Эмили: - А чего хочется?
Джейкоб: - Утвердиться. В грехе ли, или в святости, но хочется утвердиться.
Оливия: - А как это - утвердиться в грехе?
Джейкоб: - (Поднимает брови. Молчит).
Эмили: - Лучше спроси, дорогая, как это - утвердиться в святости? Вот чего никто не знает. А в грехе утвердиться...было бы здоровье, больше для этого ничего и не надо...кроме доброй воли.
Оливия: - То есть, Джейкоб...была бы твоя воля, и ты бы...м?
Джейкоб: - Ну, в общем-то, да.
Оливия: - А скажи, Джейкоб, а первым бы делом ты что сделал? Ну, я хочу сказать, какой бы был твой первый грех, была б твоя воля?
Джейкоб: - Ну, не знаю.
Эмили: - Знает-знает. У каждого мужчины есть то, без чего он жить не может, но жить без этого приходится. Спроси его, Оливия, спроси.
Оливия: - Так что, Джейкоб, без чего тебя жизнь жить заставляет?
Джейкоб: - Вам бы всё шуточки.
Оливия: - Нет, мы серьёзно.
Джейкоб: - А раз серьёзно, тогда у себя спросите.
Оливия: - Как же мы будем спрашивать у себя про тебя?
Джейкоб: - Про себя спросите, про себя. У себя.
Оливия: - М-м. Какие мы серьёзные.
Райан: - Нет, в самом деле, Оливия. Расскажи лучше о себе.
Оливия: - Вы обо мне и так всё знаете.
Райан: - Нет. Мы знаем, какого цвета у тебя глаза, какая у тебя причёска, какие ты любишь платья. А вот о твоём любимом грехе ничего не знаем. О твоём заветном желании.
Оливия: - А...что, заветное желание обязательно должно быть грехом?
Райан: - Если бы оно не было грехом, ты бы его давно исполнила, и у тебя появилось бы другое заветное желание, которое, не будь оно грехом, ты бы снова исполнила. И так далее, вплоть до того заветного желания, которое ты держишь в себе и не исполняешь, потому что оно грех. Так что - да, заветное желание всегда греховно.
Оливия: - Может быть, нам не использовать слово "всегда", а использовать слово "преимущественно"?
Джейкоб: - Хочешь выскользнуть?
Оливия: - Да ради Бога! Заветное желание? - получайте! Я хотела бы каждому тупице сказать в глаза, что он тупица, без последствий для себя, но непременно на людях.
Эмили: - М! И кому бы ты хотела первому это сказать?
Оливия: - Не имеет значения! - дошла бы очередь и до первого, будь он хоть тысячным.
Джейкоб: - Нет, Оливия, первое серьёзно обдуманное оскорбление - это как первый мужчина: здесь важен выбор. Кому?
Оливия: - Прежде всего этим коронованным ублюдкам, а первому из них - нашему.
Джейкоб: - (Ошарашенно) Почему?
Оливия: - А почему бы и нет? Что, нельзя?
Джейкоб: - Ну...как-то неприлично.
Оливия: - Зато заветно.
Эмили: - Та-ак. Хорошо. Оливия ответила. Кто следующий? Может быть, ты, Джейкоб? Ведь это ты вызвал её на откровение?
Джейкоб: - А может быть, ты?
Эмили: - Оливия, рассуди нас. Ведь теперь должен говорить Джейкоб?
Оливия: - Нет!
Эмили: - А кто, я?
Оливия: - И не ты.
Эмили: - Кто же тогда?
Оливия: - Райан!
Эмили: - Хорошо. Райан, а какое твоё заветное желание?
Райан: - Это неинтересно. У Оливии было интереснее.
Эмили: - И всё же?
Джейкоб: - Давай, дружище.
Райан: - Чтобы у одной женщины с двумя детьми не было детей.
Изабелла: - О-па! Ты хочешь лишить её смысла жизни?
Райан: - Я хочу подарить ей смысл жизни.
Изабелла: - И этот смысл жизни, её жизни, - ты?
Райан: - В точку.
Оливия: - Ха! а был всегда таким пай-мальчиком... Кто бы мог подумать!
Изабелла: - Подожди, Оливия, это ещё не самое интересное. Скажи, Райан...ты хочешь, чтобы у неё не было детей...то есть, ты хочешь вернуться в то время, когда у неё не было детей?
Райан: - Да.
Изабелла: - И чтобы не появилось мужа, от которого у неё дети?
Райан: - Да.
