец заговорила она. Ее голос звучал ровно и спокойно. – Надеюсь, ты хорошо отдохнул. Потому что с этого дня мы займемся обучением.

И в этом не было ничего удивительного. Постдипломная практика подразумевала это. Обучение, освоение, оттачивание. Можно было и освежать в памяти, и исследовать, и изобретать. Одним словом – изучать.

Сейчас, когда Узумаки скрылся от чужих глаз, когда время в каком–то смысле остановилось, и больше не нужно никуда бежать, что–то решать, можно заняться понятными, очевидными вещами. Можно и нужно выполнить, хотя бы отчасти, взятые на себя обязательства. Да и для общего дела это будет на благо.

– Сегодня, – после небольшой паузы вновь заговорила Миледи, – мы займемся изучением материи. Простые обыватели часто путают этот раздел магии с алхимией. Им, – она позволила себе улыбнуться, – это простительно. А вот магам, – строго продолжала женщина, – непростительно не знать разницы между этими двумя совершенно разными вещами.

Шикамару машинально кивнул. Наверное, ему нужно было отказаться от обучения. Нужно было еще вчера подать жалобу в Академию, сказать, что его наставник ничему его не обучает.

«Нет! – одернул себя Нара. – Нет. Я не могу отказаться от обучения. Мне никто не позволит уйти. Возможно, я мог отвергнуть ее предложение тогда, на распределении, но не теперь».

– Разницы нет, – вслух сказал он. Грубое заблуждение. Он давно убедился, что это не так. Но его наставнице знать об этом вовсе необязательно.

– Ты так думаешь? – искренне удивилась Миледи. Она явно не ожидала таких слов от подопечного.

– Я в этом уверен, – хмыкнул Шикамару и мысленно усмехнулся. Он сыграет в эту игру. Сыграет и выиграет. Иначе и быть не может. Ведь поражение хуже смерти.

***

Наруто стоял посреди широкого, едва освещенного коридора и задумчиво рассматривал резную дверь с яркой, золотой ручкой. Любопытство требовало заглянуть внутрь. В глубине души у мага теплилась надежда, что ему посчастливится попасть в еще одну комнату времени. Что, зайдя сюда, он увидит если не древнейшую историю, то сравнительно молодую, новую. Что случилась всего каких–то несколько тысяч лет назад. Ведь это тоже немалый срок. Мир за это время сильно изменился. Очень сильно.

Узумаки потянулся было к заманчиво блестящей ручке, но, в последний миг, одернул руку и тряхнул головой. Нет. Это не его любопытство. Ему не интересно, что скрывается за этой дверью. И знать он этого не хочет, Вот спать – это да. Это он бы с радостью. Но он обещал Саске, что не будет спать где придется. Да и холодно здесь. Пока двигаешься – это еще терпимо. Но как только остановишься, расслабишься – тут же замерзнешь.

Наруто тихо хмыкнул и неспешно пошел вперед. Перед глазами все еще виднелась та самая дверь, в которую он не пожелал зайти. Маг недовольно фыркнул, прикрыл глаза, и, внимательно вслушиваясь в тишину, уверенно пошел вперед.

– Я тебе уже говорил! – ворчал Курама. – Я чувствую все, что и ты. И это касается не только удовольствия. Твоя усталость – моя усталость. Мы не делим это пополам. Мы просто это чувствуем! Ну же! Открой свои упрямые глаза! Ты устал. Безумно устал. Я так никогда не уставал! Хватит бродить здесь. Зови Учиху.

«Отстань», – мысленно фыркнул Наруто.

Звать супруга он не собирался. У него и в мыслях не было делать что–то подобное даже тогда, когда он отчитывался Саске в том, что прекрасно понял все его наставления. Нет, наставления были просты и понятны. Он их даже запомнил. И, если потребуется, так и быть, прибегнет к ним. Но случится это в самом крайнем случае. Когда усталость станет настолько невыносимой, что ноги откажутся его держать или у него не хватит сил защититься. Только в этих двух крайних случая, он позовет Саске. А до тех пор, пока он может идти, пока его жизни ничегошеньки не угрожает, он будет искать сам. Искать Саске.

– Это не Спутник, а сплошное издевательство, – простонал Курама. – Ну и куда ты идешь? – без особого интереса поинтересовался он. Ответа не последовало, впрочем, Хранителя это нисколько не задело. – Хоть бы попросил открыть дверь, – проворчал он. – Интересно же, что там спрятано…

Наруто остановился. Ему как–то не пришло в голову, что можно попытаться открыть дверь чужими руками. Это было в стократ безопаснее, чем прикасаться к заманчиво–блестящей ручке самому.

Маг открыл глаза. Назойливая дверь все еще преследовала его. Разве что несколько изменила свое расположение. Была не справа, а слева. Узумаки медленно повернулся к ней и неуверенно попросил:

– Откройся.

Дверь незамедлительно подчинилась. Бесшумно отворилась, открывая взору чьи–то невероятно богатые покои. Здесь все, начиная от трех стульев с высокими спинками, стола, кровати, пары полок и заканчивая сервизом, стоящим на столе было из чистого золота. Наруто хватило одного взгляда, чтобы понять это. Сомнений в том, что он видит подделку, у мага не было. Роскошная комната. Пожалуй, обладай он хотя бы одним предметом отсюда, и безбедная, абсолютно независимая от Саске жизнь была бы ему обеспечена. Узумаки разочаровано хмыкнул. Подумать только! Ради этой ерунды распаляли его любопытство. Обидно даже.