Вдохнув, Молчун прикрыл глаза. В прошлом ему доводилось немало драться, в детстве на кулаках, позже – холодным оружием. И если раньше он нередко проигрывал поединки, со временем опыт и навыки начали работать на него, даруя победу. Ту самую победу, в которой сейчас он не был уверен. Он медленно выдохнул, не сводя взгляда с Летье. Когда-то он искал музыку боя. Дыхание, хрипы, отзыв плоти на удар, хруст суставов – всё это смешивалось в единый ритм, позволяющий исполнить победный танец. Сейчас он искал его снова. Позабытую в стенах тюрьмы песнь сражений.
Летье сделал несколько шагов, и они вновь сцепились. Молчун старался держать противника на расстоянии, тот вполне мог обхватить его мощными руками и сдавить, лишая воздуха и малейшего шанса на движение, а вместе с тем - на победу.
«Вера в Принца – единственный доспех» - всплыла в его мозгу фраза на каменной стене. Всё время пребывания здесь только вера и держала его. Вера в собственного господина, и он как никто другой был способен понять смысл этих слов. Латы, защищающие от темноты предательства. Порой, казалось, он был способен видеть, как они окружают его, помогая отстраниться от боли на допросах, от голода в камере. Сейчас они защищали от боли лучше любых лекарств. Бороться ради победы глупо. Бороться ради него, хозяина и его устремлений, - вот, что по-настоящему ценно. Жизнь не имеет смысла, если в ней нет цели.
Молчун пригнулся, уходя от удара, и скользнул вплотную к Летье, тот не ожидал подобного хода, привыкнув, что противник держится на отдалении, и на мгновение замешкался, даруя драгоценные секунды, столь значимые в поединке. Кулак устремился к шее мужчины, под кадык, плоть отозвалась на прикосновение, и Летье отшатнулся, потеряв равновесие. На какой-то момент он потерял способность дышать, и это заставило его отступить, но Молчун не дал шанса на передышку. Продолжая наступать, он держался вблизи в попытке заставить Летье рухнуть.
- Убивай, - донёсся до него вкрадчивый голос неизвестного.
«Всё дело в том, как ты мыслишь. Хочешь победить – желай победы. Хочешь убить – желай смерти. Иначе никак. Если видишь противника – сделай его врагом. Только тогда ты отнесёшься к нему серьёзно»
Рыкнув собственным воспоминаниям, Молчун подмял Летье под себя. Уроки наставника, которого он ненавидел, снова приходили на помощь, и это рождало в нём дикую ярость. Наступит ли день, когда он сможет избавиться от этих воспоминаний? Когда он сможет помнить лишь то, чему его учили, не связывая это с кем-то конкретным? Ему хотелось, чтобы эти уроки ему преподал другой – тот, кто не пытался изъять душу и вырвать её из тела, забрав жизнь.
- Ну же, убей! – тень обретала ясность, делая шаги к нему.
Ненависть поглотила сознание Молчуна. Стражники с ужасом смотрели, как он бьёт своего противника, страшась приблизиться и остановить поединок. Они привыкли видеть другую его маску, и теперь были озадаченны, впервые встретившись с живущим в его душе монстром, под кулаками которого Летье превращался в трепещущий кусок мяса.
Остановившись, Молчун прижался лбом к ещё тёплому плечу. Драка отняла много сил, и усталость взяла своё, вынудив остановиться. Дыхание с хрипом вырывалось изо рта, разбрызгивая кровь мелкими каплями по одежде и коже лежащего под ним трупа. По коже пробежал холодок, на пальцах появилось уже позабытое чувство тока, словно в драке ошейник лопнул, и Искра рвалась наружу, пропитывая всё его существо. Прикрыв глаза, он с наслаждением отдался этому ощущению и вслушался в пустоту внутри себя. Дыра в глубине души по-прежнему зияла пугающей чернотой.
Его сорвали с тела соперника. Руки стражников грубо дёрнули назад, кто-то ударил его по ногам, заставляя упасть на каменный пол, но боль исчезла за пеленой могущества. Он открыл глаза и вперил взгляд в Летье. Дайтьи был мёртв, в этом не оставалось сомнений, и теперь его частица Искры, некогда переданной метузеллой, растворялась в потоках мира. Широко распахнув глаза, Молчун всматривался в очертания умирающей частицы, и вдруг расхохотался. Не прекращая смеяться, он покорно принимал удары стражи. Спасение было рядом. Дух свободы гарцевал в его внутреннем мире, празднуя грядущую победу.
***
- Пьер! – я подбежал к преподавателю. – Могу я спросить у вас кое-что важное?
