Наконец, я вышел в круг с притоптанной травой, показалось, он очень похож на арену, а высившаяся трава – на зрителей, собравшихся смотреть представление. Мир начал быстро темнеть, не прошло и минуты, как вокруг сгустилась тьма, а на небе появилось кровавое ночное солнце - Золь. Внутри меня впервые за время пребывания здесь зародился страх. Казалось, кроме этого страха больше ничего и не осталось. Золь звал, и от его вида в венах закипала кровь. Я чувствовал, как в душе открывает глаза и поднимает голову зверь, и сжался, не желая, чтобы этот хищник вырвался наружу. Золь звал. Мышцы напряглись, горло свело резкой судорогой, и я упал, чувствуя боль во всём теле, затмевающую сознание. Что-то тяжёлое давило на разум, пытаясь побороть его, заменить чем-то неведомым. На поверхность проступал другой - разум безумного, бешеного зверя.

Опустив голову, я скользнул взглядом рукам, они меняли форму и покрывались шерстью кирпичного оттенка. Судорога свела руки, и я упал лицом в землю. Кожа лопалась и тут же срасталась, кости ломались, меняя форму, суставы трещали. Я ощущал, как меняется и вытягивается лицо. Боль не отступала. Подняв голову, я попытался закричать, но из горла вырвался жуткий вой.

- Жан! – голос Икара и глухие удары по дереву вернули меня в реальность.

Я распахнул глаза и понял, что лежу на полу в своей комнате посреди кровавых линий и кричу едва ли не на всю башню, а за запертой дверью вопит и лупит ногой многострадальной двери мой друг. Быстро накидав на пол одежду, я поспешил открыть дверь. Увидев меня, Икар выдохнул с облегчением и заглянул в комнату.

- С тобой всё в порядке? У меня такое чувство, будто ты тут в волка превращался!

Я опешил.

- Что смотришь? Я точно слышал вой!

- А, ну, – я почесал затылок, наспех придумывая объяснение. – Ты же видел, что я ел на ужин…

- Я не слежу за тобой!.. А что ты такого ел?

- Рыбу, солёные огурцы и молоко, - соврал я с самым честным видом. – Последствия такие, что и не так взвоешь. В общем, иди-ка ты отсюда, сейчас тут будет вонять хуже, чем в нужнике.

Лицо Икара перекосило гримасой отвращения. Я изобразил мучительный спазм, и захлопнул дверь, после чего сполз на пол и зажал рот руками, чтобы не захохотать в полный голос.

========== Глава 18 ==========

Молчун опустился на нары и провёл языком по зубам, проверяя, скольких лишился в драке. Летье выбил ему три зуба. Не самая большая плата за победу. Приподняв рубаху, он скривился, увидев почерневший от ударов живот, после чего устало рухнул на нары.

- Этого не должно происходить. Разве мы можем убивать друг друга?

- Кто ты, чтобы противиться самой природе? Выживание, вот наша цель.

- Тебе недостаточно того, что делают люди? Хочешь начать убивать своих?

- Кому-то уж точно придётся умереть.

Юноша болезненно скривился и отвернулся к стене, чувствуя на себе пристальный взгляд тени.

- Я не убийца. Он был прав, я не убийца.

- А кто, если не ты? Скольких уже ты убил?

- Я выполнял приказы!

- Не вали всё на других, - расхохотался голос. – Что за пагубная привычка? Будто это твой господин резал людей. Нет, это ты. Помнишь, каким оружием? Нет? Без оружия. Резал их без оружия. Словно играл на скрипке. Смычком вверх, смычком вниз, и вот она, твоя музыка смерти. А теперь ты предаёшь её. Смерть не любит предательства, она мстительная особа…

- Да замолкни ты уже! – закричал Молчун.

Вскочив с нар, он подскочил к углу в попытке схватить бесплотную тень, но та стремительно ускользнула. Злобно рыкнув, узник вернулся на нары и притворился спящим. Он не сдался, даже не думал об этом. Знание, что рано или поздно хозяин придёт, и он будет торжествовать, не покидало его. Он ждал дня, когда господин ступит в тронный зал дворца, освещённый сотнями свеч. Гордо подняв голову, пройдёт мимо вытянувшихся строем солдат, за спинами которых застынут неподвижно придворные, и посмотрит властным взглядом на своего самого преданного слугу. Как можно сдаться, когда эта картина столь ярко предстаёт перед глазами? Как можно сдаться, когда господин обещал, что будет рядом? И он не мог не верить.

