Кань Цзэ трижды отказывался, но в конце концов уступил.

– Хорошо, я исполню вашу просьбу, – сказал он. – Но в таком случае надо ехать немедленно, не задерживаясь ни на один час.

Цао Цао на прощание одарил Кань Цзэ золотом и шелками, но тот подарков не принял. Поспешно откланявшись, он сел в свою лодочку и уехал в Цзяндун.

Встретившись с Хуан Гаем, Кань Цзэ подробно рассказал ему обо всем.

– Если бы не ваше красноречие, я бы сильно пострадал! – воскликнул Хуан Гай.

– Я еще сегодня хочу съездить в лагерь Гань Нина и разузнать, что поделывают Цай Хэ и Цай Чжун, – сказал Кань Цзэ, прощаясь с Хуан Гаем.

– Прекрасно! Поезжайте.

Кань Цзэ отправился к Гань Нину.

– Мне очень жаль, что вчера вам пришлось безвинно пострадать из-за Хуан Гая, – начал свою речь Кань Цзэ.

Гань Нин ничего не ответил. В этот момент в шатер вошли Цай Хэ и Цай Чжун. Кань Цзэ подмигнул Гань Нину. Тот его понял и сказал:

– Да! Чжоу Юй только на себя надеется, а нас не ставит ни в грош! Он меня так опозорил, что мне стыдно людям в глаза смотреть!

Гань Нин заскрежетал зубами, ударил кулаком по столу и стал браниться. Кань Цзэ наклонился к нему и зашептал что-то на ухо. Гань Нин опустил голову и тяжело вздохнул.

– Что заставляет вас гневаться, полководец? – спросили Цай Хэ и Цай Чжун, заметив, что Гань Нин и Кань Цзэ оборвали при их появлении какой-то разговор. – Что вас тревожит?

– Тяжко мне! – ответил Гань Нин. – Но вам не понять мое горе!

– Может быть, вы хотите перейти к Цао Цао? – высказал предположение Цай Хэ.

Кань Цзэ изменился в лице. Гань Нин вскочил и выхватил меч.

– Нас выследили! Если мы не убьем их, они выдадут нас! – вскричал он.

– Не гневайтесь, господин, мы вам откроемся! – взмолились Цай Хэ и Цай Чжун, не на шутку перепуганные грозным видом Гань Нина.

– Говорите скорей! – приказал Гань Нин.

– Нас сюда подослал чэн-сян Цао Цао, – сказал Цай Хэ, – и если вы хотите перейти к нему, мы вам поможем.

– А вы не лжете?

– Да как мы посмеем лгать вам? – в один голос воскликнули Цай Хэ и Цай Чжун,

– Небо послало нам счастливый случай! – промолвил Гань Нин, делая вид, что он очень рад.

– Об избиении Хуан Гая мы уже донесли чэн-сяну, – сказали братья Цай, – и о вас тоже.

– А я только что отвез письмо Хуан Гая и вернулся, чтобы договориться с Гань Нином о его переходе к Цао Цао! – добавил Кань Цзэ.

– Разумеется, – сказал Гань Нин. – Когда доблестный муж встречает просвещенного господина, сердце его склоняется к нему.

По этому поводу все четверо выпили вина и стали делиться самыми сокровенными замыслами. Братья Цай написали Цао Цао донесение о том, что Гань Нин стал их сообщником. А Кань Цзэ с верным человеком отправил Цао Цао письмо, в котором сообщал, что Хуан Гай перейдет к нему при первом удобном случае; на носу его судна будет черное знамя.

Эти письма вызвали у Цао Цао большие сомнения. Он созвал своих советников и сказал им так:

– Теперь я совершенно ничего не понимаю. То Хуан Гай присылал ко мне Кань Цзэ с письмом, в котором выражал желание перейти на мою сторону, а сейчас уж и Гань Нин предлагает стать моим сообщником! Нет, я не верю им! Кто из вас может пробраться в лагерь Чжоу Юя и разузнать правду?

– Разрешите мне поехать, господин чэн-сян, – вызвался Цзян Гань. – В прошлый раз меня обманули в Восточном У, и я до сих пор не могу забыть своего стыда. Но на этот раз я все разузнаю и сообщу вам. Прошу вас не сомневаться.

Цао Цао дал свое согласие и приказал Цзян Ганю отправляться немедленно. Цзян Гань сел в свою лодку и вскоре прибыл в лагерь Чжоу Юя. Узнав о его приезде, Чжоу Юй радостно воскликнул:

– Мой успех всецело зависит от этого человека!

Он тут же велел Лу Су пригласить Пан Туна, чтобы обсудить с ним план действий.

Пан Тун, по прозванию Юань-ши, был родом из Сянъяна, но в последнее время безвыездно жил в Цзяндуне, скрываясь от смут. Лу Су как-то рассказал о нем Чжоу Юю, тот пригласил его к себе на службу, но Пан Тун не торопился с приездом. Тогда Чжоу Юй послал Лу Су к Пан Туну посоветоваться, каким способом легче всего разгромить Цао Цао.

