Но главным во всем этом раю являлось то, что здесь парочка наконец-то смогла уединиться от всех, чтобы никому не мешать самим, но чтобы и им никто не мешал также… Ведь эти странные влюбленные так сильно любили друг друга. Просто обожали. Безумно и рьяно, даже неистово. Порой не могли насытиться, надышаться, насмотреться друг на друга, как два изголодавшихся зверя, или как две оголенные души, пробиваемые, будто током, чувствами и инстинктами, совершенно не думая больше ни о ком, и этот их обоюдный эгоизм был самой прекрасной вещью на свете, будто они и впрямь, наконец, построили свой собственный мир только на двоих...

Куросаки сладко потянулась, ощущая прикосновение на теле голубой рубашки любимого арранкара. Этот цвет настолько сильно сроднился с ее природой и подсознанием, что она уже не могла прожить без него и дня. Она потерлась щекой о воротник, хранивший морозно-пряные нотки аромата Гриммджоу под стать его характеру. То соблазнительно-нежный, точно маленький котенок, то свирепо-агрессивный, точно лев, он так напоминал ее собственные нестабильные перепады настроения, что она порой переставала раздражаться на это. Она ведь любила его независимо от его нрава, а просто, потому что он есть в ее жизни, вот такой вот своенравный Пантера…

- …Моя киса уже проснулась, – послышался выводивший ее из размышления грудной бархатный голос, впивавшийся в ее шею приветственным поцелуем. Теперь он всегда так подкрадывался к ней, откровенно радуясь, что с потерей реяцу, мог делать рыжеволосой приятные сюрпризы и в то же время ненавязчиво приглядывать за ней.

Руки Джагерджака, обхватившие талию девушки, скользнули в противоположных направлениях от нее, вверх и вниз: одна остановилась на левой груди и крепко прижалась к бешено забившемуся сердцу Куросаки, вторая безоговорочно забралась под трусики подруги и приласкала остывшую без него плоть. Ичиго безапелляционно покачала головой: этот арранкар никогда не изменится, ее ненасытный и ласковый зверь, поклявшийся всегда оставаться с ней рядом.

- «Спасибо» за капуччино, – улыбаясь, хмыкнула рыжая, – он снова остыл…

- Сама виновата, соня, – зарывшись в ее волосы, Секста легонько прикусил ее ушко.

- Разве только я? – Куросаки грациозно развернулась в его руках и, тут же обнимая за шею, лукаво склонила голову набок: кто утром устроил ей бурное пробуждение, а потом, как обычно, улизнул на работу? Впрочем... Она не жаловалась. Ее соблазняющая карамель немедленно притянула к себе его губы, которые невесомо коснувшись пушистых длинных ресниц, спустились на аромат клубники вниз и принялись настойчиво и дерзко терзать желаемый сладкий ротик. Ичиго смачно причмокнула его язык, точно пробуя на вкус: – Твои обеденные десерты отличаются остротой и скоростью приготовления.

- Эти вечно-бесящие партнеры, поставщики, клиенты, шефы, персонал… – Картинно пожаловался «ресторанный магнат». – У меня всего два часа на перерыв, детка, и я просто вынужден делать все быстро и по первому классу. – Его ультрасексуальная улыбка выбила почву из-под ее ног, но ловкий Эспада успел подхватить ее на руки и живо зашагал в спальню.

Уложив Куросаки бережно, точно драгоценную жемчужину, на их белоснежную постель он не сумел устоять, чтобы не залюбоваться ею. Быстро отраставшие волосы уже достигали длины ниже плеч и удивительно мило обрамляли ее прежде воинственное лицо. Теперь она походила на ребенка, с этим ее извечно-стыдливым румянцем на щеках и испуганно-занятным взглядом. Девушка, смутившись столь откровенному восхищению ею, рассеяно сжалась и закусила задрожавшую губу.

- Не-а, не верю, – Пантера хмыкнул под нос и хищно улыбнулся: после потери сил Ичиго нашла иную арену для демонстрации своего превосходства и теперь всегда начинала игру, прикидываясь несчастной овечкой, чтобы, усыпив бдительность врага, выпустить своего волка в самый неожиданный момент.