- Плата, - ворвался в его полудрёму голос солдата. Молчун приоткрыл глаза и уселся, рассматривая брошенный в его камеру свёрток. Внутри обнаружилось несколько картофелин, кусок хлеба и морковь. Он поспешно отложил их в сторону, казалось, одного взгляда хватит, чтобы он схватил всё и быстро проглотил. Желудок охватило страстное желание поесть.

- Вот и всё, чего стоят наши жизни, - буркнул он, почувствовав себя обречённым. Подняв взгляд, посмотрел в темноту угла, но оттуда не донеслось ни слова. – Что замолчал?

Следующие пять минут тишины ввергли его в ужас. Он и представить не мог, что однажды неизвестный может и правда смолкнуть. Стиснув зубы, он пристально всматривался в угол и ждал, когда же до него донесётся полубезумный хохот, за которым последует какая-нибудь фраза, наверняка полная дикости, как это часто бывало. Но тишина не прерывалась. Нахмурившись, узник зажал в ладони морковь и забрался на нары с ногами, спихнув остальную еду на пол, только бы она исчезла из поля зрения. Пучина отчаяния стремительно приближалась.

***

Последние курсы готовились к испытаниям, экзаменов у них не было, зато предстояло кое-что пострашнее. И если раньше мы провожали их взглядами зависти, то теперь настал их черёд. Но и нашему курсу преподнесли огромную свинью. В середине июля Цепеш сдержанно поздравил меня и с радостью сообщил, что он договорился с преподавателем Корсоном, который обучал группу аристократов во главе с Тильром, устроить командные бои. Я принял новость с суеверным ужасом, невольно посмотрев на Кайла, однако тот стоял с каменным лицом, только согласно кивнул. Пришлось и мне дать согласие. Как сказал преподаватель, это должно укрепить наши отношения. Ха-ха три раза. Если победим мы, нас будут только сильнее ненавидеть, а если проиграем - начнут насмехаться в попытке опустить ниже некуда.

День для командного боя выдался хорошим: солнце светило, травка зеленела, и было тепло. Мы заняли внушительную часть плаца, преподаватели согнали с неё остальных учащихся, и те расположились вокруг. Когда нам отдали команду начинать, я думал, оглохну. Студенты болели то за нас, то за наших противников, орали и хлопали. Шум стоял невообразимый. И мы определённо выигрывали. Но только потому, что в нашем дуэте мы уже сработались, да и с лидерством проблем не возникало, я признавал главенство Кайла. Так что мы сражались слаженно, прикрывая спины друг другу. У аристократов дела шли хуже, они спорили, кто будет главенствовать, чей род длиннее и заслуги перед королем выше. Идиотизм. Не об том на поле боя думать надо! Впрочем, нам это только на руку. Мы вышли победителями, но радости от победы я не испытывал. Во время боя провалился следом за мечом, выставив себя в глупом свете, и аристократы принялись надо мной смеяться, чем Кайл и воспользовался. К тому времени, как они скоординировались, было уже поздно. Урок на в

сю жизнь: сначала победи, а потом глумись.

Корсон ушел злой, пообещав, что в следующем сражении мы точно проиграем. Как я заметил, между преподавателями велось нешуточное противостояние, кто лучше. Выясняли они это одним путём – чьи ученики сильнее, тот и побеждает. Так что Цепеш на радостях отпустил нас с тренировки рано, дав редкую возможность отдохнуть.

Я воспользовался этим, чтобы лишний раз пообщаться с Искрой. Наши отношения нельзя было назвать хорошими. Я, конечно, понимал, что это мой внутренний мир, я там и король, и сам господь бог, а зверь лишь отражение меня самого. Моё второе я, если хотите. Всего-то и нужно, что победить его. Звучит легко. А вот сделать сложно. Как бы ни начался наш бой за право владения телом, я неизбежно проигрывал. Не помогало ничего - ни настрой, ни грозные выкрики.

После нашей победы в командных боях, оба преподавателя взъелись друг на друга, а потому командные бои вошли в норму. Счёт вёлся с переменным успехом. Иногда побеждали мы, иногда наши противники.