– Передайте господину Чжоу Юю, – сказал тогда Пан Тун, – что если он хочет разбить Цао Цао, пусть устроит огневое нападение. Но так как на великой реке Янцзы достаточно простора для того, чтобы суда могли разойтись в случае пожара на одном из них, единственно, что я могу посоветовать, – это план «цепи». Победы можно добиться лишь в том случае, если суда противника будут скованы между собой цепью.

Лу Су передал этот разговор Чжоу Юю. Тот задумался, а потом сказал:

– Этот план может выполнить для меня только сам Пан Тун.

– Ему, пожалуй, ехать туда опасно, – усомнился Лу Су. – Уж слишком коварен и жесток Цао Цао.

Чжоу Юй погрузился в размышления. Он не знал, что предпринять. Но в этот момент ему доложили о приезде Цзян Ганя. Чжоу Юй послал людей встречать Цзян Ганя. Но тот уже сам направлялся в лагерь, не дождавшись ответа от Чжоу Юя.

– Почему ты меня в прошлый раз обманул? – спросил Чжоу Юй, делая сердитое лицо.

Цзян Гань с улыбкой отвечал:

– Разве я вас обманул? Ведь я тогда приехал излить вам свою душу как другу детства.

– Хорошо, но предупреждаю: если ты ныне надеешься уговорить меня сдаться, так этому не бывать! Скорей высохнут моря и сгниют камни, чем я на это пойду! В тот раз ты поступил нехорошо. Я тебя угостил, уложил спать вместе с собой, а ты выкрал у меня письмо и уехал не попрощавшись. Мало того, ты донес Цао Цао, и тот убил моих верных союзников Цай Мао и Чжан Юня и расстроил мой план! Теперь ты опять явился! Ясно, что намерения у тебя недобрые. Я не посмотрю на нашу старую дружбу! Я одним ударом разрублю ее! Не знаю, что мне с тобой делать? Отправить обратно? Но через несколько дней злодей Цао Цао будет разбит… Оставить у себя в лагере? Ты начнешь выдавать мои секреты… Эй, слуги! Проводите Цзян Ганя в хижину в Западных горах! Пусть там отдыхает. А разобью Цао Цао – спроважу тебя обратно!

Цзян Гань хотел что-то возразить, но Чжоу Юй уже удалился во внутреннее помещение шатра. Слуги подвели коня, усадили Цзян Ганя в седло и увезли его в горы. Только двое воинов остались при нем для услуг.

Оказавшись в одиночестве, Цзян Гань не мог ни спать, ни есть. Ночью он потихоньку вышел из хижины, чтобы полюбоваться звездами, которые точно роса усыпали все небо. Цзян Гань остановился. Вокруг было тихо. Вдруг до него донесся размеренный голос человека, читающего книгу. Цзян Гань сделал несколько шагов в ту сторону и увидел небольшую соломенную хижину у самого склона горы. Внутри мерцал светильник. Цзян Гань подошел поближе и заглянул в щель. В хижине сидел человек и нараспев читал трактат Сунь-цзы о военном искусстве. Рядом со светильником лежал обнаженный меч.

«Это необыкновенный человек!» – подумал Цзян Гань и постучался.

Дверь открылась, и человек вышел. Он действительно чем-то отличался от других людей. Цзян Гань извинился и спросил его имя.

– Меня зовут Пан Тун, – ответил тот.

– Вы, наверно, тот, кого еще называют Фын-чу – Птенец феникса! – воскликнул Цзян Гань.

– Он самый…

– Я давно слышал о вас! – обрадовался Цзян Гань. – Но позвольте спросить, почему вы уединились здесь?

– Потому что Чжоу Юй упоен своими талантами и терпеть не может других способных людей, – сказал Пан Тун. – А вы кто такой?

– Я – Цзян Гань…

Пан Тун пригласил его в хижину. Завязалась откровенная беседа.

– С вашими талантами вы можете уйти куда угодно – успех повсюду будет сопутствовать вам! – сказал Цзян Гань. – Не желаете ли вы перейти на службу к чэн-сяну Цао Цао? Я с радостью представлю вас…

– Охотно! Особенно, если вы поговорите с ним, – согласился Пан Тун. – Признаться, мне самому уже давно хочется уехать из Цзяндуна. Но не будем медлить, иначе Чжоу Юй узнает и убьет меня.

Они тут же спустились к реке, сели в лодку Цзян Ганя и направились к северному берегу. Вскоре они прибыли в лагерь. Цзян Гань первым вошел к Цао Цао и рассказал обо всем, что с ним случилось. Узнав о приезде Пан Туна, Цао Цао сам вышел встретить его, ввел в шатер и усадил на почетное место.