- Не мучай его вопросами, - предостерегающе велел он Шисуи. – Еще поймёт, что совершил ошибку, и что нам тогда делать? – Итачи выдержал небольшую паузу и легкомысленно махнул рукой. – Пока любовь слепа…

- Вот-вот, - поддержал его Шисуи. – Об этом я и говорю. Любовь. Наш дорогой младший брат влюблён. Это же очевидно, - он окинул серьезным взглядом всех присутствующих в комнате. – Конечно, - продолжал он, - мы пожелали ему влюбиться. Но любовь – не то, что подвластно нам.

- Она вообще никому не подвластна, - спокойно заметил Кагами.

- Всё, на что мы способны, - кивая в знак согласия со старшим, продолжал Шисуи, - это заставить кого-то кем-то увлечься. Это не будет длиться долго. Неделю, не больше. А наш дорогой брат… - он многозначительно замолчал.

- Это лишь значит, - хмыкнул Итачи, - что наш глупый маленький брат изначально симпатизировал своему господину. Скажем так, он уже был очарован им. И мы только подтолкнули…

- Ты знал об этом, - перебил его Шисуи.

- Естественно, - пожал плечами Итачи. – Иначе какой смысл было желать ему что-то настолько безобидное? Помните, как забавно было наблюдать за тем, как наш глупый маленький брат избегал третьего поцелуя? Он даже отгородился от нас барьером. И всё почему? Потому что он обо всём прекрасно знал, не так ли, Саске?

С тихим звоном разбилась бутылка. Её крошечные тёмно-зелёные осколки, словно изумруды, украсили стол. Белоснежная скатерть стремительно покраснела.

«Самое главное для Учиха, - мысленно повторял Саске, сверля убийственным взглядом братьев, - семья».

А посуда между тем обращалась в стеклянную пыль.

- Теперь я понимаю, - кивнул Шисуи, как будто не замечая погрома на столе, - что решение было принято сознательно, - он усмехнулся, его глаза задорно блеснули. Учиха звонко хлопнул в ладоши, снова нацепляя на себя любимую маску. – Это же здорово! – весело продолжил он. – Теперь у нас есть личная игрушка.

Зловеще замигали свечи. Как будто кто-то открыл окна, и в комнату ворвался свирепый осенний ветер. Он, своими резкими порывами пытался погасить свет. Но окна в малой гостиной по-прежнему были закрыты. Всё ещё трещали дрова в огромном каменном камине, и лишь мерцали в больших канделябрах свечи.

- Шисуи, - Кагами укоризненно покачал головой, - это так низко, - строго продолжал он, - вызывать ревность у младшего брата.

- Ох, - Шисуи выглядел сконфуженным, - я об этом как-то не подумал. – Но ведь я не сказал ничего такого! – тут же всполошился он. – Страж станет нашей игрушкой…

- Если только, - твёрдо перебил его Кагами, - не примет предложение. Достаточно ли, - он внимательно посмотрел на самого младшего брата, - благоразумен твой господин?

Несколько секунд Саске смотрел в глаза старшего брата. Там он читал насмешку, издёвку и предвкушение. О, Кагами устроил бы любой вариант: достанется ли Узумаки всей семье, или только одному её члену. Он предвкушал веселье.

- Время покажет, - неопределённо пожал плечами Саске. Он понятия не имел как отреагирует господин на последние, довольно-таки радикальные изменения в его жизни. Узумаки был достаточно непредсказуем…

- Как он себя чувствует? - тревога в голосе Итачи могла показаться совершенно искренней. Впрочем, Саске и сам был мастак в такого рода обманах.

- Понятия не имею, - процедил он, и тихо вздохнул: - Он спит.

- Это нормально, - серьезно кивнул Кагами. – Всё, что ему сейчас нужно – это отдых. Не переживай, как только он восстановится – проснётся.

- Хм.

Саске и сам прекрасно об этом знал. Единственное, что было ему неизвестно: как долго придется ждать. Впрочем, уж чего-чего, а времени у него было больше, чем достаточно.

- Я хочу его увидеть! – после недолгого молчания объявил Шисуи. – Хочу ещё раз увидеть твоего жениха, - он хихикнул, - и нашу будущую игрушку. Идём, - он подскочил с места, - покажешь мне его покои.