Изабелла: - И чтобы она была девушка, и вот - пришёл ты! Да?
Райан: - Нет. Я пришёл, но это ничего не изменило. Чтобы пришла она.
Грэйс: - Послушайте, по-моему, это слишком личная история, и вообще нам надо прекратить эту игру.
Изабелла: - Нет-нет-нет. Это очень интересно.
Грэйс: - Райан, я бы на твоём месте ушла.
Райан: - А смысл? Я уже всё сказал. Как видите, ничего интересного. Кто следующий? Давай ты, Изабелла.
Все смотрят на Изабеллу
Изабелла: - (После долгой паузы) А знаете, Райан прав. Я бы тоже хотела вернуть то, чего вернуть нельзя. (Пауза). Да и большинство из вас - тоже.
Джейкоб: - А как же Оливия?
Изабелла: - Я думаю, она соврала. Да, Оливия?
Оливия: - Нет. Прошлое неинтересно, ибо в нём уже не выпендришься. А вот в будущем - можно выпендриться, и потому оно и интересно. Вы так не считаете?
Общее молчание
Райан: - (После паузы) Нет, Оливия, ты ошибаешься. Будущее интересно лишь постольку, поскольку оно имеет шансы стать прошлым. Если же будущее этих шансов не имеет, то оно пусто.
Оливия: - А не кажется ли вам, многоуважаемый рыцарь, что уж лучше жить в пустоте, чем в грязи?
Грэйс: - Оливия! Как ты...как ты можешь!
Оливия: - Ты слишком молода, Грэйс, чтобы рассуждать. Говори лучше о магах, тебе это идёт.
Грэйс: - Молода?! Да я всего на пять лет моложе тебя!
Оливия: - Именно в эти пять лет перестают быть куколкой.
Грэйс: - Я - куколка?!
Райан: - Девушки, девушки!
Грэйс: - Ты не понимаешь, Райан! Она вызвала тебя на откровение, а теперь говорит, что ты живёшь в грязи!
Райан: - Она права, Грэйс. Но она умолчала об одном: она хочет жить в пустоте, лишь бы самой не жить в грязи, где сейчас. Ведь так, Оливия?
Оливия: - (Молчит с надменным видом).
Райан: - И, кстати, Грэйс. Не находишь ли ты, что в свете нашей сегодняшней беседы, в свете того, что уже сказано, и в гораздо более ярком свете того, что ещё не сказано, маги, колдуны и разные рыцари Круглого Стола с Мерлином вкупе - достаточно скучная тема? И если бы можно было снять фильм про душу человека - любого человека, - то он затмил бы все легенды и предания?
Недолгое молчание
Грэйс: - Я поняла, Райан. Это ты так уводишь разговор в сторону пустой светской беседы.
Райан: - А разве ты не того хотела?
Грэйс: - Нет! Я бы хотела, чтобы люди не использовали друг друга как повод вознестись и унизить.
Райан: - М. Об этом мечтал ещё Христос. Где-то Он сейчас? Никто не знает?
Эмили: - Ради Бога, Райан, не надо трогать религию, а то мы сейчас превратимся в священников и будем соревноваться в своих совершенствах и мечтах.
Райан: - Да, ты права.
Грэйс: - Райан, ну, почему ты всегда соглашаешься? Тебя вызвали на откровенность - и ты пошёл, тебе затыкают рот, и ты готов и на это. Почему так?
Райан: - Потому что, малышка Грэйс, все люди правы, но для того, чтобы они были правы, нужно определённое - не очень большое - количество неправых. И мудрая жизнь устроила так, что это необходимое соотношение всегда есть.
Грэйс: - Но ты не неправ!
Райан: - Быть неправым обидно, но выглядеть неправым - вполне сносно. Поверь мне, это не трагедия, это...это выше нас, а тому, что выше нас, надо подчиняться. Ведь если солдат перестанет подчиняться сержанту, а сержант перестанет подчиняться майору, война будет проиграна.
Все молчат; устыдились или им неудобно - непонятно
Грэйс: -...Какая война?
Райан: - Не знаю. Если бы человек знал, за кого и против кого он воюет, всё было бы иначе, но жизнь - этот фельдмаршал - устроена так, что сегодня ты с кем-то сидишь в одном окопе, а завтра он уже там, по ту сторону, и вы ловите друг друга в прицел или ждёте решительного наступления, с той ли стороны, с этой ли, неизвестно. Ведь так, Грэйс? Ты даже в свои двадцать пять должна уже знать, что я говорю правду.