Куросаки прочитала его мысли: не прошло и месяца, как он приловчился к ее тактике. Эх, а ведь у нее все так хорошо получалось! Рыжеволосая переменилась в лице и хитро усмехнулась любимому сопернику:

- Очередной реванш, Гриммджоу? – Пропела она сладким голоском, а потом выпустила огоньки в карамель: – И не мечтай, что выйдешь победителем из этой схватки…

- Хех… – Довольно оскалился Джагерджак. – Я принимаю вызов, Кур-р-росаки Ичиго!

Девушка ожидала, что Король Пантер тут же набросится на ее иступленное желанием тело, которое приходило в неистовое вожделение от одного его мурлыкающего голоса. Поборовшись, ради приличия, с ним несколько минут, она потом с превеликой радостью сдалась бы на волю победителя, чтобы насладиться своим утешительным призом в виде «блаженства на седьмом небе» от счастья и близости с любимым арранкаром. Но не тут-то было… По лицу Сексты стало вдруг понятно: он явно что-то задумал и, заинтригованная, Куросаки сузила в нетерпении глаза.

Гриммджоу поднялся и остановился перед их огромной двуспальной кроватью, коварно улыбаясь. Его пальцы медленно потянули бело-бирюзовый в полоску галстук за подушечку, расслабляя ворот своей черной рубашки. Вслед за этими началось томное расстегивание пуговиц, освобождение от каждой из которых приоткрывало занавес скрытого от посторонних глаз волнующего мускулистого тела…

Куросаки никак не могла привыкнуть к этому его новому стилю делового человека. В глазах прочно засел образ раскрепощенного сексуального арранкара, кичившегося своими идеальными атлетическими параметрами и запредельным эротизмом. Теперь, в мире людей, став владельцем сети успешных ресторанов, он старался держать марку, установленную деловым этикетом и светскими обязательствами: дорогие костюмы известных дизайнеров, шикарные автомобили, безупречный внешний вид. Кажется, это ему самому нравилось, тогда как Ичиго импонировало то, что непременно во всем Джагерджак упорно следовал своей излюбленной цветовой гамме: белый, черный, голубой. Они стали автоматически ассоциироваться с Секстой Эспада, засев в ее подсознании с момента их первой встречи. А ведь в то далекое время, люто ненавидя своего новоявленного врага, Ичиго даже не подозревала, что ее интуиция в предчувствуемой хватке цеплялась за образы еще не наступившего будущего, которое упорно преследовалось именно этими тремя цветами. Голубоглазый Гриммджоу. Черноволосый Улькиорра. Пугающе белый Айзен…

Рыжая невольно вздрогнула и опустила голову на грудь, зарываясь рукой в волосы: последний, ее непобедимый враг, никак не отпускал ее. Являлся во сны витиеватым видением, порой напоминал о своем присутствии призрачным образом, слетал криком с ее губ в ночи, а в ушах раздавался злорадным хохотом.

- Айз-з-зен… – Прошептала Ичиго и поёжилась от мурашек, пробежавших по телу, и досады, пролившейся внутри: подходящий образ лишь для ночных кошмаров, но неподходящие мысли для столь сладостного момента.

Ичиго быстро и испуганно подняла глаза на любимого – полуобнаженный Гриммджоу уже сидел перед ней, держа за руку. Возвращавшиеся в ее сны кошмары из прошлых воспоминаний не на шутку тревожили его, хоть он, в привычку своей жесткости, старался не подавать этому вида.

- Куросаки, ну, ты опять все испортила, – недовольно протянул он свою избитую фразу, но тут же приласкал ее лицо нежным сочувствием голубых глаз и лизнул в губы.

- Прости… – Рассеянно проронила бывшая синигами и виновато поджала губы.

- За что? – Непонимающе Секста заглянул ей в лицо: обычно она не реагировала на этот его упрек.

- За поломанную душу, которая тебе досталась…

В его любимых теплых карамельных глазах сверкнули просящиеся наружу слезы, но его девушка вопреки всему оставалась сильной и стойкой: она с силой закачала головой, пытаясь высушить этим собравшуюся влагу в ресницах.

От столь энергичных движений ее мягкие волосы распушились в львиную гриву, что вызвало в нем умиление. Гриммджоу протянул к ней руку и заправил за ухо несколько прядок. Ичиго же приласкалась к родной руке щекой и остановила на растерявшемся лице всегда сильного арранкара свой озадаченный взгляд. «Почему он любил ее? Такую неуравновешенную, такую переменчивую, такую интровертную?» Секста Эспада со своей полномасштабной, неуемной и вездесущей харизмой выступал полной ее противоположностью.