Дождавшись, когда он кивнёт, я продолжил.
- Вы ведь многое знаете о метузеллах, да? Можете рассказать о них больше?
Мужчина покачал головой, и я умоляюще на него посмотрел.
- Что конкретно тебя интересует?
Я задумался, как сформулировать свой вопрос и при этом не попасть под подозрение.
- Как у них просыпалась Искра?
- Они использовали для этого особый ритуал, который назывался Присягой. Никто не знает, как он проводился. По этому поводу существует много мнений. Говорят, его можно провести лишь в одном зале в их Дворце. Во время этого ритуала метузеллы встречались со своими страхами. Если оказывались сильнее, то выходили с Присяги. Если же страхи одолевали - погибали. Но некоторые и вовсе Присягу не проходили, оставаясь сродни обычным людям. После ритуала у них просыпалась Искра. Метузеллы могли её чувствовать, слышать и даже иногда видеть.
- Хм… Но если Искра лишь инструмент, то ей нужно учиться управлять, да?
Пьер посмотрел на меня как-то странно, однако ответил:
- Не совсем. Искра не столько инструмент, сколько живое существо, взаимодействующее со своим хозяином. Обе стороны что-то получают от такого сотрудничества, а что-то отдают. Однако нельзя сказать, что они равны в своём сотрудничестве. Искру можно сравнить с собакой. Она может стать лучшим другом или сущим наказанием. Всё зависит от того, как проявит себя хозяин. Если покажет себя достойным лидером, она будет подчиняться. Если не сможет, Искра будет жить в теле метузеллы, но ничего полезного не даст. Зато дел натворить случайными выбросами потоков может немало.
- Значит, нужно обучение, - пробормотал я. – И установление лидерства. У них ведь наверняка были книги по этой теме. Я к тому, что не могли они ведь всё делать под присмотром учителей?
- Зачем тебе это?
- Чтобы бороться с врагом, надо знать о нём как можно больше, - отчеканил я с улыбкой.
- Понятно, - рассмеялся Пьер, - это хорошо, что ты так всем интересуешься. Да, книги были, но, как понимаешь, в Хельсе их нет. И сомневаюсь, что их хоть где-нибудь можно найти. После Охоты большинство их них признали запрещёнными, а потому сожгли. Редкие экземпляры хранятся в Соборе, но туда доступа нет.
- Понятно. Спасибо.
- Не за что, - усмехнулся преподаватель. – И, Жан, прошу тебя больше не спать на моих занятиях.
- Не буду.
Сожжены книги… Как же! Такое чувство, что меня принимают за наивного простака! Как будто я не знаю, что на самом деле происходит с запрещёнными вещами. Может, какую-то часть и удалось сжечь, но некоторые точно по «необъяснимым» причинам «случайно» пропали из архивов и всплыли на чёрном рынке. Но туда я пока не собирался, сначала надо проверить другую версию.
Приступить к размышлению о ней я не успел. На плечо легла чья-то рука, действуя на рефлексах, я схватил её и повалил человека на пол.
- Жан! Ты что творишь? – донёсся до меня голос Эрики.
- Эрика?
- Да я это, я! Может, слезешь уже, наконец?
- Да, извини, - я поспешно поднялся.
- Что это ты на людей бросаешься? – хмуро поинтересовалась она, потирая запястье.
- А что ты ко мне со спины подкрадываешься?
- А что ты перед дверью застыл?
- Задумался.
- Вот уж не думала, что ты на это способен, - язвительно буркнула она.
- Способен. А тебе советую не подходить к людям так тихо, когда они раздумывают о сущем.
- Ещё колокольчик мне на шею повесь, - съязвила Эрика.
- А тебе хочется?
Она проворчала что-то непонятное и, открыв библиотеку, вошла внутрь. Я последовал за ней.
С Эрикой мы были почти друзьями. Когда-то, как слышал, она даже пыталась учиться в Хельсе, но её быстро отчислили. Если спросите – отвечу: для этого нужно было либо очень постараться, либо вообще ничего не делать. Эрика походила на приличную девушку и была очень прилежной и старательной, но, пообщавшись с ней, я понял, что она не обременена интеллектом. Бывают такие люди, приятные и добрые, но совершенно не готовые к учебе. Подружились мы с ней, когда я готовил доклады. Приходилось штудировать огромных размеров книги, пробираясь через хитросплетения фраз к кусочкам нужной информации, и время от времени я бегал на кухню, чтобы перехватить съестного. Эрика тоже частенько туда наведывалась. Там и познакомились.