- Исключено, - припечатал Саске и невольно усмехнулся. Последний приказ господина, хоть и был завуалирован под ласковую просьбу, на самом деле был твёрже гранита.

- Почему? – насупился Шисуи. Итачи и Кагами тоже выглядели удивлёнными, правда, не такими расстроенными.

- Господин запретил, - равнодушно объяснил им младший брат, - приводить посторонних в свою спальню.

На несколько секунд в гостиной повисла гробовая тишина. Затем её нарушил синхронный потрясенный выдох. На Саске уставилось шесть практически одинаковых, чёрных, настороженных и в то же время ехидных глаз. Прошла ещё одна длинная секунда, и старшие братья в унисон спросили:

- Саске, а о чём ты нам НЕ рассказывал?..

***

… Домик у Старейшины был очень красивым. Он как будто сошёл с картинки: белые стены, бледно-красная крыша. Точно такой же был нарисован в большой книге шамана Ко. Из небольшой неприметной трубы всегда шёл дым, а домик тонул в пряном аромате свежей выпечки. Это был домик из сказки. На него приятно смотреть. Когда подходишь к нему или просто проходишь мимо, внутри всё трепещет. Но отчего-то сама мысль о том, чтобы зайти внутрь, безумно пугает..

Сказка должна оставаться сказкой. Тот, кто к этой сказке не имеет ровным счётом никакого отношения, не должен находиться в ней. Наруто свято верил в это. Оттого ему было неловко переступать порог дома, полной грудью вдыхать пряный запах свежего хлеба, сглатывать голодную слюну и вспоминать, что сегодня он ещё не позавтракал.

Кто-то встретил его в прихожей, проводил в просторную, светлую комнату. Здесь всё казалось необычным, волшебным. Окна имели закруглённые верхние углы, на них висели белоснежные кружевные занавески. Стол был сделан из светлого дерева и покрыт лаком. Здесь стояли кресла. Мягкие кресла! Тогда ему это казалось неслыханной роскошью.

Тяжёлый взгляд хозяина комнаты неизменно заставлял напрячься и посмотреть на Старейшину. На нём всегда была белоснежная рубашка необычного покроя. Её воротник украшала золотая оторочка. Символ власти, как объяснял себе Узумаки.

Старейшина всегда сидел во главе стола. У него был проницательный, тяжёлый взгляд. Его суровые черты лица внушали если не страх, то глубокое уважение. По правую руку от Старейшины сидел главный шаман. Он задумчиво смотрел на стоящую посреди стола вазу с фруктами. Слева от Старейшины сидел глава охотников. У него была неестественно ровная спина, жёсткий и немного надменный взгляд.

В гробовой тишине прошло несколько томительных минут. Затем главный шаман начал что-то неразборчиво бормотать себе под нос. Он казался смешным и одновременно пугал. Его маленькие чёрные глаза метались из стороны в сторону, как будто он хотел сразу увидеть всю комнату. Неожиданно шаман вскочил со своего места. Он был невысокий, худой и очень старый. Несмотря на почтенный возраст, он оставался ловким, сильным, быстрым. Седые волосы были собраны в причудливую ритуальную прическу, которую мог носить только главный шаман. Его имя давно всеми позабылось. Прозвища ему дать не посмели. Его должность стала его именем. Шамана это нисколько не заботило…

Главный шаман в мгновение ока переместился к двери. Именно там, не спеша проходить дальше, остановился Наруто. Теперь путь вперёд ему был заказан. Впрочем, выйти из комнаты Узумаки тоже не мог: шаман крепко схватил его за левое плечо, чуть запрокинул голову и пристально посмотрел юному магу в глаза.

- Ты, - шаман ткнул скрюченным пальцем в грудь юного мага, - миру отдан был на травлю, - от его голоса закладывало уши, в испуге замирало сердце. – И счёта нет твоим врагам…

Наруто шумно выдохнул и открыл глаза. Он был в смятении. Точно в таком же смятении он был тогда, девять с половиной лет назад, когда впервые услышал эти слова. У него никогда не было, да и сейчас, на самом-то деле нет врагов. А ему с такой непоколебимой уверенностью заявляют обратное. И кто? Главный шаман его родной деревни! И если бы об этом говорил только он, но нет. Спустя пять лет Узумаки услышит нечто подобное снова. Тогда никаких шаманов поблизости не будет. Это скажет странный Ангел, путешествующий по миру на огромной жабе.